Мужские игры

– Вот... проиграли.
– Он захлебнулся в собственных словах.

Поднялась поспешно и Яна:

– Алексей Павлович. Там у вас...

Из-за двери доносились всхрипы.

– Хотела разнять, так самой чуть не перепало. Может, милицию вызвать?.. И эта пигалица прорывалась. Совсем обнаглели.

Только теперь Забелин заметил примостившуюся в уголке, отключенную от происходящего Юлю. Она вяло поднялась ему навстречу.

– Что-то случилось?
– не стесняясь присутствием посторонних, пренебрегая ядовитейшей Яниной ухмылкой, он обхватил ее за плечи.

– Да. То есть ничего нового. Это потом, - заторможенно произнесла она. Кивнула на дверь.
– Там что-то...

Смотреть на нее такую было тягостно.

– Ты подожди здесь пока. Пожалуйста...

Донесся звук рухнувшего стула, а потому, не теряя больше времени, Забелин вбежал в кабинет. И оторопел.

На подлокотниках кресла тяжело обвис Жукович. Возле него в белой рубахе и сбитом галстуке угрожающе склонился Подлесный.

– Что происходит?!

При звуке двери Жукович с надеждой поднял и тут же стыдливо спрятал опухшее лицо со стекающим из губы ручейком крови. Выдержанный обычно Подлесный, напротив, едва сдерживал злобный восторг.

– Сдал!
– торжествующе объявил он.
– Я предупреждал, что сдаст.

И коротко тыльной стороной ладони хлестнул Жуковича по лицу.

Тот вскрикнул привычно и загородился руками.

– Чего загораживаешься? Чего загораживаешься, погань? Руки! Р-руки вниз.

Жукович со страхом, съежившись, принялся опускать руки.

– Пусть не бьет, - обращаясь в никуда, просипел он. Слова из разбитого рта выходили искаженными.

– Против старого опера постоять хотел, - указывая на массивную, жалкую сейчас фигуру, насмешливо объяснил Подлесный.
– С кулачонками кинулся, дурашка. Но я ему, стал быть, постоял пару раз по печени. Вмиг осекся, сволота! И запомни - это только начало.
– Последнее было обращено к сжавшемуся Жуковичу.
– Я из тебя все говно по капле выдавлю, пока вовсе ничего не останется. Потому как ничего другого в тебе никогда и не было. Знаете, какой цифрой "ФДН" выиграл? Шесть миллионов десять тысяч! Каково?! Рассказывай, как купился! Такая упрямая сволота попалась - не колется!
– пожаловался он, приноравливаясь для нового удара.

– Отдохни-ка от трудов праведных, - потребовал Забелин.

– То есть?

– В угол, говорю, отойди! Иль против меня тоже собираешься старым опером постоять?

Подлесный затих, будто колеблясь, должен ли подчиниться. Затем в глазах его мелькнуло некое просветление.

– Говорил, говорил я Вам, Алексей Павлович!
– Он брезгливо колупнул ногтем бурое пятно на правом рукаве безупречной своей рубахи.
– Нельзя было падали этой доверяться. Хороший вы мужик, но в людях ни бельмеса не смыслите. Отодвинули меня, вот - пожинаем. А у него на морде было написано, что сдаст при первом случае. Такое дело загубил! Ох, напрасно в свое время наши его не доработали. Дерьмо, оно во все времена при первом тепле воняет.

С видимой неохотой Подлесный отошел в сторону.

Забелин же придвинулся к обмякшему Жуковичу.

– Так что, Олег? Сдал-таки?
– припомнил он ту, прежнюю угрозу.

– Меня, здорового мужика, и... как ошметка.
– Плечи Жуковича задрожали, из-под пальцев, которыми пытался прикрыть он побитое лицо, потекли грязные слезы.

– Стало быть, и впрямь тогда не шутил?
– жалости к этому страдающему от унижения человеку Забелин больше не испытывал.
– Говорить станешь?

– А пусть тебе Малюта твой рассказывает. Обложились. У каждой падлы по своему Скуратову. Хрен вам теперь чего выгорит! Института им захотелось. Перебьетесь!
– перекосив рот, проорал Жукович. Забелин, за минуту до того сам возмущенный происходящим избиением, не контролируя больше себя, взметнул сжатую в кулак руку.

– Не-ет!
– закричали сзади. Вошедшая тихонько Юля с ужасом смотрела на охваченного яростью Алексея.
– Он же живой!

– Пока живой.
– Насмешка на лице Подлесного плохо, впрочем, скрывала овладевшее им смущение.
– Предатель это нашего общего дела, Юлечка.

При звуках Юлиного голоса Забелин отчасти опомнился, вместо удара схватил Жуковича за ворот, выдернул из кресла, намереваясь дотащить до двери, но не удержал, и тот тяжело рухнул на пол. Вид его вызывал отвращение.

– Пошел вон. Ты мне больше неинтересен, - процедил Забелин.

– Премного вами благодарен, барин.
– Жукович, скосившись на Юлю, поднялся, скривил избитое лицо в усмешке и медленно, на подминающихся ногах, двинулся к двери. С опаской поглядывая в сторону приблизившегося Подлесного, добрался до спасительно выхода. Заметил сгрудившихся в приемной Яну, Клыню, прибежавшего на крики Дерясина.В потухших глазах вспыхнула показная удаль.
– Н-на вам!
– отчаянно, срывающимся голосом выкрикнул он, ударив себя ребром ладони по сгибу другой руки. И, дернув ручку, выбросился в приемную.

Подлесный шагнул следом, но дорогу перегородила хрупкая фигурка. Юля глядела на нависшего над ней мужчину с необычной неприязнью.

– Извини, Юль, что при тебе получилось. Но это мужские разборки, - Подлесный неохотно отступился. То ли от женщины, то ли от сожительницы шефа.

– Вы человека! Как грязь, растоптали. Недоброе вы сотворили.

– Ты бы лучше нас всех пожалела.
– Забелин, совершенно обессиленный, опустился на ближайший стул.
– Столько трудов, денег. А люди, о коих печешься. В одном институте шестьсот человек. И один гнус... взял да все и подпалил. Да что теперь говорить? Доброта-то, она тоже должна быть... умной.

– Предательство это, Юля, - попытался смягчить слова шефа Подлесный.
– И тут уж не до, стал быть, антимоний.

– Страшный вы, Подлесный, - не приняла примирительного тона Юля. С горечью помолчала.
– А ты, Алеша. Ты... тоже не по-божески.

– Зато ты вся из себя божеская!
– Забелин видел скрещенные на себе взгляды сотрудников. Но удержаться не смог.
– Аж исползалась перед ним на карачках. Только что-то не больно Господь твой тебе помогает. И вообще, я этими поповскими проповедями дома закормлен! Так хоть здесь дай отдохнуть!

Он прервался, пугаясь вырвавшихся слов. Вскрикнувшей Юли в кабинете уже не было.

– Зря так-то, - буркнул Дерясин.
– Может, догоню? - Нечего. Сами дома разберемся. Зайди лучше в кабинет. Обсудим что имеем, - раздражение Забелина искало повода для нового выброса. Возбужденно-радостное лицо Яны попалось ему на глаза.
– А тебе что здесь надо? Цирк шапито нашла? Или - работы нет? - Будете орать, могу уволиться, - личико Яны пошло пятнами.

– Бог навстречу, - Забелин захлопнул дверь. В кабинете остались Подлесный и насупившийся Дерясин.

– Не стоило бы так. Молоденькая еще. Не обвыклась, - осторожно упрекнул Подлесный.

– На себя посмотри, миротворец хренов! Кистеня только не хватает да дыбы. Пыточную он в кабинете вице-президента устроил.

– Просил ведь подвал.

– Пошути еще.

Мысли об обиженной в сердцах Юле непрестанно вращались в голове Забелина и мешали вернуться к делу. Он сделал жест рассаживаться. По пути, молчаливо извиняясь, потрепал за рукав Дерясина.

– Ладно, вернемся к нашим баранам. Рассказывай, как Жуковича вычислил.