Мужские игры
Шрифт:
– Что это вы?
– подозрительно поинтересовалась Ирина: на секунду она вдруг увидела его прежним.
– Это называется, - почувствуйте разницу, - непонятно объяснился Забелин. Он перевел дыхание.
– Ирочка...
– Узнала, узнала. В последние дни Белковского несколько раз видели в компании некоего Лэни Кауфмана. Американец. Известен в финансовых кругах как игрок на фондовом рынке. Говорят, пережил несколько серьезных неудач. В Москву приехал неделю назад. Возможно, хочет попробовать сыграть здесь. Во всяком случае такой маржи, как у нас, в Штатах не видывали. Как раз очень подходит под заказчика.
Забелин едва удержался, чтоб не вскочить.
– Что? И кофе не
– усмехнулась Ирина.
– Во всяком случае интервью мне сегодня точно не светит. - Ирочка! Я ваш должник на веки вечные. И, как только чуть освобожусь, сам, куда только скажете. И о чем угодно. - Чего там? Всё понимаю. Бегите.
Теперь Ирина наконец определила, в чем изменился Забелин. Пропало теплое лукавство в глазах. От него больше не исходил волнующий, так много обещавший мужской интерес, - как женщина, она перестала для него существовать.
И, зная этот тип мужчин, безошибочно угадала, что за это время в его жизни появилась другая.
Увы! Намечавшийся роман, на который она возлагала надежды, не состоялся. Господи! Да что же в ней за ущербность такая, что самые стоящие мужики прокатывают мимо!
Боясь быть застигнутой на этих мыслях, она быстренько восстановила на лице снисходительно-ироничную улыбку, - никто, кроме брата, не должен догадываться, что светская львица неприступная насмешница Ирина Холина - по жизни жуткая депрессантка.
Прямо из автомашины Забелин назначил совещание. Так что в кабинете его уже поджидала троица: Подлесный, Дерясин и Клыня. Последние двое были явно не в себе.
– Скорбим?
– оценил их вид Забелин и вдруг отметил, что и Клыню, и Дерясина, и его самого преследуют в последнее время неудачи в любви. Наблюдение оказалось неожиданным. Может, и впрямь права Юля, и всем, кто причастен к истории со скупкой института, воздается.
Даже хмыкнул озадаченно.
– Скорбь пока отменяется, - объявил он.
– Покойница, как выяснилось, еще жива. Только что узнал имя предполагаемого заказчика. Он мне позарез нужен. И - желательно, как говорится, вчера. Так что, Вячеслав Иванович, прошу включиться незамедлительно. Записывайте: Лэни Кауфман...
– Это как это?
– перебил Дерясин. Он поднялся с совершенно ошарашенным видом.
– Знакомый, что ли?
– подковырнул Подлесный.
– Да, - без интонации ответил Андрей.
– Как раз вчера в ресторане с ним познакомился.
– Шутишь? - неуверенно предположил Клыня.
– Если бы. Он не один был, - Андрей посмотрел на Забелина и, догадываясь, что произойдет за этим, сочувственно закончил.
– Он вместе с Флоровским был.
Изумленные Клыня и Подлесный также перевели глаза на Забелина: Клыня - испуганно, у Подлесного огорчение перемешалось с плохо скрываемым торжеством: он предупреждал.
Забелина и впрямь слегка оглушило. Он поднялся нетвердо. Рукой успокоил повскакавших Дерясина и Подлесного. Отошел к окну, и уперся лбом в стекло. Сколько ж можно ошибаться в людях? Сначала Жукович, теперь и того хлеще. Сейчас, когда он непредвзято прокручивал события с момента приезда Флоровского, вспоминал поступки и высказывания самого Максима, подозрения Подлесного подтверждались с такой несомненностью, что оставалось дивиться единственному - собственной слепоте.
Позади стояла абсолютная тишина, - ему давали время придти в себя.
– Андрей, - не оборачиваясь, попросил Забелин.
– Пригласи срочно Флоровского. Под каким-нибудь предлогом.
Максим появился через час.
– Ребят, ну, у вас полное бардельеро. Не говорю уж на шлагбауме. Но даже на входе охраны нет. Приходи, кто хошь, и - бери тепленькими.
Он,
наконец, заметил, что лица Подлесного, Дерясина и Клыни имеют одинаковое, неприязненно - осуждающее выражение.– По какому случаю прокурорский вид?
Поскольку ответа не получил, он, нахмурившись, повернулся к Забелину. Тот озабоченно рыскал в ящике собственного стола.
– А если без пантомимы?
– разозлился Флоровский.
– Да, без пантомимы лучше, - согласился, разогнувшись, Забелин.
– Максим, тебе такой Лэни Кауфман знаком?
– Конечно, - Максим скосился на Дерясина.
– Только вчера водку пьянствовали. И - что отсюда следует? Нарушен сухой закон?
– Тогда, может, ты соизволишь объясниться, откуда Лэни Кауфман узнал про существование "Техинформа", и почему, как нам стало известно, он собирается проплатить Белковскому за аукционные акции?
От победительного вида Максима не осталось и следа. Он смешался. Затем, увидев сосредоточившиеся на себе взгляды, на глазах побелел. Губы поджались в тонюсенькую полосочку.
Глубокое разочарование охватило Забелина. До этого на что-то надеялся. Он кивнул Подлесному, предлагая продолжить.
– Кроме того, - Подлесный поднялся и, как бы прогуливаясь, пошел к двери, незаметно отсекая Флоровского от выхода, - нам стало известно, что на Западе в результате неудачной махинации вы, господин Флоровский, кинули собственного партнера. Так вот, не господин ли это Кауфман, и не собрались ли вы таким образом с ним рассчитаться? А заодно и самому заработать? А? Что скажете?
– Скажу: пшел вон, быдло, - Максим слегка оправился.
Подлесный удовлетворенно кивнул, будто услышал нечто приятное.
– Вы же не будете отрицать, - продолжил он, - что в Россию вернулись по существу нищим?
– Ну, почему же?
– правая щека Максима скривилась в злой усмешке.
– У меня на карте аж цельных двенадцать тысяч долларов осталось.
Шагнул к Забелину и отдельно для него закончил:
– Как раз разок в казино рискнуть.
С гаденькой улыбочкой он обогнул стол. Подлесный упругим шагом ступал следом. Дерясин и даже Клыня также вскочили, готовые броситься на помощь. Но все остановились, повинуясь жесту Забелина.
– А ну-ка, освободи место, скотина, - потребовал Флоровский.
Грубо оттолкнув Забелина, он уселся в вице-президентское кресло, поерзал. Потянул к себе телефон.
Отрывистыми, злыми движениями пальцев поколотил по кнопкам. В ожидании ответа абонента зажмурился с непонятным, пугающим блаженством. Схватил трубку.
– Лэни. Как тебе после вчерашнего?... Сейчас тебе совсем хорошо станет, - замогильно-сладким голосом пообещал он.
– Стало быть, приехал поклониться могилам? Сие похвально и для меня умилительно. Ты-то знаешь мою коровью сентиментальность. Я, конечно, старое трепло. Но почему ты решил, что можешь между делом безнаказанно за моей спиной мой родной институт прихватизировать... Цыц, когда Максим Флоровский изволит говорить!
– рыкнул вдруг он и тут же перешел на пенящийся злобой шепот.
– То, что я из-за тебя последние триста тысяч бакеров на раз потерял, я смолчал. И даже согласился подождать. Потому что - дружбан. Даже когда узнал, что ты после моего отъезда на меня же стрелку перевел, - стерпел... Цыц у меня! Потому как Максим щедр душой. Но Максим не глуп. Он есмь осторожен. А потому тугаментики сохранил. Ты ведь тогда не одного меня подставил. Ты известных людишек подставил. А теперь, болезный мой, как ты думаешь, что будет с твоей поганой репутацией, которой ты так кичишься, когда я положу перед этими немалыми людишками эти тугаментики? Каково срастется, а? Гибрид фикуса с кактусом произрастет.