Музпросвет

«Когда ты очень хорошо знаешь внутреннее устройство поп-песни, она больше не может дать тебе адреналинового пинка под зад. Рок-песню можно применять лишь в ностальгических целях».

Действительно, ремесленник, познавший тычинки, пестики, хлорофилл и законы Менделя и научившийся сворачивать из разноцветной бумаги и проволоки цветы самых разных пород, уже не способен искренно переживать, увидев букет свежих роз. А радоваться, увлекаться и любить еще ох как хочется.

Дэвид Боуи: «Да, когда-то ты понимаешь, что главное — это энергия. Но энергия не может существовать сама по себе, ею надо что-то наполнить. Начинаются мучительные поиски нового энергоносителя, новой арматуры, которая способна запулить в общество энергию твоего послания. Конечно, можно совсем отказаться от структуры поп-песен и объявить себя нигилистом. Но если ты не можешь реализовать новую технологию энергопередачи, то грош цена твоем} разочарованию в вялой и банальной попсе».

Боуи образца 1997-го полагал, что ему при помощи драм-н-бэйсса удалось выйти из многолетнего энергетического кризиса. Конечно, можно только порадоваться за ветерана — он нашел новую жилу и впился в нее оставшимися зубами. При этом похорошел и помолодел. Знать, где укусить, — это уже полдела, и Дэвид Боуи имел все основания для гордости: старые камбалы Мик Джаггер, Тина Тернер и прочие Джо Кокеры и Элтоны Джоны лежат неподвижно на дне и лишь глаза таращат, не подозревая, что вокруг них еще что-то движется.

Все это славно, но альбом «Earthling» (1997) производил странное впечатление: несмотря на все прогрессивные усилия автора, в альбоме осталось очень много чего консервативного и вяло-традиционного, и в первую очередь сам Дэвид Боуи. Я имею в виду его блеяние, его интонации, его мелодии, его рефрены. Он ни за что не хотел отказываться от этого хлама, хотя у него был неплохой повод, Вот если бы всем надоевший певец выпустил танцевальный альбом, начисто лишенный какого бы то ни было пения, это и был бы дух современности. А так его «Earthling» похож на самолет, почему-то уклеенный все теми же самыми лихими красотками, которые много лет назад украшали кабину грузовика, когда летчик еще был армейским шофером.

Fashion Zone

Принято считать, что в 1988-м история поп-музыки раздвоилась. В начале 90-х рейверы и не подозревали, что U2 выпустили якобы эпохальный альбом «Achtung Baby», а Нирвана — это главная группа гранжа, а «гранж» — это то, как отныне называется рок-музыка. Возник новый вид андеграунда — техно-андеграунд, это было совсем не то же самое, что известные до тех пор панк- или металл-андеграунды.

В середине 90-х ситуация полностью обновилась. В музыкальных изданиях широко освещались две конкурирующие разновидности поп-музыки: брит-поп и трип-хоп. Андеграундом были драм-н-бэйсс и жесткое техно. Стильной поп-музыкой «для не полных идиотов» стало минимал-техно.

Оверграундом (overground, то, что по-русски нежно называют попсой) — транс, евроданс и хэппи-хардкор, многочисленные Mr. President и Scooter.

Танцующая по уикендам под техно-транс молодежь в обычной жизни одевалась в ретро-хиппи-стиле: брюки-клеш, узкие и длинные куртки-кафтаны из замши, длинные цветные шарфы на шее, на спине непременный рюкзак. И на каждой попе голубые джинсы.

К концу 90-х уличная мода уползла от хиппи-стиля. Blue Jeans носили только провинциалы, для таких фирм, как Levi's, это стало трагедией. Штаны должны быть широкими, прямоугольными, светло-кремовыми или зелеными и немного сваливающимися с бедер. И конечно, с большим количеством карманов. Вообще, узкие джинсы — это верный знак того, что ты заблудился во времени. Рубаха, заправленная в штаны, — это безвкусие. На ногах должны быть кроссовки, на теле — свитер с горизонтальной полосой на груди, сверху — трикотажная куртка с капюшоном. Все вместе — явная хип-хоп-мода, знак победившего брейкбита. Так стала одеваться практически вся молодежь, и даже студенты младших курсов — самая консервативная и отсталая часть молодого поколения, традиционный потребитель гитарного рока и леволиберальных идей.

Во время безынициативного подведения итогов 90-х годов выяснилось, что поднимали шум вокруг этих самых «новых тенденций» и навязывали их молодежи не столько концерны звукозаписи, сколько концерны, изготовлявшие прохладительные напитки и модные шмотки.

Кроссовер

Говоря о трипхопизапии США, нельзя не отметить, что по ту сторону Атлантики существует высокая стена между черным хип-хопом и белым роком, и эти противоположности отказываются сливаться в единый саунд. У Бека (Beck) ясно слышно: вот здесь цитируется альтернативный рок, вот здесь — хип-хоп, то же самое относилось и к John Spencer Blues Explosion, и к Beastie Boys.

Торстон Мур (гитарист Sonic Youth): «Для меня Beastie Boys — самая сумасбродная группа мира. Трое белых еврейских юношей в роли хип-хоп-команды, и при этом очень хорошей хип-хоп-команды». Дело в том, что хип-хоп — это не просто музыка темнокожих американцев. Хип-хоп крайне идеологизирован. Одна из отличительных особенностей хип-хопа — резкий антисемитизм. Звезды хип-хоп-тусовки, как, скажем, Public Enemy, относятся к «Протоколам Сионских мудрецов» как к истине в последней инстанции. С их точки зрения, феномен Beastie Boys — это хорошо спланированная акция по выхолащиванию подлинной афроамериканской культуры.

Повзрослевшие и впавшие в изрядные буддизм и политкорректность Beastie Boys теперь смотрят на многие вещи по-другому. Адам Яух: «Когда мы только начинали рэповать, мы были полными невеждами в области истории. Я не понимал, что джаз появился из черной культуры и потом был втянут в белый мэйнстрим, то же самое произошло и с рок-н-роллом. И с хип-хопом. Когда на это обратили мое внимание, я был потрясен до глубины души».

Попытки скрестить белый саунд с черным или, как выражаются афроамериканцы, «украсть нашу музыку», предпринимаются постоянно в течение последних шестидесяти лет.

В 30-х белый джазмен Бенни Гудмен украл черный свинг. В 50-х белые рок-н-ролльщики, а точнее говоря, продюсеры и менеджеры фирм грамзаписи, позаимствовали у черных ритм-н-блюз. Как видим, настолько удачно, что некоторые, Rolling Stones например, до сих пор не могут придумать ничего лучшего. Диско — это накладывание белой лапы на черный фанк. За Boney M., Silver Convention и Ottawan стояли белые продюсеры. В 80-х принял гигантские масштабы «белый соул», он же «белый фанк». Постарались, среди прочих, Дэвид Боуи, Джордж Майкл и Simply Red. В начале 80-х уже упомянутые Beastie Boys скрестили панк-хамство, риффы AC/DC и рэп. Red Hot Chilli Peppers скрестили панк, металл и фанк. Вообще, американские гитарные хардкор-команды 80-х скрестили все, что можно: индастриал, панк, металл, фанк, хип-хоп. Эсид-джаз конца 80-х — явление того же порядка.

Слово «кроссовер» надо переводить как «результат генетически-музыкального скрещивания различных, казалось бы несовместимых, стилей в один уродливый, но жизнеспособный гибрид». Кроссовер делали белые группы, исполнявшие металлопанк, наложенный на неуклюжий фанк-бит. Надсадный крик вокалиста должен был заменить более подходящий к случаю рэп. (В среде танцевального индастриала и эпигонов Depeche Mode кроссовером называли готик-рок, обитавший между мелодичным металлом и синтипопом.)

В первой половине 90-х расплодилась масса групп такого сорта, общепризнанным образцом были Rage Against The Machine. По-видимому, мерещилась перспектива универсального синтетического стиля. Надо заметить, что альтернативный рок, как старая дева, то пытался блюсти свою невинность и трясся над полочками, рамочками и коробочками, то начинал все мешать в одну кучу, пытаясь перещеголять демократизм и бесстыдство попсы. При неумелом перекрестном опылении взаимоисключающие компоненты, как правило, нейтрализуют и обезвреживают друг друга.