Музыкантша

Анжелу это покоробило, и она начала сомневаться, что сможет так просто войти к нему в доверие, не говоря о том, чтобы залезть к нему в постель. Она оделась и стала ждать Рашида. Он пришёл довольно скоро и с мрачным выражением лица попросил Анжелу протянуть ему руку. Анжела доверчиво протянула, и на её тонком запястье защёлкнулись наручники. «Можешь погулять! — с горечью подумала она. — Хотя вряд ли стоило надеяться на иное».

Анжела покорно шла за Рашидом по ступенькам лестницы, стараясь не споткнуться. Во дворе Рашид сразу увёл её в сад, подальше от двора и его обитателей. Там стояла деревянная скамейка, и Анжела с Рашидом сели на неё. Было тепло, дул ветерок, и Анжела на мгновение забыла о своих несчастьях. В принципе, Рашид ей нравился. У него был мужественный вид и открытый взгляд. Анжела временами поднимала на него глаза, но он хранил непроницаемое молчание. Тогда она решила заговорить первой.

— Тебе нравится здесь?

— Какое вам дело? Дышите воздухом, чтобы сохранить хороший цвет лица.

— Боюсь, что цвет лица скоро мне будет совершенно не нужен.

— Это не моё дело. Мне велели охранять вас.

— Почему ты так разговариваешь со мной?

— Вы пытаетесь меня спровоцировать.

— Нисколько. Просто ты мне нравишься, и я хочу с тобой поговорить.

— Не стоит этого делать. Ничем хорошим это не кончится, и в первую очередь для вас.

— Для меня? Почему? Ты всё рассказываешь Альберту?

— Нет. Только, если вы не переходите границы.

— Упаси Бог! Я только хотела узнать — ты что, до пенсии собираешься здесь торчать?

— Я уже отвечал — не ваше дело! У вас на прогулку всего полчаса, не стоит её сокращать.

Анжела передёрнула плечами и упёрла взгляд в землю. Крепкий орешек, этот Рашид. Полина сказала, что он любил Саломею… Раз способен любить, значит, не совсем безнадёжен. Как он мог позволить Альберту сотворить с ним такое? Он сказал, что Альберт спас ему жизнь… ну и что? Зачем спасать человеку жизнь, если требовать у него такое? Чем так хороша эта жизнь, если она нуждается в таких жертвах? Неужели Альберт испугался, что Рашид способен перепортить всех его баб? Но они и так все перепорчены… Любовь, вот в чём всё дело… дело в любви… Он осмелился полюбить… Этого Властитель Ада простить не смог. И он отобрал у человека то, что в его извращённом мозгу представлялось ему органом любви. Жалкий идиот! Тупоголовый баран! Разве можно запретить любовь? Но ничего, когда-то он допустит ошибку… Анжела наклонилась к самому уху Рашида и едва слышно прошелестела одно слово: «Саломея». Рашид вздрогнул, как от удара хлыстом и резко повернул голову. Анжела смотрела на деревья, как ни в чём не бывало.

— Вы что-то сказали? — Губы у Рашида нервно дрожали.

— Нет. Сад красивый… Отведи меня обратно.

Рашид встал, потянув Анжелу за собой. Она заметила, что он помрачнел ещё больше, а когда в комнате расстёгивал ей наручники, то никак не мог вставить ключ в замок. «Он до сих пор любит её, — подумала Анжела, — он не забыл». Её лицо озарила радостная улыбка. Рашид не простит Альберту Саломею.

На следующее утро Альберт снова навестил Анжелу. Он никуда её не звал и ничего не говорил о репетициях с девушками. Анжела спросила сама.

— Когда мы сможем репетировать?

— Когда я тебе скажу. Здесь всё решаю я. У других нет права голоса. Когда мне понадобятся твои услуги, я сообщу тебе. Ты проявляешь нездоровое любопытство, дорогая. Лучше скажи, ты вспомнила что-нибудь?

— Нет. Мне не на чём сосредоточиться. Расскажите вторую часть сказки.

— Слушай, мне не жалко. Когда-то мы с тем покойником, Эдиком, царствие ему небесное, были закадычными друзьями. Это было далеко отсюда. Однажды, от своей прабабушки я узнал, что мой предок по отцовской линии оставил некую заначку. Так, на чёрный день. После всем известных событий он сбежал за границу, бросив заначку на произвол судьбы. Старуха вручила мне памятку о том, где зарыты драгоценности. Я не верил во всю эту чушь, поэтому рассказал Эдику. Мы с ним уже жили в этом городе. Но Эдик отнёсся к старушечьей болтовне серьёзно. Он уговорил меня поехать на место и проверить. Я согласился от нечего делать. Мы приехали в деревушку и пошли в тайгу, якобы на охоту. По плану заначка находилась в удалённом охотничьем домике. Вечером мы добрались до заимки. Я чертовски устал, но Эдик убедил меня достать заначку. Моему удивлению не было предела, когда я увидел эти маленькие красные камушки. Я знал, что мой предок имел рубиновый рудник, но вид их поверг меня в шок. Я похлопал Эдика по плечу, и сказал, что он получит от меня парочку камушков за настойчивость и веру в успех. В домике мы выпили, а потом Эдик схватил ружьё и выстрелил в меня… Ублюдок попал в голову… потом вырыл яму и закопал меня. Он решил, что расправился со мной, сгрёб камушки и исчез. Но мне повезло. Охотники пришли в этот же день, они увидели, что земля шевелится, и откопали меня. Я ничего не помнил, год провалялся в больнице, перенёс кучу операций, потом ещё два года восстанавливался. Память постепенно вернулась. Я не мог забыть такое, иначе лучше бы мне умереть сразу. Твоему папочке, прости, Эдику, не повезло. Я вернулся, и даже несколько удивился, что ублюдок живёт всё там же, почти не скрываясь. Женился, обзавёлся ребёнком… Прямо цветёт пышным цветом. Он узнал, что я вернулся, и наделал в штаны от страха. Потом он умер, сгорел в собственной квартире. Я пытался узнать, кто это сделал, но так и не смог. Потом смирился — Эдик не был пай-мальчиком, тем более, учитывая его образ жизни. Я сумел достичь всего сам, без помощи этих злосчастных камушков. И тут появляешься ты. Я снова вспомнил. Эти камни принадлежат мне. В принципе, это дело Эдика — жить или умирать. Я хочу только видеть камни. Надеюсь, это теперь тебе понятно?

— Вполне… — Анжела задумчиво покусывала губу. Зачем ей скрывать от него то, что случилось на самом деле? Какой в этом смысл? Эдик всё равно умер, теперь уже по-настоящему, так может, рассказать ему всё и таким образом завоевать его доверие? Наконец Анжела решилась.

— Ладно. Я многое помню. Не знаю, поможет ли это вам, но я расскажу. Тогда, в квартире, наша семья не погибла. Я даже не подозревала, что отец устроил инсценировку. Мы просто собрали вещи и уехали в деревню. Кажется, Осиновка… точнее не могу вспомнить. Мы ехали очень долго, не помню сколько, я была ещё маленькой. Отец с матерью всё время ругались, но я не слышала, чтобы при мне они говорили о камнях. В деревне мы поселились в доме, где и прожили некоторое время. Там было неплохо, мать работала, а отец начал пить. Они всё время скандалили из-за денег… У матери был любовник, и она хотела бросить отца. В тот день он пришёл злой и сильно пьяный. Я играла на скрипке у себя в комнате, он ворвался, ударил меня… отобрал скрипку. Потом пришла мать, увидела меня и набросилась на отца. Он начал её избивать… она упала и не шевелилась. Я хорошо помню, как она лежала там, у печи, как сломанная кукла… Я всё видела. Потом отец выпил стакан водки и упал головой на стол. А потом пришёл мужчина… я не знаю, кто это… правда, не знаю… я никогда его раньше не видела… он взял нож и полоснул отца по горлу. Брызнула кровь, много крови… я помню взгляд отца… как у испуганного барана, я хотела закричать, но тот мужчина велел мне молчать. Он бросил что-то на пол, и пол загорелся. В углу стоял баллон с газом. Мужчина взял меня за руку и вывел оттуда. Мы пошли в лес, и там он оставил меня. В лесу меня нашёл цыган. Дальше вы знаете. Отец умер, это совершенно точно. А про то, что он уже успел умереть здесь, я узнала от случайного поклонника. Очевидно, он заметил моё сходство с матерью… я думаю так. Так я и попала на могилу нашей семьи.

— Прелестная история. Поздравляю, милая! У тебя уже две могилы. Если всё то, что ты мне говоришь, правда, то совершенно очевидно, что и тебя похоронили тоже.

— Да. Там, в таборе, когда я рассказала им, что мои родители сгорели, они отправили человека разузнать всё. Он пришёл и сказал, что в деревне погибла семья из трёх человек.

— Мило. Тебе удаётся обмануть смерть. Но это ни на шаг не приближает нас к разгадке исчезновения камушков.

— Может, он сбыл их раньше?

— Всё может быть. Но вряд ли эта шестёрка могла проглотить такое количество денег. Он просто бы подавился. Ему не удалось бы их переварить, я уверен. Куда он мог сбыть их? Нет, он выжидал случая. Возможно, вёл переговоры. Но очень осторожно. Я нутром чувствую, они ещё целы. Камушки-то не простые, редкие… Вот так-то, детка… — Альберт вдруг без всякого перехода схватил Анжелу за горло и стал сжимать пальцы. При этом он противно ухмылялся, а кончик его красного острого языка чуть высунулся между зубами. Анжела смотрела ему прямо в глаза, и вдруг ей показалось, что где-то в самой-самой глубине его глаз, она уловила мольбу о помощи… Ей стало жаль его, уставшего от собственных безобразий и собственной мании величия. В этот миг он показался ей несчастным и затравленным зверем, попавшим в капкан себя самого. Анжела растянула посиневшие губы в улыбке, и Альберт отпустил её. Что-то неуловимое промелькнуло в его взгляде, который он бросил на Анжелу, когда уходил.

Несколько дней после этого Альберт не появлялся. Рашид каждый день выводил Анжелу гулять, словно собаку на поводке. Настю с Полиной она не видела, и почему-то волновалась за судьбу девушек. Она была уверена, что её давно ищут, не могут не искать, но кто её здесь найдёт? Это большой вопрос. Во всяком случае, именно она была слабым звеном в тщательно выстроенной маскировке Альберта, и он не мог этого не понимать. Анжела не знала, что Альберт послал телеграмму её жениху, что сразу после концерта ей поступило предложение, от которого она не могла отказаться — поехать на гастроли в Америку. Выезжать нужно было немедленно, и Анжела согласилась. Это выглядело странно и подозрительно, тем более, что телефон Анжелы не отвечал, но всё же это позволяло оттянуть время начала поисков.

Как-то на прогулке Анжела опять решилась заговорить с Рашидом.

— Скажи, а те девушки, Настя и Полина, с ними всё в порядке? Я беспокоюсь.

— С ними всё нормально, — усмехнулся Рашид. — Если это можно считать нормальным.

— Мне хотелось бы их увидеть. Надоело сидеть взаперти.

— Это не мне решать.

— Странно, твой хозяин не приходит ко мне и не просит ничего делать… Что с ним?

— Ничего. А вам бы хотелось что-нибудь делать? Вам нравится то, что он просит вас делать?

— Нет, конечно. Но я немного боюсь. Зачем я ему тогда?

Рашид вдруг отстегнул наручник от руки Анжелы и жарко зашептал:

— Бегите, Альберт уехал, бегите, я выведу вас отсюда! Вы талантливы, гениальны, с вами не должно случиться ничего плохого… я скажу ему, что вы… ударили меня… и сбежали…

Анжела засмеялась.

— Я?! Ударила тебя?! И сбежала?! Да ты никак умом тронулся?! Ты издеваешься?! Куда я могу сбежать?! Я даже не знаю, где здесь ворота, не говоря уж обо всём остальном… Да он расколет тебя, как гнилой орех.

— Всё равно… я не хочу, чтобы вы погибли…

— Я тоже не хочу.

— Тогда бегите, пока я не передумал.

— Нет! — Анжела взглянула прямо в глаза Рашиду. — Я никуда не побегу. Из-за тебя, из-за девушек. Как я смогу жить потом? Одень мне наручник, вдруг кто увидит. — Анжела протянула Рашиду запястье и он нехотя защёлкнул наручник. — Лучше скажи, с девушками и правда всё в порядке?

— Да. Они у себя. Он их тоже не трогает.

— Слава Богу! Из какой преисподней он вышел? Твой хозяин, я имею в виду.