Мы, аристократы - 4

– Рон, кулаки - это не метод, - громко и поучающе сказала Гермиона.
– Наше оружие - это убеждение и пропаганда. Малфой, не мешай Рону. Он, в отличие от тебя, сознательный и занимается общественной работой.

– Сознательный он наш...
– Драко вдруг заметил на её груди значок и неверяще вгляделся в него.
– ГАВНЭ? Самокритично, Грейнджер.

– Ты о чём?
– Гермиона проследила его взгляд.
– Малфой, это не ГАВНЭ, а Г-А-В-Н-Э. Это название организации.

– Я и говорю - ГАВНЭ. Организация для гр... маглорожденных, так ведь?

– Нет, Малфой, это то, чего тебе не понять, - сердито сказала она.

– Это Гражданская Ассоциация Восстановления Независимости Эльфов. Или ГАВНЭ.

– Я так и подумал, что хорошее дело этим словом не назовут. Грейнджер, а почему восстановление? Ты хоть знаешь, что домовики никогда не жили сами по себе?

– Да, знаю. И это потому, что вы поработили их! Я была в библиотеке и провела тщательное расследование. Порабощение домовых эльфов продолжалось веками и никто ничего не делал, чтобы освободить их! Не могу поверить, как такое могло случиться.

Малфой закатил глаза к потолку и утомлённо вздохнул.

– Грейнджер. Наши традиции складывались веками и их, знаешь ли, не дураки создавали. А ты вчера только вылезла из своей Мугляндии и почему-то воображаешь, что разбираешься в них лучше всех.

Лицо Гермионы вспыхнуло румянцем возмущения.

– Это у вас не традиции, а пережитки прошлого! А такие, как ты, Малфой - это угнетатели невинных и беззащитных! Здесь, в Хогвартсе, до сих пор используется рабский труд, и это как будто в порядке вещей!

Драко посмотрел на меня, словно бы призывая в свидетели.

– Поттер, теперь видишь, как безнадёжны эти маглокровки? Этой голове поможет только хорошая гильотина, а ведь она считается самой умной в Хогвартсе. Может, хоть ты объяснишь ей, а то она всех доймёт.

Столпившиеся вокруг ученики разом уставились на меня, словно я собрался показывать фокусы.

– Малфой, ну почему я?

– Если у тебя не получится, то у остальных и подавно.

Гермиона переводила сердитый взгляд с меня на Малфоя и обратно, чего-то дожидаясь.

– Поттер, как ты можешь защищать эти пережитки?!
– прорвало её наконец.
– Ты же у людей рос!

– Пережитки, говоришь?
– я отчуждённо посмотрел на неё, на коробку с какой-то пёстрой мелочью у неё на коленях.
– А что ты предлагаешь взамен?

– Как что?
– вскинулась она.
– Во-первых, всем эльфам нужно немедленно дать одежду, чтобы они стали свободными. Во-вторых, нужно начать платить им зарплату и назначить отпуска и выходные. В-третьих... ну, и равные права с волшебниками, конечно.

– Места в Визенгамоте, - подсказал Драко под начавшиеся смешки. Оказывается, магловские телепередачи, которые мы видели летом, не пролетели мимо его ушей.
– Квоту на министерские должности. И называть их не домовиками, а колдунами альтернативного происхождения.

– Ну вот, ты и сам всё знаешь.
– Гермиона одобрительно заулыбалась, затем спохватилась.
– Значит, ты все знаешь и всё равно остаёшься рабовладельцем?! Ты продолжаешь пользоваться рабским трудом?!

– Грейнджер, он не претендует на лавры освободителя, а ты претендуешь и всё равно пользуешься трудом домовиков, - напомнил я.
– Тебе не кажется, что это некрасиво?

Она упрямо вздёрнула подбородок.

– Я считаю, что все мы должны отказаться от рабского труда эльфов. Если все мы откажемся от него, Министерство узнает и будет вынуждено отреагировать. Я знаю, так всегда делается.

– Может, для начала члены твоего ГАВНЭ подадут пример остальным? Сколько их у тебя, кстати?

– Нас пока трое, но мы будем агитировать и очень скоро наберём ещё. Вот значки, я буду вручать их членам после того, как они сдадут мне взносы. По два сикля в месяц, на выпуск листовок. Да, нужно вписать в наш устав требование отказа от эксплуатации домовых эльфов, - она повернула голову к Лонгботтому.
– Невилл, запиши. Он у нас - секретарь организации, а Рон - казначей.

Грейнджер продолжала расхваливать свою организацию, не замечая общего настроения, а толпа вокруг развлекалась бесплатным шоу.

– Кто-нибудь хочет вступить в ГАВНЭ?
– предложила она наконец.
– Поттер, ты хочешь?

– Нет, но я могу помочь твоему ГАВНЭ с соблюдением пункта устава отказа от труда домовиков.

– Не домовиков, а домовых эльфов, Поттер! Неужели так трудно запомнить? Да, я хочу, чтобы ты помог с соблюдением отказа - чтобы никто не говорил о нас, что мы всё равно пользуемся рабским трудом.

– Что ж, ты этого пожелала, - даже если я подвёл её к идее об отказе, ей следовало быть осмотрительнее. Я произнёс негромко - для окружающих, хотя мог бы позвать и мысленно: - Фиби!

Несколько секунд спустя передо мной выскочила домовичка в хогвартском табарде, как всегда, опрятная и деловитая.

– Мистер Поттер, Фиби здесь, - прозвенел её тонкий голосок.

– Фиби, это мисс Грейнджер, - я кивнул на Гермиону.
– Она требует, чтобы всем вам дали одежду.

Уши домовички упали на плечи, глаза обморочно закатились. Надо было как-то помягче сказать, ведь для них это равносильно смертному приговору. Но Фиби превозмогла себя - видимо, страх за общину пересилил дурноту - и в ужасе уставилась на меня.

– За что, милорд?
– пробормотала она, не помня себя.

– Фиби, успокойся, я не позволю причинить вам вред, - поспешил сказать я.
– Мисс Грейнджер очень настойчивая, поэтому мне пришлось вызвать тебя. Попытайся объяснить ей, что для вас лучше.

– Мисс Грейнджер!
– Фиби подступила к ней вплотную, сжав руки в кулачки.
– Плохая, совсем плохая, гадкая мисс Грейнджер!!!

– Как плохая?
– Гермиона растерялась.
– Я же для вас... ради вас...

– Не надо ради нас!
– выкрикнула домовичка.
– Мисс Грейнджер нам никто! Почему мисс Грейнджер хочет всё у нас отнять?!

– Нет, Фиби, ты всё не так поняла. Я не хочу ничего у вас отнимать - напротив, я хочу вам всё дать. Я хочу, чтобы у вас было всё - свобода, деньги, гражданские права! Я хочу, чтобы вы жили как люди!

– Но эльфы - не люди, мисс Грейнджер! У эльфов есть всё, когда у них есть хозяйская магия! У эльфов нет ничего, когда её нет!

– Вы просто не понимаете, - терпеливо сказала Гермиона.
– Вас веками порабощают, вас веками оболванивают, вам отказывают в элементарных человеческих правах. Вы не понимаете, насколько вы угнетены, а я стараюсь для вас, для вашего блага. Когда у вас всё изменится, вы увидите, что я была права.