Мы Бреннаны

– Мне правда жаль, что так получилось.

Вивьен, слега вздернув подбородком и поджав губы, кивнула. Потом обратилась к Люку:

– Давай, милый. Пора идти.

Она взяла сына за руку и повела его мимо Санди из конторки, стрельнув в Кейла взглядом.

Санди не двигалась и не моргая смотрела туда, где только что сидела Вивьен.

Он дал ей принять удар на себя.

Закрыв глаза, Санди отвернулась от Кейла.

А что ему было говорить? «Спасибо»? «Как мне жаль»? И еще: «Я все это время хранил нашу открытку»?

Если днем раньше ситуация с Санди осложнилась, то теперь она стала угрожающей. Но он не мог уладить этот вопрос, поскольку жена и сын ждали его за порогом раскрытой двери.

Так что он повернулся и, не сказав ни слова, пошел за ними.

* * *

После ужина они стали смотреть мультики, но Люк уснул уже через десять минут. Когда Кейл поднял его, сын обвил руками его шею. Он отнес его в детскую, но не уложил в постель. Вместо этого Кейл покрепче прижал к себе мальчика и немного покачал его, успокаивая и сына, и себя. Он стоял в спальне Люка, в окружении игрушек, в доме, который он четыре года делил с Вив. Когда они вернулись домой, она спросила его про открытку, поинтересовалась, ездили ли они с Санди на тот пляж, и он ответил: нет, они думали, что поедут «когда-нибудь». Он знал, что лжет, когда согласился с женой, что со стороны Санди было безответственно оставлять открытку в конторке, где кто угодно мог ее найти.

Сам он когда-то полагал, что в ящике стола открытка будет в безопасности, ведь он, как правило, был единственным, кто пользовался этим проклятым столом. Может, Санди уже находила ее, однако он сомневался в этом, вспоминая ее реакцию в конторке. Вину она взяла на себя, и теперь они сообщники по этой лжи.

Ей понадобится немного времени, чтобы разглядеть его приписку на открытке, сделанную за несколько месяцев до ее побега из Нью-Йорка.

Может быть, она выручила его, предлагая мир после их перепалки. До сих пор ему с трудом верилось в то, что она сказала. «Наверное, столько же, сколько я ждала, когда ты за мной приедешь». В этом просто не было смысла. Это она тогда все изменила, это она согласилась на работу за три тысячи миль и оставила его одного ломать голову над тем, что все эти годы он делал не так. Прямо как его мать.

«Кажется, ты довольно быстро начал новую жизнь». И в этих словах была горькая правда. Они с Вив поженились лишь почти через два года после побега Санди, правда, годом раньше Вив забеременела. Несколько месяцев они встречались (как бы между прочим, и по его инициативе), когда она ему сообщила о беременности. Поначалу они предохранялись, но поскольку она пила противозачаточные таблетки, он через какое-то время перестал покупать презервативы. Горькая правда была в том, что его беременность не особенно тронула.

Когда он почувствовал ответственность за Вив и будущего ребенка, то даже не подумал отправиться вслед за Санди или хотя бы позвонить ей. Что он мог ей сказать? «Слушай, от меня тут другая женщина забеременела, так что я просто узнать хочу, на самом ли деле между нами все кончено?» И потом, ее не было уже год, и он слышал, что в Лос-Анджелесе дела у нее шли хорошо. Кейл не мог уйти от ответственности: планировал он или не планировал, но ему предстояло стать отцом.

Вот он и решил ужиться с Вив вопреки протесту Денни: «Я запрещаю тебе жениться на ней». Для Кейла это был шанс создать семью. Он стал меньше пить и начал строить с Вив совместные планы: они въехали в пустой дом, оставленный ему отцом, следовали советам врача, посещали курсы будущих родителей, устроили скромную свадьбу, на которую пригласили Бреннанов.

Кейл положил Люка на кровать, укутал его в одеяло – плотно, как буррито. Стоило Люку появиться на свет, как все сомнения Кейла рассеялись. Сына он просто обожал. Так сильно, что эта любовь сглаживала острые углы в отношениях с Вив и делала сносными даже те моменты, когда ему казалось, будто в их браке чего-то не хватает и он женат на той, кого никогда не знал и не понимал до конца.

Спускаясь обратно к жене, он признавался себе самому, что хотел бы получить от Санди ответы на вопросы, что годами отравляли ему жизнь и список которых лишь увеличился с ее возращением. Только не было бы никакого смысла задавать эти вопросы: какие бы ответы ни дала Санди, она не сможет оправдать ту боль, которую ему причинила. Единственный выход – сосредоточиться на своей семье, держаться подальше от Санди и законопатить все щели в ящике Пандоры, где хранилась их история.

И он будет держаться за упомянутый ею праведный гнев. В нем – его самосохранение.

* * *

Когда на следующее утро Кейл появился на работе, его восторженно приветствовал Шейн, помогавший Джеки заполнять бар.

– Ты где пропадаешь, Кейл? Мы так никогда не закончим модель «Гранд-туризмо».

Эти слова вызвали в Кейле болезненный приступ стыда. Он уже несколько недель не общался с Шейном.

– Шейн, ты уж прости меня. А вы, ребят, что тут делаете?

– Я предложил помочь с открытием, – объяснил Джеки. – Денни не был уверен, что ты придешь, а ему нужно было ехать в Мамаронек.

– Зачем?

– Сегодня там будет бригадир, и Денни хочет побольше у него порасспрашивать, что за черт творится с трубой. – Джеки пожал плечами. – Он такое не спустит на тормозах.

Шейн поднял две пустые коробки:

– Я отнесу эти назад и поломаю их, ладно, Джеки?

– Спасибо, братец.

Шейн направился к служебному входу.

– Как он, нормально? – спросил Кейл.

– Вчера на работе у него выдался трудный вечер, он бился башкой о стенку после того, как один засранец из кассиров наорал на него, мол, он не очень быстро доставляет тележки со стоянки.

– Вот дерьмо, – ругнулся Кейл. – Нам надо поговорить с тем кассиром?

– Я с ним побеседовал. Думаю, больше такого не повторится. – Джеки обеими руками пригладил длинные волосы. – Впрочем, ничего удивительного. В последнее время вокруг какой-то напряг. Тереза все еще не дома, так что у Денни настрой говенный. – Он осторожно глянул через плечо и понизил голос. – А Шейн боится, что Санди опять уедет. Он повсюду таскается за ней, как щенок.

Шейн всегда служил для семьи барометром. Стало ясно, что дела в доме Бреннанов дали сбой.

Джеки поигрывал полотенцем.

– Возвращение далось ей нелегко.

Может, она рассказала Джеки про их перепалку? Или про открытку.

– Она тут? – спросил Кейл.

– Внизу, в подвале с Молли.

Кейл пошел к лестнице.

– Что между вами произошло? – спросил Джеки.

– Ты о чем? Что она болтает?

– Она ничего не болтает, но я вижу, что она расстроена.

– Так, ерунда.

– Может быть, для тебя ерунда. – Джеки навалился на стойку. – Мы ее, братан, только-только обратно заполучили, сечешь?

Кейл не ответил: намек был ясен. Он пошел вниз, где услышал разговор Санди и Молли.

– …это сюда, Санди?

– Угу. Точно.

Спустившись в подвал, он прислонился к дверному косяку и наблюдал за ними обеими.

Молли поворачивала бутылку на нижней полке, как следовало, этикеткой наружу. Девочка отступила на шаг, любуясь своей работой.

– Я хорошо сделала?

Санди присела на корточки возле нее с планшеткой.

– Идеально. Ну погоди, я расскажу тете Клэр, как ты с бутылкой виски носилась.