My December

Парень будто специально отсел подальше, держа в руках книгу. Его глаза то останавливались на лице Драко, то снова возвращались к тексту, застывая там.

Хоть Малфою и было ужасно плохо, у него оставались силы, чтобы злиться на друга. Мало того, что Блейз посмел обвинять слизеринца в неудаче их команды, когда сам являлся защитником, не уберегшим своего игрока, так еще и заговорил о семье, зная, сколько боли ему это причинит.

— Что? — сжав глаза от боли, спросил он. — Пришел, чтобы снова оскорбить меня или моих родителей?

Блейз на секунду посмотрел прямо в глаза к другу, но потом снова опустил взор в раскрытую книгу. Он прикусил губы, постучав костяшками по переплету. Драко выжидающе ждал, взглядом пронизывая слизеринца.

— Он все понял, не обижайся, — пролепетала Пэнси, сидящая рядом. Она поправила свое платье, мило улыбнувшись.

Малфой фыркнул, переведя на нее глаза. Будто кто-то сейчас спрашивал тебя, Паркинсон. Твое мнение его интересовало в последнюю очередь.

Девушка всегда лезла не в свои дела. Когда друзья разговаривали между собой, делились секретами или шутили над сокурсниками, Паркинсон всегда оказывалась рядом, встревала в их дела. Особенно она любила мирить их, думая, что так правильно и хорошо для них. Но это давало обратный эффект и только злило Малфоя, выводило его из себя.

— Да, я был не прав, — наконец буркнул Забини, отложив учебник на другую койку. — Просто я завелся из-за того, что ты не умеешь принять свои ошибки и ана…

— Ой, Блейз, — Драко закатил глаза. — Закройся уже.

Парень слегка улыбнулся, переглянувшись с Пэнси. Малфой хмыкнул, осматривая свои новые “хоромы”. В ряд стояло несколько кроватей с тумбочками. Белые стены будто делали больничное крыло еще меньше, чем оно было. Тусклый свет освещал палату, делая ее мрачной.

Будем считать, что извинение засчитано. В принципе, так всегда и происходило после их небольших ссор. Блейз, сцепив зубы, извинялся, а Драко, коротко кивая, прощал. Бывали, конечно, ситуации, когда и он первым бурчал: “Прости ”.

— Ты проспал целые сутки, — оповестил Драко парень, придвигая стул к кровати. — Ты заставил нас переживать, — усмехнулся он, приподняв брови. — Может, скажешь, что все-таки произошло?

Драко облизал лопнувшие губы, нахмурившись. Ему не хотелось говорить на эту тему. Особенно, когда рядом сидела Пэнси. Начались бы крики, истерики и тому подобная ерунда. Девушка перекрутила бы все и непременно бы обиделась, играя в “молчанку” с Малфоем пару дней. Ведь сам факт, что Малфой пострадал из-за грязнокровки, с которой у него был контакт, ужаснул бы ее. И, конечно же, Паркинсон растрепала бы это какой-то новой подруге, жалуясь на то, какими нынче парни стали. Но что бы сказал на это Забини — оставалось загадкой. Наверное, он многое бы понял и просто пожал плечами, проговаривая, что нужно надавать этому Поттеру.

— Вчера моментально созвали совет, где выяснили, что произошло, — продолжал Забини, доставая пакет из-под стула. Он раскрыл его, высовывая пачку с конфетами.

Драко приподнял голову, пытаясь таким образом расслышать каждое слово.

Зная Грейнджер, можно было поклясться, что она растрепала все профессорам, говоря о том, какой плохой Малфой.

— И к чему пришли? — поинтересовался Драко, напрягаясь. Его тон был равнодушным.

Почти.

Могло произойти все, что угодно. Если профессора узнают правду, все пропадет. И звание старосты, и уважение учителей. Про однокурсников можно было вообще молчать — они перестали бы разговаривать с аристократом после того, что тот сделал с Грейнджер. Один только факт того, что Малфой мог общаться с грязнокровкой, удивил бы весь Слизерин.

— А что сказала Грейнджер? — спросил парень, внимательно посмотрев на Блейза.

— Тебе что, интересно мнение грязнокровки? — ужаснулась Пэнси, отдернув теплую руку от его пальцев.

Драко был только рад. Прикосновения Паркинсон никогда не приносили ему радость и удовлетворение. Особенно тогда, когда кости чуть ли не скручивало от любого движения.

— Пэнс… — брезгливо поморщился он.

— Их созвали вчера и допросили. Грейнджер говорила какую-то ересь о том, что ты упал с лестницы, — произнес Забини недоверчивым тоном. — Поттер поддержал это, а Уизли стоял и молчал. Ну, как всегда, в общем.

Малфой ухмыльнулся. Не рассказала все-таки про вчерашний инцидент.

Интересно было только одно. Почему?

Боялась его или просто не хотела, чтобы школа совала носы в личные жизни учеников? Потому что, если бы учителя узнали правду, Драко отчислили бы без размышлений. Только, быть может, связи отца привели бы их головы к разумному решению о том, что не стоит терять такого ученика.

— Мистер Малфой! — взвизгнул кто-то, выглянув из-за двери. – Вы очнулись! Мистер Малфой, даже я не знала, что делать. Никто не бывает без сознания так долго! — тараторила мадам Помфри, летя к койке. — Ваши друзья так мне помогли, так помогли, — качала она головой из стороны в сторону. — Хорошие они, сидели здесь почти весь день, — улыбнулась женщина, погладив рукой плечо Паркинсон. — Вам уже легче, мистер Малфой?

— Легче? — Драко скривился, снова ощущая боль во всем теле, будто этот вопрос вернул чувствительность. — Да у меня чувство, что все кости ломятся.

Пэнси охнула, прижав руку ко рту. В глазах читался испуг, а губы скривились.

Ой, да прям. Не переигрывай, девочка.

Малфой нахмурил лоб, переводя взгляд на Блейза. Тот спокойно смотрел на то, как мадам Помфри подносит жидкость ко рту парня. Приподняв брови, он наблюдал за всем этим.

— Не нойте, мистер Малфой. Я знаю, вам неприятно, но вы же мужчина. А им свойственно терпеть, — говорила она, передавая в руки Драко чашу. — Пейте до дна.

Обхватив пальцами рукоятку, он ощутил, что даже держать ее — было, мягко говоря, не легко.

Малфой поморщился. Лекарство воняло, лопало пузыри и плавало по стакану, развозя там какую-то зеленую жижу.

— Пейте, — повторила она, нетерпеливо скрещивая руки на груди.

Сделав первый глоток, Драко еле сдержался, чтобы не выплюнуть все на пол. Жидкость плыла по горлу, оставляя там неприятное тепло. Запах приводил к тошноте, и парень закрыл глаза, отставляя настой.

— Я надеюсь, мне больше не придется пить это, — состроил гримасу он, недовольно глядя на женщину.

— Придется, еще как! — прицыкнула языком мадам Помфри. — И похуже, мистер Малфой. А сейчас — вам нужен покой.

***

“За ваше поведение вы будете наказаны”

Гермиона скривила губы, отводя глаза. Прям уж так “за ваше”. Если бы кое-какие ненормальные не психовали по любому поводу, ничего бы и не произошло.

Девушка неуверенно шла за Роном, смотревшего в спину друга. Другие ученики внимательно следили за процессией, показывая на них пальцами. Один чудак из Пуффендуя даже пристроился за профессором Снеггом, но моментально растворился где-то, когда услышал фразу: “Минус десять очков с Пуффендуя”. Профессор МакГонагалл, шедшая по левую сторону от Грейнджер, вечно что-то добавляла.

— Мисс Грейнджер, вы же понимаете, что это возмутительно?

— Да, профессор.

Тишина. Коридор, затем снова:

— Не понимаю, как вас угораздило!

Две лестницы, и опять недовольное шипение:

— В этом году все уходит у вас из-под рук, мисс Грейнджер!

— Да, профессор.

Гермиона не слушала ее, думая о своем. Все лекции от преподавателей она выслушала еще вчера, когда рассерженная Минерва явилась на порог башни старост.

— Я огорчена, мисс Грейнджер. В который раз вы заставляете меня усомниться в ваших способностях.