Мы друг друга не выбирали

– Туплю. Надо было сразу.

– Обед же. – Она попыталась возразить.

Он поставил перед ней бокал. Плеснул в него вина. То же самое повторил со своим. Потом приподнял, отсалютовал и выпил.

Тревожный колокольчик задребезжал в сознании Алексии.

Потом не предъявишь ничего Рустаму. Она сама пришла…

глава 29

ГЛАВА 29

Они уснули. Да-да, оба. Как так получилось – хороший вопрос. Но факт оставался фактом.

Негромко работала плазма. Было тепло и уютно. Алексия еще дремала. Сознание возвращалось медленно, нехотя. Проснется – надо будет что-то делать, о чем-то думать. А так… Хорошо было.

Она помнила, что уснула на груди Рустама. В какой-то момент глаза закрылись сами. Помнила мысль – ну и что, пусть. После обеда и сладкого вина они перебрались на огромный диван. Почти не разговаривая.

Просто легли. Включили плазму и оба уснули.

Рустам не лез к ней, наверное, это и подкупило. Усыпило ее спокойствие.

А сейчас… Он проснулся первым. Она отчего-то это знала. Сначала Алексия почувствовала его руку, крепко обхватившую ее талию, потом ровное дыхание у самого виска. Губы Рустама почти касались ее шеи.

Она затаилась, прислушиваясь к себе. Отторжения не было. Страха, как ни странно, тоже.

Было легкое покалывание по коже. И тепло.

Алексия осторожно приподняла взгляд и наткнулась на его глаза.

Темные. Горячие. Одержимые. Вот какие у него были глаза. Вот, что плескалось в них.

Точно. Одержимые. Как она раньше не поняла. Он одержим ею… Это не любовь. Совсем не то.

Он смотрел на нее так, будто хотел прожечь насквозь. Будто за эти часы что-то внутри него окончательно сорвалось с цепи.

Она молчала. Смотрела и лихорадочно думала.

Думала… думала…

Он тоже сначала молчал.

А потом грубовато выдал:

– Хочу тебя. Пиздец…

И перевернул ее на спину, прижал к дивану всем весом. Масштаб происходящего обрушивался на Алексию, придавил.

Но она не оттолкнула Рустама. Нет. Продолжала смотреть.

И он каким-то шестым чувством, едва ли не звериным, почувствовал ее изменения. Глухо застонал и начал целовать. Впился в нее теплыми губами и сразу языком толкнулся внутрь.

Леша позволила. Она приказала себе расслабиться. Так надо. Кровь в венах нагрелась до максимума

Его губы жгли. Зубы слегка царапали ее нижнюю губу, язык настойчиво ласкал ее. Нет – брал. Это более точная характеристика.

Алексия попыталась отстраниться, но он лишь сильнее впился пальцами в ее кожу. Его рука легла ей на живот, пальцы распластались, захватывая больше территории.

Это когда-нибудь должно произойти. От этого ей не уйти. Так почему не сегодня?

День рождения… память… Его лицо, там, на кладбище… В висках Леши застучало.

Алексия лежала на спине, ее руки беспомощно сжимали кожаную обивку дивана, когда Рустам всей тяжестью своего тела пригвоздил ее к месту.

Его губы скользили по ее лицу, как раскаленный шелк – сначала легкое, едва ощутимое прикосновение к виску, затем влажный след по скуле, к уголку рта. Он специально не целовал ее, только дышал неровно, заставляя кожу покрываться мурашками.

– Ты пахнешь петрикором, – прошептал он, касаясь языком ямочки под ухом.

– Чем?

Она даже стушевалась немного.

Рус поднял голову и совершенно диким взглядом уперся в нее.

– Запахом земли после дождя.

Это был нокаут. Такой неожиданный.

– Рус.

Она не знала, что сказать. Он перекрыл ее протест губами. Может, и правильно.

Он сместил руку с подрагивающего живота Алексии ниже и внезапно дотронулся до обнаженной кожи бедра. Когда у нее успелось задраться платье? Во сне?

– Можно?.. Здесь можно тебя трогать?!.

Его голос не хрипел. Он звенел. Но тихо, пронзительно. Даже Леша услышала, сколько всего в нем было.

Неужели он все-таки любит ее? Вот так, извращенно? На грани фола, на грани принуждения?

Она потерялась. Истерика привычно булькнула в горле и куда-то провалилась дальше.

Рот Рустама сполз к шее, зубы зацепили тонкую цепочку, прежде чем впиться в нежную кожу. Его губы трогали ее. Лизали. Да-да. Он провел языком там, где шпарил пульс.

Стыд смешался с шоком. Пусть он и трогал ее раньше. Даже заходил довольно далеко! Но сегодня все иначе. И, кажется, они оба это понимали.

Сердце разрывалось на куски, и они, ударившись о грудную клетку, оседали в животе.

– Скажи, – продолжил он, упираясь лбом ей в лоб и снова опаляя дыханием. – Сегодня мне можно?..

Его голос походил на наждачку. И эта наждачка царапала нутро Алексии. Нещадно…

Девушка быстро кивнула. Как могла. Получилось, что ее лоб проехался по лбу Рустама.

И почти сразу же по телу Рустама прокатилась сильная дрожь, которая так же отозвалась в Алексии. Да что с ним такое?..

Хочет?.. Так сильно хочет?..

Голова просто взрывалась от обрушившихся на нее эмоций. Да-да, именно эмоций.

Она прикрыла глаза и запрокинула голову. Пальцы Рустама двинулись выше.

Его губы не отпускали ее ни на секунду. Горячие, влажные, настойчивые, они целовали ее так, будто высасывали воздух из легких, не давая передышки, не позволяя опомниться.

Его ладонь скользнула по ее бедру уже более собственнически. Еще бы, он получил добро! Сначала едва касаясь, почти нежно, но с каждым движением все увереннее, все плотнее. Пальцы впивались в мягкую кожу, оставляя следы, которые завтра, возможно, станут синяками. Его нежность граничила с жестокостью. И так всегда, и так во всем.

Его большой палец прошелся по краю ее трусиков. Медленно, намеренно задерживаясь, ощущая, как под тонкой тканью задрожало ее тело. Потом чуть сильнее, нажимая, заставляя ее вдохнуть резко, почти сдавленно.