Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Мы из спецназа. Лагерь
Шрифт:

–  Какая еще ненависть?

–  А та, что от бедных к богатым, да от худых к жирным…

Увы, начатую беседу пришлось прекратить по причине появления внизу Любаши. На этот раз она красовалась в спортивных шароварах, в белоснежных теннисках и вызывающем топике, легко и просто позволяющем миру любоваться ее загорелым прессом, аппетитной ямочкой пупка и отчетливо выпирающими из-под ткани сосками. Очевидно, дамочка только что покинула спортивный зал, - лицо ее лоснилось от пота, а на том же топике выступили темные пятна. Подняв голову, Любаша помахала Стасу рукой, и в очередной раз он отметил, что вкусы у нее не отличаются особым изыском. Губы сластолюбивой дамочки вновь были накрашены в три малиновых слоя, а подмышки были небриты, поражая густой порослью черных кудельков. Впрочем, могло быть и так, что эти вызывающие пучки волос она не сбривала намеренно, как раз и рассчитывая на вкусы местных плебеев.

–  Ну что, мальчики, готово?
– крикнула она.

–  Так точно, ваше сиятельство!
– чуть передвинувшись, Стас протянул руку и демонстративно погладил сверкающий хвост покачивающейся на металлическом

стержне русалки. И только сейчас его посетило осознание всей скабрезности того, что он сотворил. И дело крылось даже не в пышных формах русалки, не в профиле, напоминающем Любашин, а в этом чертовом стержне, пронзающем ее тельце в причинном месте. Мысль оказалась столь неожиданной, что Зимин даже чуточку зарумянился, чего не случалось с ним уже, достаточно давно. Он даже руку поспешил отвести в сторону.

Впрочем, боялся Стас совершенно напрасно. Подобные вещи здесь безусловно пользовались успехом, и, показав ему большой палец, Любаша однозначно похвалила:

–  Класс!… Уверена, Папе тоже понравится.

–  Я надеюсь… - промычал Стас.

–  Учти, в городе у меня тоже есть свой дом. Так что флюгерок и там не помешает.

–  Это всегда пожалуйста!

–  Вот и договорились, - Любаша тряхнула головой.
– А теперь слазь и отправляйся в зал!

–  Это еще зачем?

–  Раз говорю - значит, надо! Папа с тобой хочет потолковать.

–  Как скажете, миледи… - Зимин повернул к Игнату голову, коротко шепнул: - Ты тоже слезай. Поможешь оттащить лестницу подальше.

–  Понял!…

***

Примыкающее к резиденции здание особым изяществом не отличалось, больше напоминая ангар для легких прогулочных самолетов. Впрочем, это не помешало здешнему контингенту устроиться в нем со вкусом и некоторой даже роскошью. До полутора десятков тренажеров окружало расположенный на полу ринг, вдоль стен перезревшими баклажанами висели тяжелые боксерские мешки, в углах зала туповатыми истуканами стыли пластиковые «мальчики для битья». Впрочем, занимаясь спортом, ребятки не намеревались забывать и о желудке. Дальняя оконечность зала была выполнена в виде сцены, на которой в окружении кресел помещался довольно просторный бильярдный стол, а рядом располагалось некое подобие оборудованного холодильником бара. Соседство с громыхающими тренажерами могло показаться странным, но только не Стасу Зимину. На своем веку он успел повидать и более нелепые чудачества. Кроме того, логику подобных параллелей он отчасти понимал. Очевидно, подразумевалось, что расположившаяся на сцене элита будет вкушать яства под перестук киев и развлекать себя зрелищем работающих мускулов. Те же, кто тренировался и потел в зале, в свою очередь могли наблюдать за чревоугодием своих хозяев, завидуя и получая отчетливый стимул для более ревностного продвижения по служебной лестнице.

На этот час тяги тренажеров безмолвствовали, - большинство гостей предпочитало тешить могучую плоть за пиршественным столом. То есть, на пир это не слишком походило, однако и недостатка в продуктах на столе не наблюдалось. Подобием крепости в центре стола возвышалось блюдо с черной икрой, запотевшие бутылки «Абсолюта» стояли вперемешку с минералкой и газированным тоником, тут же щедрыми, но безыскусными горками громоздились всевозможные салаты, вазочки с виноградом и яблоками, а на тарелках глянцево поблескивали остывающие пельмени. Место возле Папы выглядело, пожалуй, наиболее экзотично. В граненом стакане, украшенном серебряной ложечкой парил темный от крепости чай, а справа и слева от стакана возвышались Папины мокасины - желтые, с массивными каблуками - те самые, о которых поминал Сильвер. Пожалуй, именно сапоги были главным украшением этого тощего, желтолицего человечка. Более ничего особенного в его внешности Зимин не усмотрел. Типичный, иссушенный зонами уркаган - одетый неброско, но и не без изящества. Кроме того, можно было не сомневаться, что под одежкой этот ветеран скрывает синее от наколок тело.

Как бы то ни было, но Стаса заявился сюда не абы как, а по приглашению Любаши, значит, и нервничать особо не стоило. Впрочем, добраться победной поступью до пиршественного стола у Зимина не получилось. Стоило ему переступить порог, как за спиной его немедленно образовалась тщедушная тень Гарика.

–  Все, сучара, кирдык тебе!
– шепнул он в затылок Стасу, и в интонациях его угадывалось нескрываемое злорадство. Это было вполне объяснимо, - уж что-что, а прощать в этой среде не умели. Более того - прощать и забывать было западло…

–  Засохни, быдло!
– не обрачиваясь, бросил Зимин.
– Я к Папе иду. За разговором.

–  Ах, ты курва!
– Гарик с силой толкнул его в спину, заставив невольно пробежаться по линолеуму.
– Копытами шевели! Ща с тобой потолкуют!…

Он явно отыгрывался за прошлое, рассчитывая если не поквитаться с обидчиком, то, во всяком случае, устроить перед собратьями маленький аттракцион. Вряд ли Гарик поведал им о своем недавнем конфузе, однако ухо с ним следовало держать востро. И когда, догнав Стаса, незваный конвоир повторно хотел приложиться к его спине кулаком, Зимин отреагировал адекватно: вильнув в сторону, пропустил кулак мимо и, развернувшись, ткнул левой в подбрюшье Гарика. Этим можно было и ограничиться, но на публике подобные номера следует доводить до логического завершения, и потому, крутанувшись пружиной, Стас вонзил в челюсть Гарика перекрестный справа. Бил не то чтобы сильно, но и не слабо. Зубы братка отчетливо лязгнули, и подрубленным стволом он рухнул на пол. Все произошло настолько быстро, что сидящие на сцене не успели и глазом моргнуть.

–  А мальчик-то шустрый! Это и есть наш новый электрик?

–  Он самый.

–  Чего ж он буянит?

Все-таки в гостях.

–  Сейчас разберемся…

Спрыгнув вниз, к Зимину неторопливо направились Чан с Костой, но Зимин уже стоял в боксерской стойке готовый к яростному отпору. Получать очередные синяки не хотелось, но, увы, без этого трудно играть в шпионов. Конечно, открывать свои истинные возможности он не собирался, однако не видел препятствий к тому, чтобы пофехтовать с этими быками на уровне спортсмена второразрядника. Между тем, сидящие за столом по-прежнему взирали на происходящее с любопытством, не пытаясь ни вмешиваться, ни останавливать затевающуюся свару. Помалкивала грудастая Любаша, помалкивал и желтолицый обладатель мокасин. Стало быть, весь этот цирк был им тоже по нраву. Стоило только удивляться тому факту, что волчья эта парочка родилась сейчас, а не в древние века, когда гладиаторов сталкивали на арене со львами, когда травили крепостных собаками и бились на топорах, шпагах и мечах. Впрочем, говоря вдумчиво и по совести, следовало признать, что и в запруженном электроникой двадцать первом веке мало что изменилось. Воевали столь же часто и не менее жестоко, а на кровавые поединки взирали с тем же восторженным азартом…

–  Вижу, тебе неймется, щегол!
– Коста, который выглядел на этот раз нарядно, щеголяя в узких джинсах и клетчатой фланелевой рубахе, покровительственно хлопнул по плечу своего волосатого приятеля.
– Поучи-ка его, Чан! Только не зашиби ненароком.

Он знал, что говорил. Чан был из тех, кого явно учили работать ногами, а хороший каратист, увы, всегда будет сильнее равного ему по уровню боксера. Даже самого стремительного чемпиона по боксу сумеет остановить выброшенная в пах пятка, а мощь нокаутирующего удара легко сравниться со средней силы пинком. Недаром все встречи, когда пытались «скрещивать» боксеров с мастерами айкидо, карате и кикбоксинга, заканчивались серьезными травмами последователей правил Куинсбери. Их даже не подпускали на дистанцию джэба, уродуя коленные чашечки, пушечными ударами по голени заставляя падать на пятую точку и выть от испытываемой боли. Все это Стас знал прекрасно, потому и сыграл против Чана в свою особую игру, в которой никак не должны были усмотреть приемов кунг-фу или джиу-джитсу.

–  Вздуй его, Чан!
– заорал кто-то из гостей.

–  Сделай из этого мудака отбивную!…

–  Ага, иди, иди!
– Зимин приглашающе махнул Чану.
– Тебя в кино, часом, не снимали? А то знаю я одного Чана. Правда, он ростиком вдвое меньше будет. Да и волосни на морде почти нет…

Сказанного было достаточно, чтобы привести братка в боевую готовность. В глазах его блеснула неприкрытая ярость, и Чан ринулся в атаку. Действовал он быстро, но не слишком умело, хотя от Гарика его кое-что все-таки отличало. Как ни крути, а падение своего собрата он видел, а значит, успел сделать про себя определенные выводы. По счастью, именно те, к которым и подталкивал его Зимин. Как он и предполагал, Чан не стал нарываться на кулаки противника, попытавшись решить исход схватки ножным крюком. Его можно было понять. Именно такими ударами в свое время уронили в Японии чернокожего чемпиона Америки. Стройный и красивый, боксер вскакивал с пола, возобновляя бесплодные атаки, но его вновь и вновь опрокидывали, словно легкую кеглю, не позволяя провести ни единого удара своими могучими кулаками. Бой длился немногим больше минуты, а впоследствии, говорят, дело закончилось чуть ли не заражением крови. Распухшие от синяков ноги чемпиона удалось спасти только чудом. Так что гематомы гематомам рознь, и подставляться под чужие ножищи Зимин не собирался. Потому и скакал словно воробей, увиливая от крюков Чана, мало-помалу отступая вглубь зала. Гости на сцене жадно следили за каждым движением поединщиков, двое или трое даже приподнялись с кресел, дабы не пропустить красивого финала. Однако порадоваться им не довелось. Стас сделал то, что замыслил с самого начала: после нескольких пустопорожних пинков он поймал ступню Чана левой рукой, а правой, не мешкая, ударил в солнечное сплетение. Будь на нем боксерские перчатки, пробить мускулистый панцирь Чана вряд ли бы получилось, но голый кулак, угодив во впадину между арочным сводом ребер и мышцами пресса, свое подлое дело совершил. Немо распахнув рот, Чан ладонями обхватил живот и рухнул на колени. Добить его было бы проще простого, но Зимин благоразумно отступил в сторону - тем более, что к нему уже летел в прыжке разъяренный Коста. На этот раз сыграть следовало более сложную роль, а именно - собственное поражение, и Стас разыграл эту партию мастерски. Отвлекающую двойку он легко пропустил над макушкой, с видимым неумением отбил ступню, целившую в голову, а вот литое колено, рычагом катапульты взлетевшее вверх, поморщившись, встретил грудью. Удар мог оказаться страшным, если бы он не был к нему готовым, но Стас и на этот раз сделал все должным образом. Во-первых, сместился, уводя от колена область сердца, а во-вторых, грамотно напружинил грудную клетку. Именно в таком состоянии заезжие атлеты позволяют по ним кататься легковушкам и грузовикам. Разумеется, безо всяких для себя последствий. В данном случае сила соударения оказалось не столь сокрушающей, сколь звучной. Во всяком случае, звонкий шлепок, конечно же, долетел до слуха сидящих за столом, а в следующее мгновение Стас вытолкнул из горла задушенный стон и грузно повалился на пол.

–  Аут!
– дребезжащим голосом объявил Папа и даже пару раз хлопнул в ладоши. Публика немедленно присоединилась к нему, наградив Косту жидкими аплодисментами. Впрочем, раскланиваться победитель не спешил, - вместо этого наклонился к Зимину и, бдительно заглянув в глаза, шлепнул пару раз по щекам. Продолжая морщиться, Стас мысленно обругал атлета. Видать, почуял, гад, неладное. Опытного бойца непросто надуть, а Коста, судя по всему, был из опытных. Ну, да и хрен с ним! Главное, чтобы во всю эту ерунду поверили гости во главе с Папой, а они, кажется, поверили…

Поделиться с друзьями: