Мы ненавидим всех. Преданные

– Нет. – Я прикусываю губу, чтобы предательски не застонать. Мое тело уже давно отказалось сотрудничать с разумом. И так происходит из раза в раз, как только Дарио прикасается ко мне.

– Скажи правду. – Его жаркое дыхание опаляет мое ухо, и рой будоражащих мурашек разбегается от эпицентра соприкосновения, рассыпаясь возбуждением в животе. – Ты солгала мне в то утро, верно?

– Нет. – Мои ресницы трепещут, но я не позволяю себе сдаться.

– Тогда почему ты пошла за мной? Зачем отдаешься моим рукам и трешься задницей о мой член?

– Закрой уже свой рот и дай мне кончить.

Пульсация клитора становится невыносимой. Оргазм вот-вот накроет меня с головой. Нужна всего пара точных проникновений, и я взорвусь, но моряк не дает мне то, чего я отчаянно желаю. Его пальцы выскальзывают из моего мокрого лона, и я мгновенно ощущаю болезненную пустоту.

– Попроси Тео. Может, у него получится ублажить тебя после Мелани.

– Ч-что? – Я оборачиваюсь через плечо, прикрывая обнаженные груди руками. Мой взгляд разбивается о ледяную стену вместо глаз Дарио. – Ты издеваешься?! – шиплю я, захлебываясь смесью из гнева и обиды, обжигающей горло.

– Да. – Он сует руки в карманы брюк, поправляя ярко выраженный стояк. – Приятно? – Облизывает губы и подтирает большим пальцем нижнюю, испачканную моей алой помадой, а затем склоняется надо мной, но не дотрагивается. – Вот и мне нет.

– То есть это все было только ради того, чтобы меня унизить? – Я подхватываю платье и распрямляю ткань, чтобы прикрыть нагое тело, но руки не слушаются и трясутся. К глазам подступают слезы.

Он мстит мне.

Мстит за то, что я использовала его в качестве отвлечения от Тео. Но я ведь солгала. А Дарио даже не попытался разобраться. Его задетое эго оказалось важнее чувств, о которых он плел мне сказки. А я дура, раз повелась.

Он не знает меня. Не чувствует, как говорил. Не любит.

Дарио Сантана любит только себя.

Каждый из них любит себя больше, чем меня. Все они одинаковые. Что Дарио, что Тео.

– Вытри подбородок. – Он протягивает мне платок. – Ты испачкалась помадой.

В ответ на его замечание я облизываю пальцы и с натиском тру под контуром губ, не принимая гребаный платок. Затем как ни в чем не бывало поправляю свое платье, незаметно прикусывая щеки изнутри, чтобы не разрыдаться. Я не подарю этому мерзавцу такую радость. Ни за что.

Дарио стоит напротив и молча наблюдает, как я самостоятельно справляюсь с молнией на спине и взбиваю пальцами взлохмаченные кудри. Он больше не произносит ни слова, но трудно не заметить, как тяжело и часто вздымается от дыхания его грудь.

Неужели он злится? Получил ведь, что хотел. Увидел меня уязвленную. Отомстил. Что еще ему нужно?

Радуйся, Дарио. Ну же. Хотя бы сверкни своей нахальной улыбочкой. Или тебе было мало?

– Поздравляю, Дикий. – Я встряхиваю головой, рассыпая волосы по спине, и распрямляю плечи, гордо вздергивая подбородок. – Сегодня ты показал блестящую игру. Сегодня ты выиграл, но окончательно просрал меня. Иди отпразднуй свою победу с Синди. Надеюсь, у нее получится ублажить тебя после меня.

Я выметаюсь из этого замкнутого пространства, где стало невыносимо дышать. Иду так быстро, будто знаю путь, и останавливаюсь только у ближайшего зеркала. Оттуда на меня смотрит уязвленная Астра Аллен: в уголках глаз скопились слезы, на лице застыла обида, по венам разливается разочарование, заставляя руки подрагивать.

Я выгляжу слабой и жалкой. Из-за какого-то очередного парня, напевшего мне о любви.

«Ну уж нет. Нет! Иди к черту, Астра! – Делаю глубокий вдох и принимаюсь ровнять пальцем алую помаду. – Такой слабачке, как ты, здесь нет места. Подвинься. В игру вступает Ревендж».

Глава 8. Время провокаций

Конец ноября

Астра

Не помню, как я справилась с замком в винном погребе. Не знаю, как удалось привести себя в порядок. Мои руки до сих пор трясутся с такой силой, что я не могу поднять даже бокал вина, поданный к ужину в честь Дня благодарения, черт бы его побрал. Клянусь, это худший день за весь год, и я мечтаю повторить трюк Дарио – молниеносно убраться из дома этого гребаного семейства, не отвечая ни на какие вопросы.

Вот только я не могу послать всех к черту и громко хлопнуть огромной парадной дверью. У меня все равно не получится это сделать так же эффектно, как вышло у Дарио-мудака-Сантаны.

Он даже не взглянул на меня.

Вылетел вслед за мной из винного погреба, пулей пронесся мимо, когда я застряла у зеркала, и скрылся в темноте второго этажа, а позже, минут через пять, с грохотом спустился в холл, выхватил у дворецкого свою куртку и, забросив спортивную сумку на плечо, отдал прислуге приказ:

– Магда, присмотри за Штормом. Если я и вернусь в этот дом, то только чтобы забрать его.

Алонсо хотел удержать сына. Я видела, как побелели от напряжения его кулаки. И он бы набросился на Дарио, если бы за его спиной не стояла Эмма и родители Мелани, обескураженные выходкой младшего Сантаны.

После представления Дарио Магда робко сообщила о готовности ужина, и Эмма манерно пригласила всех собравшихся к столу.

Вот только кусок в горло как не лез, так и не лезет до сих пор. Я ковыряю ломтик индейки, запеченной под традиционным клюквенным соусом, и не могу поверить, что позволила себе быть такой дурой. Впервые за долгие годы я вновь поддалась эмоциям и получила очередной удар ножом в сердце. Но стоит сказать Дарио за это спасибо: он напомнил мне, зачем я здесь, и вернул трезвость ума. Поэтому я не отчаиваюсь, не раскисаю и не собираюсь плакать. Нет. Вернулась хладнокровная Ревендж. А сердце… Черт с ним. Покровоточит немного и заживет. Я залечивала и большие раны.

Трескотня за ужином утомляет. Как и фальшивые, с трудом выдавленные улыбки. Алонсо обсуждает с отцом Мелани финансирование новых строительных проектов, Эмма молча потягивает вино, то и дело искоса поглядывая на меня, а Мелани пытается привлечь к себе внимание Тео, воркуя ему на ухо. Вот только Тео, кажется, не заинтересован в рассказе своей девушки, потому что его пристальный взгляд обращен ко мне, сидящей напротив.

К десерту я уже мечтаю о телепортации. Скучная беседа навевает сон, ноги ноют от туфель, а тело все еще чешется от прикосновений Дарио, которые я желаю скорее смыть. Мои мысли снова заняты не тем, кем нужно, поэтому я не сразу понимаю, что Алонсо обращается ко мне.

– Ч-что, простите? – Я ловлю взгляд старшего Сантаны ровно в тот миг, когда в синих глазах вспыхивает безмолвное раздражение.

– Я спросил, чьи у вас корни, – надменно и низко звучит голос Алонсо, а ледяной, но в то же время испытующий взгляд пробирает до мозга костей. – Вы не похожи на американку, мисс Аллен. Да и акцент не местный. Откуда вы родом? Смею предположить… Англия? – Он прищуривается, а я чувствую, как от макушки до пят пробегает дрожь.

– Вы очень проницательны, мистер Сантана. И почти угадали.