Мы сделаны из звёзд

— На это, значит, у тебя мозгов хватает? — я дернул ее за руку, заставляя посмотреть мне в глаза.

Я позволил ей вырвать руку, после чего она злобно уставилась на меня и сверкнула улыбкой, не предвещающей ничего хорошего.

— И это ты мне говоришь? — она медленно надвигалась на меня, уперев руки в бока. — Напомни, братик, из скольких притонов я вытащила тебя в свое время? Как много раз ты чуть не умер от передоза, потому что твои чертовы мозги работают не так, как у остальных! — она толкнула меня в грудь и резко остановилась, словно до нее только что дошло сказанное.

— Черт, Кайл... — на секунду мне показалось, что Дейзи сейчас задохнется. Она открывала и закрывала рот, не в силах выдавить ни слова. — Извини, я...

Затем она нацепила непроницаемую маску, жесткость поселилась в ее глазах.

— Я ухожу. — просто сказала она, проходя мимо.

И я не стал ее останавливать. Я даже не смог заставить себя обернуться и посмотреть ей вслед.

Это была наша первая ссора за последние несколько лет. И это было так больно.

Дейзи.

Она снова была нигде. Потрясающее место, говорила она себе. Нигде — без времени, географических координат, сожалений и воспоминаний. Каждый раз убегая вникуда, она хотела остаться там навечно, но рано или поздно ее здравый смысл, который, как она всегда наивно полагала, скончался в агонии, тоненьким голоском приказывал ей выбираться. Потому что это место, как затяжка сигаретой, как таблетка экстази — первый раз кажется билетом в рай, второй — божьим благословением, но в итоге оно забирает все, что тебе дорого.

Это была глубокая ночь. Дейзи скиталась по берегу пляжа, про который знала только то, что он находился очень далеко от Сэинт-Палмера. Вдали, на другом конце почерневшей в сумраке реки, горели огни большого города, а позади девушки плясали блики от мягкого света фонарей набережной. Она ходила по незнакомым улицам почти целый день и только под вечер, почувствовав тяжесть в ногах, опустилась на холодный песок и сделала глубокий вдох, наполняя легкие морозной свежестью. Ночью воздух был другим, более грубым, корябающимся и сопротивляющимся.

Кто бы что ни говорил, а ей ночь нравилась гораздо больше дня. Это все правда — про призраков, демонов и чудовищ, просыпающихся с наступлением темноты. Наверно, это и была ее любимая часть сгустившихся потемок. Она научилась смотреть призракам в глаза, не страшилась демонов, она водила хороводы с чудовищами, считая себя ничем не лучше их.

Она сама была тем, кого монстры должны бояться.

Если она в чем-то и преуспела в этой жизни, так это в разрушениях. Это было врожденным проклятием, от которого она не в силах избавиться. Осознание своей истинной сущности пришло к Дейзи слишком поздно, но все же пришло. Поэтому она никогда не пыталась взяться исправлять то, что натворила. Если что-то рано или поздно выходило из-под контроля — она просто уходила, чтобы не запустить эффект домино, который понес бы за собой еще больше потерь.

Она почти научилась жить так, как приходилось жить — жонглируя масками, убегая, скрываясь. Но на свете все же было место, в которое она рано или поздно всегда возвращалась, и человек, по которому она постоянно скучала. Ее брат, единственный человек, который знал не просто взбалмошную рыжую девчонку, подсевшую на наркотики. Кайл всегда видел больше, чем она прятала, рассматривал в ней страхи, мечты, сомнения и печали. Он никогда не смеялся над ней, никогда не делал ей больно, вместо этого он протягивал ей свои объятия, чтобы затянуть кровоточащие раны.

И теперь он махал ей рукой на прощание. Наверняка, он больше никогда не захочет видеть ее после всего, что она ему наговорила.

Выплыв из омута самоуничижительных мыслей, она заметила, как рядом с ней на песок приземлилась дворняга. Побитая уличной жизнью, изморенная голодом, с целым бассейном безнадежности, плескающимся в грустных карих глазах. Дейзи была неожиданно рада этому незванному гостю — идеальному собеседнику.

Потянувшись к карману рюкзака, девушка достала оттуда недоеденный сэндвич и протянула собаке. Та, завиляв хвостом, начала терзать упаковку, валяя ее в песке.

Дейзи аккуратно почесала занятую трапезой дворнягу за мохнатым ушком.

— Я опять напортачила, можешь в это поверить? — тихо сказала она, словно делилась секретом с самым лучшим другом на свете. — Я вот могу.

Кайл разочаровался в ней. Мысль казалась слишком удручающей, чтобы зацикливаться на ней больше, чем на пару секунд.

Но ведь сбежать было правильным решением. Верно...?

Палата в наркодиспансере ее убивала, она еще никогда не ощущала себя такой маленькой и никчемной. Стены сужались с каждым днем все больше и больше, грозясь однажды совсем раздавить ее. Ночи там были совсем иные — пустые, тихие, совершенно мертвые. Она почти не спала, способная только думать, думать, думать...сожалеть, сожалеть, сожалеть. А затем с грузом на душе ей приходилось подниматься с постели по утрам. И все это длилось бесконечных четыре месяца, пока она, отчаявшись, не сбежала.

Порыв ветра пробрал ее до самых костей, растормошив и без того всклокоченные рыжие волосы, вернувшие себе натуральный оттенок после бесконечных экспериментов дешевой краской из супермаркетов. Объевшаяся собака заскулила рядом с ней и прижалась холодным носом к колену.

Дейзи улыбнулась, а затем ее руки начали действовать отдельно от головы. Она схватилась за телефон, сделала фотографию одинокого берега пляжа и отправила на уже заученный наизусть номер.

«Тут одиноко. Дейзи» — подписала она.

Телефон зазвонил пару минут спустя, номер на экране оказался незнакомым.

— Опять ушла в загул? — она узнала этот насмешливый голос, растворенный в привычной ухмылке, даже быстрее, чем Пит заговорил.

— Я бы назвала это «Философским Крестовым походом» — хожу по улицам, собираю всякие безделушки, обираю мажоров. Завожу друзей, — она погладила собачонку по голове.

— Мне казалось, я — твой единственный друг, — тяжко вздохнул Пит.

— Жизнь — непредсказуемая стерва, мистер Питтсбург, — рассмеялась Дейзи. — С чьего телефона ты звонишь? Я, вообще-то, могу быть на другом конце земного шара, ты не подумал о такой штуке, как роуминг?

— Обязательно спрошу имя владельца телефона, если этот бедный парень не задохнется в собственной блевотине к утру.

— Удобно. — кивнула она. — Так ты развлекаешься? — грохот музыки слышался на заднем фоне.