Мы те, кто мы есть

она прошла. Она все еще... нравилась ему. Или нет. Может, он просто чувствовал себя

виноватым перед ней.

– Милая кухня, - отметил он. Его взгляд переместился с сосновых шкафов

кремового цвета к темно-синим стенам и затем к золотистым мраморным

столешницам. Он нахмурился, когда заметил плетеную корзинку с апельсинами,

высокую спиралевидную корзинку с деревянными ложками и комнатные растения в

цветных плетеных горшках. Когда он заметил коробку с тростником на одной из

кухонных полок, то задал вопрос: - Ты сама плетешь корзины?

– Большинство из них. - Поставив блюдо с сыром и крекерами на стол, она

указала рукой на корзинку размером с ладонь, наполненную камешками. Форма была

немного странной, и плетение выглядело так, будто она сделала её в состоянии

сильнейшего опьянения.
– Я начала, когда была в старших классах.

– И ты совершенствовалась в этом.

– Что ж, спасибо, - ухмыльнулась она. - Знаешь, у тебя настоящий талант

говорить абсолютно прямо и при этом не выглядеть грубым.

Он посмотрел на неё задумчивым взглядом, как будто ни одна женщина раньше

не дразнила его. Хотя кто в здравом уме будет дразнить садиста?

– Чтобы вести себя грубо, нужно прилагать слишком много усилий.
– Он кивнул в

сторону кучи корзин в углу.
– Собираешься что-нибудь делать с этими?

Она начала перемешивать слои лапши, рикотты, моцареллы и соуса.

– Я продаю их в своем магазине, иначе бы мой дом был просто погребен под

ними. Хобби - как цукини, которое быстро растет, и лишь твои друзья и семья могут

потреблять его в больших количествах.

Он фыркнул, соглашаясь, прежде чем положить сыр на свой крекер.

– Николь шьет лоскутные одеяла. Они лежат по одной штуке на каждой кровати в

моем доме. Парочка висит на стенах.

Её руки замерли, когда внутренности пронзила острая боль. Не... приятная...

боль.

– Николь?

– Моя дочь.

Она даже не предполагала, что у него может быть семья. Он создавал

впечатление одиночки, как утес над океаном. Да и какая женщина не захотела бы его?

Она уставилась на продолговатую форму для запекания.

– Ты женат?

41

Мы те, кто мы есть. Шериз Синклер.

Он изменял своей жене?

Стул скрипнул, когда он поднялся и подошел к ней, встав сзади. Не обращая

внимания на то, как она замерла, он обнял её за талию, мягко притягивая к себе.

– Я разведен, - он шумно рассмеялся. – Я - садист, девочка, а не изменник.

Даже когда облегчение нахлынуло на нее, словно омывая потоком прохладной

воды, она не смогла понять, как он с такой легкостью мог произнести это – « Я -

садист».

Глава 6

Что это было? Сэм открыл глаза, осматривая гостиную Линды, погруженную в

темноту. Уже на протяжении трех ночей он спал на её диване. Несмотря на то, что она

предложила гостевую комнату, он отказался. Находясь в дальней спальне, он ничего

не сможет услышать. Он был здесь, чтобы поймать ублюдка, размалевывающего

стены её дома, а не для того чтобы наслаждаться комфортом.

Сэм насторожился, прислушиваясь, но до него доносился лишь гул холодильника

и легкое постукивание вентилятора, висящего под потолком. Дом был уютным и

чистым, но без фанатизма, красивым, и не вычурным.

В первый вечер Линда наконец-таки расслабилась, после того как он уговорил её

сыграть с ним на гитаре. Как у Тани Такер, у неё был низкий, богатый голос, который

привносил нечто особенное в каждую песню. Слушая её, он даже забывал, что ему

надо продолжать перебирать струны.

На следующий вечер она позволила ему притянуть её к себе на диване, чтобы

вместе посмотреть шпионский триллер. Теплое тело. Мягкие бедра и плечи. Она так

идеально прилегала к его телу, будто была создана специально для него.

Как только она узнала о его любви к пирогам, он стал получать домашние пироги

в дополнение к домашним ужинам. Эта женщина вела себя настолько заботливо, что

он, вероятно, набрал около 20 фунтов.

«Не привязывайся к ней, Дэвис». Он потер подбородок, понимая, что уже

слишком поздно. Она пленила его в тот момент, как он увидел её, что было немного

странно. Он не был каким-то прыщавым парнишкой, который может влюбиться в

девчонку с первого взгляда, но именно так и случилось. Может, это признак того, что

он стареет?

Шорохи. Глухой стук. Сэм поднялся. Звуки были не снаружи. Он отследил шум

до дверей спальни Линды и замер у порога, ухмыляясь. Может, она играла с

игрушками, хорошо проводя время?

А затем он услышал её хныканье, её голос, ослабевший от страха.

– Нет, нет, пожалуйста. Не надо.

Какого черта? Приготовившись накинуться на незваного гостя, Сэм распахнул

дверь. Золотистый свет ночника освещал пустую комнату и Линду, которая металась

по кровати, пойманная в ловушку своего ночного кошмара. Проклятье, после всего,

через что она прошла, у неё наверняка их было множество. Её побледневшее лицо

блестело от пота. Его сердце сжалось от жалости, когда её ногти вцепились в

простыни.

Он шагнул к ней и замер. Что для неё будет более ужасным: кошмар или Сэм,

находящийся в её спальне?

Вероятно, он.

42

Мы те, кто мы есть. Шериз Синклер.

Но его челюсть сжалась от звуков её страха. Рассердившись, он поставил

деревянный стул в паре шагов от кровати, затем сел на него и оперся локтями о