My Ultimate Winter Playlist or Let's Do It

Когда я прибежала узнать, что приключилось, он, пошатываясь, шел к столику и напряженно массировал виски. Бедняга с переменным успехом то бурчал «Ненавижу Формулу», то взывал о помощи, поскуливая мое имя и нежно приговаривая «Как тебя твои боги терпят». Никогда еще во мне так сильно не боролись два диаметрально противоположных желания: спасти и излечить несчастного и дальше наблюдать картину адских мучений. Вот это я понимаю принцип отмщения в действии. После феерического пробуждения Бенедикт точно усвоит, что бывает, если пытаться заставить свою девушку ревновать. Смотрю я и в который раз убеждаюсь, что месть – это блюдо, которое не важно, под каким соусом подаешь, главное, чтобы спонтанно.

*А трубку неплохо было бы поднять, - возвращает меня к проблемам насущным внутренний голос, - с работы ведь звонят*

– Привет, Ричард, - поздоровалась я с Бенедиктовой Немезидой…или Немезидом…бррр. – Что уже случилось? – вполне закономерный вопрос в восемь утра, когда тебе звонит Хаммонд.

– Обязательно должно что-то случиться, чтобы я тебе позвонил? – Мне так и хотелось ответить «В восемь утра ждать от тебя звонка можно в двух случаях: слон сел на автомобиль для сюжета или собака съела сценарий». – Я наслышан о твоих вчерашних приключениях. Приношу искренние соболезнования, вы потеряли плохонькую, но все же домашнюю животинку…

– Что значит, наслышан о вчерашнем? – насторожилась я.

– О том, что авто твоего парня угнали и убили об столб. О чем же еще?

– Тогда соболезнования приняты, пойду собираться на работу дальше, - вздохнула с облегчением я. Скандала нет. *Пока, - ухмыльнулся внутренний голос* И не будет, если всякие Скотты не будут палить контору (а они не будут, ведь покроют себя позором *продолжай вспоминать «Мулан» и поговорим о почете в семье*), больше ведь некому.

– Я хотел предложить подвезти тебя, но вижу, ты не в духе, так что я, пожалуй…

– Заедешь за мной минут через двадцать.

– Ты всеми так командуешь?

***

– Ты готова?

– Стать врагом государства номер один?

– Да ладно тебе, у меня адекватные и милые фаны. Не будут они на форуме обсуждать твои недостатки. Тем более, когда мы найдем момент более подходящий и ненавязчивый, чтобы подготовить почву для медиа?

– Потому что у меня нету таковых, - фыркнула я, гордо подняв голову.
– Меня больше пугает то, как самые инициативные узнают мое имя и место работы, а потом…

– Ты смотришь слишком много криминальных сериалов, - оборвал мои размышления Бенедикт и накрыл выстукивающие похоронный марш пальчики своей ладонью.

Вечер понедельника, а мы не обсуждаем начало адской недели в Top Gear. В смене декораций есть что-то приятное, потому и затянулись его ритуальные уламывания по поводу затащить меня на вечеринку после премьеры. Не то, чтобы я была против, тем более сама прекрасно понимала, что когда-то предстоит наш официальный выход в свет. И он был тысячу раз прав, театр - самый мягкий и безболезненный способ примирить общественность с тем, что самый сексуальный и дальше по списку Камбербэтч временно недоступен для приписываний ему лишних романов. Хотя…кого я обманываю? Ему припишут их в два, а то и в три раза больше, а я появлюсь в сравнительных таблицах с его бывшими. Волнует ли меня это? Ни разу, ибо я выбрасываю в мусорное ведро раздел «Общество» вместе с «Экономикой». Узнаю ли я о себе то, чего не хотела бы? Конечно да, мои коллеги выдадут главные новости, расставят акценты, где надо, и даже набросают прогнозы на будущее.

– О чем задумалась?

– Придумываю, какой бы очередной отмазкой тебя побесить, - сказала я и мечтательно прищурила глаза.
– Может, надеть нечего? С работы не успею? Журналистов боюсь?

– По заднице получишь.

– Готова получить по заднице наперед, - рассмеялась я и чуть привстала со стула, покрутив местом наказания перед Бенедиктом. Откуда в этом высоченном мужчине столько прыткости и ловкости? Я ведь только подразнить его хотела и сесть обратно, а получила смачный шлепок по пятой точке и речи о том, чтобы спокойно вернуться к прерванному ужину, быть не могло.
– Значит ли это, что я освобождена от экскурсии в театр, мистер Камбербэтч? Завтра можно провести вечер в твоем свитере за поеданием печеных яблочек и просмотром мультиков?

– Женщины, что у вас за мания таскать чужие вещи? – в духе “to be or not to be” произнес Бенедикт.

– Даже не знаю, - прошептала я, садясь к нему на колени, - говорят, это выглядит сексуально, - выдала я тоном пятилетнего ребенка, отвечающего на взрослые вопросы.

– Это явно не о тебе. Когда я вижу тебя в своем свитере, то думаю, неужели это чудище, которое пытается сожрать мою Хеллс, я ношу на себе. Ты же тонешь в них!

– Не о том думаешь, Бенедикт. Дам тебе небольшую подсказку: обычно в такие моменты представляют себе не макаронных монстров или еще каких «ктулхов», а то, что у девушки под свитером…или чего там нет, - выдала я воспитательную речь и отвернулась от него, сидя у него же на коленях.

– Ты понимаешь, чем все может закончиться, если я в следующий раз последую твоему совету? – прохрипел он, аки Смауг.

– Торжественными похоронами твоего разорванного в клочья свитера я надеюсь.

***

– Знаете, какой сегодня день? – насела я на своих коллег-подчиненных с самого утра. Они воззрились на меня с нескрываемым ужасом, боясь, не забыли ли чего очень важного, такого, после чего я превращаюсь в целый отряд СС, а потом долго немножко их мучаю. Их мозги скрипели активнее, чему у всех сотрудников BBC вместе взятых в столь ранний час. Я могу гордиться собой.

– Среда? – подал гениальнейшую идею Джейсон.

– Сегодня я иду в театр, и, если из-за кого-нибудь из вас я задержусь хотя бы на минуту дольше моего официального рабочего дня… - продолжать не потребовалось, ибо вокруг меня уже закипела деятельность, со всех сторон посыпались сотни вопросов, и кода шеф зашел в ньюс-рум, то опешил так, что решил вернуться и перечитать надпись на двери.

– Как же приятно видеть всех вас в работе в столь ранний час, - улыбнулся Уильям и потащил меня в сторону кабинета, спрашивая, что стряслось.

– Премьера «Ричарда II», - поспешила успокоить шефа отсутствием катастрофы я. – Просто предупредила ребят, что сегодня не смогу задержаться.

– Начинаю молиться, чтобы не дожить до того дня, когда ты сможешь командовать мной, - расслабился Уильям. – Твой первый выход в свет, где разговоры об автомобилях ничего не решают?

– Если это не Range Rover или Bentley, - согласилась я.

– Они будут в восторге от тебя. Иначе быть не может, - подбодрил меня он, и мы преступили к разбору проблем насущных и привычных. Впервые за всю историю моего пребывания на новой должности я целый день просидела на месте. Этот день надо отметить и молиться, чтобы он никогда не повторился. Скукота смертная. Когда в пять я вышла от шефа, то чувствовала, что моя задница еще долго не забудет форму стула, в которую ее поместили дела административные.

Не успела я дверь закрыть, как на меня со всех сторон налетели ребята, которые в данный момент со своими вопросами напоминали мне чаек из «Мадагаскара», твердивших «Дай-дай-дай». Первым в очереди был Мэтт, он жаловался на литредактора, который завернул его статью и сказал, что не будет в ней править ни слова, пока тот не напишет что-то удобоваримое. Я взяла у него из рук планшет и по диагонали прошлась по тексту.

– Мэтт, что с тобой происходит, дорогой? – озадачено спросила я, отрываясь от джойсовского потока сознания, нарезанного Берроузом. Он попытался было ответить, но на меня посыпался ряд вопросов более расторопных коллег. Я посмотрела на часы и вздохнула. Что за день такой? Все еще держа планшет Мэтта в руках и собираясь на выход, я раздавала ценные указания направо и налево. Мэтта же вытащила из ньюс-рума и потащила в лифт, пока дочитывала его творение и по ходу объясняла, что тут надо сделать. Будто он и сам не знал.