Мятежные ангелы

Мы идем к Пиккадилли, ныряем в огромную крытую аркаду Берлингтон и проходим мимо сторожей с суровыми взглядами и толстыми тростями в руках — они следят за порядком. В галерее бесконечное множество ларьков, где торгуют всякой всячиной, — здесь можно купить ноты, перчатки, чулки и носки, хрустальные вазы и прочее… и меня снова охватывает тоска по Индии, по ее базарам и переполненным людьми торговым площадям.

— Здесь почти так же хорошо, как в сферах, — говорит Энн, с удовольствием жуя пирожное.

— И что у тебя за новости? — спрашивает Фелисити.

— У моего брата в Бетлеме есть одна пациентка, ее зовут Нелл Хокинс. Весьма интересный случай…

— Как это благородно со стороны Тома — заботиться о несчастных, — говорит Энн, облизывая губы, на которых осталась капелька сливочного крема. — Его нареченная должна очень его ценить.

— Нареченная? У Тома? — переспрашиваю я, раздраженная, что меня перебили. И только теперь вспоминаю о своей лжи. — А, ну да. Ты о мисс Ричардсон. Конечно. Глупо с моей стороны.

— Ты говорила, что ее фамилия Далтон. И что она прекрасна.

— Я…

Я понимаю, что запуталась. Но отступать некуда.

— С ней все кончено.

— О! — восклицает Энн, и я вижу в ее глазах надежду.

— Может, позволим все-таки Джемме договорить до конца? — сердится Фелисити.

— Нелл Хокинс не считает себя Жанной д'Арк или королевой Сабой. Ее бред состоит в том, что она считает себя членом Ордена и думает, что за ней охотится женщина по имени Цирцея.

Фелисити задыхается от ужаса.

— У меня просто мороз по коже!

Энн смущена.

— Но мне показалось, ты говорила, что она находится в Бедламе?

— Именно так, — киваю я, понимая, как глупо все это звучит.

Мимо нас проходят мальчишки-газетчики, выкрикивая заголовки интересных статей. Мы не обращаем на них внимания.

— Но ты не считаешь ее сумасшедшей? Ты думаешь, она притворяется ради самозащиты? — спрашивает Фелисити.

Мы доходим до места, где продаются искусно сделанные табакерки. Я рассматриваю одну, вырезанную из слоновой кости. Вещица дорогая, но у меня до сих пор нет подарка для отца, и потому я все же велю продавщице упаковать табакерку.

— Вообще-то я с ней встречалась сегодня. Она действительно безумна. И она сделала вот это, — я показываю подругам согнутый амулет.

— Ох, боже мой! — восклицает Фелисити.

— Не понимаю, чем это может нам помочь, — ворчит Энн.

— Она видела Цирцею. Я в этом уверена. И она постоянно упоминала о каком-то пути. «Не сворачивай с пути». Она повторила это несколько раз.

— И как ты думаешь, что она хотела этим сказать? — спрашивает Фелисити.

Мы проходим через аркаду насквозь, выходим на Бонд-стрит и останавливаемся перед ярко освещенной витриной. Шелк винного цвета каскадами обливает портновский манекен, на который он наброшен. Каждая складка шелка играет, как вино в лунном свете. Мы таращимся на него, не в силах отвести глаза.

— Я не знаю, что она имела в виду. Но мне известно, что Нелл Хокинс была ученицей школы Святой Виктории в Уэльсе.

— Вроде бы именно там преподавала мисс Мак-Клити до того, как приехала к нам в Спенс? — спрашивает Энн.

— Да. Но я не знаю, была ли она там одновременно с Нелл. Я напишу письмо их директрисе и спрошу, когда именно мисс Мак-Клити покинула их школу. Я уверена, есть какая-то ужасающая связь между тем, что случилось с Нелл Хокинс, и мисс Мак-Клити, и все это как-то связано со сферами. Если мы сумеем разгадать эту загадку, она вполне может привести нас к Храму.

— Не понимаю, как именно, — ворчит Энн.

Я вздыхаю.

— Я пока тоже не понимаю, но сейчас я могу надеяться только на это.

Шелк дразнит нас из-за стекла витрины. Энн вздыхает:

— Разве не восхитительно было бы иметь платье из такой ткани? Все бы на него смотрели!

— Мама уже получила платье, которое сама же послала для меня из Парижа, — говорит Фелисити таким тоном, как будто рассуждает о погоде.

Энн прикладывает ладонь к стеклу.

— Я хочу…

Она не договаривает. Желать такого — это уж слишком.

В витрину изнутри входит продавщица, и выгнутые полукругом буквы надписи «Кастл и сыновья, портные» перерезают ее пополам. Она снимает с манекена ошеломительную ткань. Лишенный роскошного покрытия, манекен покачивается, потом замирает, превратившись в безголового уродика телесного цвета.

Мы идем дальше и дальше, пока наконец не оказываемся на узкой боковой улочке, и там я внезапно замираю. Скрытая навесом над витриной, здесь притаилась маленькая лавчонка, над которой я вижу вывеску: «Золотой рассвет».

— В чем дело? — спрашивает Фелисити.

— Этот магазин. У мисс Мак-Клити в сумке лежала его рекламка. И она была одной из весьма немногих ее вещей, а значит — должна представлять собой что-то очень важное, — объясняю я.

— Продавец книг? — удивляется Энн, наморщив нос.

— Так давайте зайдем и посмотрим, что там такое, — предлагает Фелисити.

Мы ныряем в полутьму маленькой лавки. В слабом свете танцует пыль. Магазинчик содержится не лучшим образом, и я гадаю, почему мисс Мак-Клити так к нему привязана.

Из темноты раздается голос:

— Могу я вам чем-то быть полезен?

Голос обретает форму и плоть: это сутулый мужчина лет около семидесяти. Он, шаркая ногами, идет нам навстречу, опираясь на трость. Его колени поскрипывают от усилий.

— Как поживаете, юные леди? Я — мистер Теодор Дэй, владелец магазина «Золотой рассвет», торгую книгами с тысяча восемьсот шестьдесят первого года.

— Как поживаете? — хором бормочем мы.

— Так что же мы ищем? Ах, погодите! Не надо говорить. Вот здесь у меня кое-что…

Постукивая тростью, мистер Дэй торопливо хромает к высокому стеллажу, битком набитому какими-то томами.

— Что-нибудь с принцессами, возможно? Или нет… замки с привидениями и девицы в опасности?

Его брови, похожие на толстых белых гусениц, взлетают высоко над очками и изгибаются в очевидном восхищении.

— Если можно… — начинаю я.

Мистер Дэй покачивает пальцем:

— Нет-нет, не надо все портить! Я найду то, что вам нужно.

Мы ползем следом за мистером Дэем, который внимательно рассматривает каждую полку, проводя узловатым пальцем по кожаным переплетам, бормоча себе под нос названия: «Джен Эйр»… «Замок Отронто»…