Мю Цефея. Только для взрослых

— Инструктаж тебе читать — время терять. Сам, поди, всё знаешь. Ксеников наших уже наизусть вызубрил.

— Точно так, — кивнул я. — Да чего тут зубрить-то? У вас тут чистый рай. Говорят, даже ангелы встречаются, если поискать.

— Угу. — Лицо охранника еще больше помрачнело. — Надеюсь, ты не из этих… Не из оксодрочеров!

— Слушай. Ты бумажки мои видел? А может, и не только их, а? — Я даже немного обиделся. — Ты меня сейчас дебилом назвал, что ли? Я в этом бизнесе уже второй десяток лет. Наверное, соображаю, кого можно долбить, а кого нет. Мне моя лицензия дорога. И репутация тоже.

— Не бычь! Вот не бычь только! Я предупредить обязан. Транспорт тебе какой нужен?

— Летак одноместный сойдет. Я до водопада двину на нем. А дальше пешком. Потопчу вашу флору немножко, фауну за разные части потрогаю, если не возражаешь.

— Да иди… Гуляй. Наслаждайся. Карту купишь или своей запасся?

— Своей, — подмигнул я. — Так что там ваши оксы? Скворчат? Я б посмотрел. Издалека, само собой.

— Лять… Не вздумай! — Лоб шефа побагровел. Он грязно ругнулся. — Я б их давно уже передавил, будь моя воля. Но запрещено. Заповедник, мать его. Если вдруг наткнешься — вали сразу. Не жди, не подходи ближе чем на пятьдесят метров, главное — в беседы не вступай. Вали и всё тут!

— Да понял я. Понял.

— Ладно, раз понял. Ну, цепляйся локатором ко мне, башляй за летак… и хорошей тебе, хм… охоты. — Начальник непристойно заржал. Стопудово был одним из моих подписчиков.

— Спасибо. Хочу парочку когтеглавов затрофеить. И рыжего дрим-стража. Все по лицензии. Все, как положено.

— Иди… — заржал еще громче усатый. — По лицензии он будет. Знаю я вас. Разберемся. Автограф оставишь по возвращении.

***

Я врал. Начальник охраны знал, что я вру. Лицензированный порнотурист моего уровня никогда не ограничится «охотой» по закону. Даже в заповеднике, где лимит на забавы с «ксениками» в разы жестче, чем на других планетах. Но и вреда от нас в сотни раз меньше, чем от «диких трахальщиков». Никогда ни один лицензионщик не обидит и не травмирует зверушку. Никогда не устоит бессмысленной некрасивой сцены. Не сделает ненужного или стыдного. И уж точно не полезет к условно-разумным. Это швах рейтингу… ну и потеря лицензии, что куда важнее. А еще опытный порняк никогда не попрет на непроверенный маршрут, тем более не двинет по маршруту запрещенному, не нарушит базовых правил безопасности и, конечно же, первым долгом обозначится у властей и передаст местным свою геолокацию. Среди нас нет дураков и самоубийц. Мы просто шоумены и люди риска. Разумного и красивого риска. Риска более чем оправданного.

Но пошалить мы любим. И пощупать какое-нибудь редкое зверье тоже. Чем интереснее ксеник, тем выше твой рейтинг, тем больше капает тебе на счет баблишка, тем круче ты ощущаешь себя.

Хотя… в этом смысле заповедник был местом скучным. Ничего по-настоящему странного здесь не водилось. Плюс порняк в заповедниках считался делом слишком простым, оттого не престижным. Но раз уж попал, то грех уйти пустым. Мелкие безобидные когтеглавы неплохо смотрелись в кадре, если запустить на себя штук пять-семь — пусть ползают, а дрим-стражи получались шикарно крупным планом. Правда, без напарника хорошо отснять ролик не выйдет, но встроенная в лоб камера — тоже ничего. Так… Баловство, конечно, но поездку отбить можно. Особенно если тебя зовут Мистер Х, ты на первом месте во всех чартах и даже если ты трахнешь дерево — соберешь с миллион лайков от фанатов.

— Что там? Как? Я на месте… — Я набрал Снуки, одновременно выбирая полянку, чтоб тихонечко приземлиться.

— Каком кверху! Попадалово! Трындец! Валимся… Свалились. Ужас! Ужас!

Обычно Снуки вне съемок не орал. Воспитанник Кембриджа, талантливый юрист, скромняга и интеллигент. Гениальный оператор. Да я за десять лет нашей с ним работы не помню, чтобы он вообще повышал голос в обычном разговоре.

— Так. Что случилось? — Пальцы у меня вспотели. Я почуял, что сейчас услышу что-то очень нехорошее.

— Х-Кирка вздул одновременно пять сольер. Прямо на вершине Пантагрюэля. Когда был крупный выброс. Получасовой жесткий ролик. Прикинь. Кирка долбит пять роскошных сольер, а вокруг вовсю гремит, визжит и шатается почва. Валятся херовы валуны. Повсюду полыхает ультрамарин, и перламутровая скользкая лава течет прямо через этого перекачанного долбоящера, через этих вертлявых волосатых сольер, и это, блин, нереально круто, так круто, что даже у меня привстал… И, короче, у него теперь рейтинг, а мы все в заднице!!! Вчера ночью выложил. Знаешь какое у нас место сейчас?

— К-какое? — Я сглотнул, чувствуя приближение тошноты.

— Три тысячи второе!!!

— П-почему… Ну ладно. Ну я понял. Сольеры. Вулкан. Кирка с его переделанным носом и прочими местами. Но почему три тысячи второе? Мы ж были… первыми!

— Да потому что все ксенодрочи ломанули зырить на этих гребаных сольер. Другие ксеники никому больше не интересны, никто не хочет передергивать ни на летяг, ни на дрим-стражей, ни даже на нашего беррианского сомика. А это был хит! Твой хит! Всё… Провал. И нужно что-то срочно делать, а ты торчишь в сраном заповеднике и вряд ли… — судя по тону, Снуки начал успокаиваться, я же, наоборот, чуть не вмазал летак в местную сосну от волнения, — и вряд ли мы за этот сезон сможем найти хоть что-то, что нас вернет хотя бы на сотню пунктов выше. Отключаюсь. По ходу, пора начинать жестко экономить.

— Сольеры же страшные! И лохматые… Как вообще можно на это?

Это я сказал уже в молчащий планшет-коммуникатор.

***

Ксенопорняк — это не фан. Если кому-то кажется, что это приятное хобби, да еще и приносящее кучу бабла, то пусть он попробует продержаться в кадре с беррианским сомиком хотя бы минуту. Сомик большой, скользкий, вонючий, как носки моего дедушки, и равнодушный, как студень. По профлицензии ты можешь заняться с ним хм… да что там… по лицензии, ты имеешь право трахнуть сомика один раз в пять лет, и процесс не должен продолжаться дольше пяти минут. В нашем цеху беррианского сомика так и называют «пять-пять-не встал опять». За эти пять минут ты должен выдать на камеру не просто трах. Ты должен выдать красивый, честный, настоящий трах. Такой, чтобы у твоих подписчиков снесло мозг и чтобы их оргазм был незабываем, великолепен и достоин не просто лайка, но восторженного комментария. А то и благодарного отзыва на форуме ксенофилов. Чертовы извращуги!!! Ненавижу их.

А теперь представьте. Ты по грудь в ледяной (эти твари любят холод) воде, абсолютно голый, намазанный водооталкивающей мазью и красиво выпрямившийся, хотя всё, чего ты хочешь, это выпрыгнуть наружу и забиться в подогреваемый спальник, который Снуки уже подготовил вместе с бутылкой вискаря. Но ты стоишь и белозубо улыбаешься, с вожделением глядя на ледяной поток, по которому плывут хреновы сомики. Стоишь и щеришься, пока работает камера в твоем лбу, и еще одна во лбу у Снуки, и на всякий случай страховочная, обычная в руках у него же.

Гребаный заранее отобранный, самый киногеничный сомик плывет прямо на тебя (за пять дней вы выучили его траекторию). Выглядит он, конечно, обалденно. Это моя особая фишка, я делаю порняк только с красивыми (по человеческим меркам) ксениками. Чешуя мелкая, плотная, переливается всеми оттенками алого, тело гибкое, нервное, чуть подрагивает. Морда хоть и рыбья, но осмысленная, и глаза… Черные, бездонные, печальные, как у монашки. Ну и плавники, конечно… Шелковая золотая мантия. Беррианский сомик — нереально красивая тварь. Но только вонючая, как носки моего дедушки, и равнодушная, как студень. Но этого никто никогда не узнает. Как и не узнает того, что у меня не стоит на чертову рыбу, поэтому потом Снуки сделает аккуратный монтаж. Но все остальное! То, как я нежно вынимаю сомика из воды, как с его багровой чешуи стекают струйки, как он медленно обматывает меня плавниками… Как его глаза пырятся в мою лобовую камеру с тоской и любовью. На самом деле это строение глаз, но тоска… любовь… желание. Беррианский сомик — это круто.

— Лицо. Лицо. Не морщься. Даю наезд! — орет Снуки.

Я тоже смотрю на сомика с любовью и тоской. От него воняет. Он холодный, липкий, скользкий. И тяжелый. И равнодушный. В любой момент я могу его выронить, и пропали мои пять минут плюс ролик, который может сделать нас со Снуки завтра миллионерами. А может и не сделать. Если я не отработаю так, как нужно. Я медленно и красиво ложусь спиной на мелководье. Сука! Там градусов десять. Не больше. Кладу сомика сверху, начинаю двигаться туда-сюда, как бы совершая фрикции. К животу сомика прицепилась какая-то гребаная ракушка, она царапает мне яйца до крови.