На грани искры

— Эй, парень! — неожиданно окликнул незнакомец моего друга. — Ты ведь из семьи Вега?

— Э… ну да… — неуверенно ответил Санни.

И это было последнее, что я услышал, прежде чем мир перед глазами померк.

Очнулся я от мерзкого и до боли знакомого запаха. Кажется, сапоги Санни с его протухшими портянками оказались прямо у меня под носом. Чёрт, да что вообще произошло?!

Попытался пошевелиться, но тут же понял, что руки связаны за спиной, ноги тоже спутаны, а во рту — кляп. Отлично. Просто замечательно.

Голова трещала, особенно в районе затылка. Но стоило сосредоточиться, как воспоминания начали медленно возвращаться. Незнакомец. Вопрос о семье Вега. Туман. А потом… потом темнота.

Никаких предположений, почему я оказался в такой ситуации, у меня не было. Ну, кроме одной. Слышал я от батюшки разные истории, как разбойники похищают купцов, требуя за них выкуп. Может, и меня украли, рассчитывая вытрясти деньги из моего отца? Нет… Тот мужчина первым делом спросил про семью Санни. Значит, дело в нём. Может, хотят взять денег с его бабушки?

От этой догадки даже немного полегчало. По крайней мере теперь всё казалось логичным. Даже запах портянок Санни уже не так сильно раздражал.

Только пить хотелось невыносимо, а голова раскалывалась от боли.

Очевидно перед тем, как связать и закинуть в повозку, меня хорошенько огрели по затылку. И ведь как удачно всё подгадали — туман, скалы, опасные тропы. Пропали два ученика. Что подумают преподаватели? Правильно: мы заблудились. Если до вечера не вернёмся на перевал — значит, упали со скал и лежим где-то мёртвые. Они подобных историй от нашего пьяницы-наставника наслушались предостаточно, чтобы поверить в такую версию.

А у меня, как назло, нет ничего, чтобы противостоять похитителям. Мешок-невидимка остался в школьном сейфе.

Рядом зашевелились вонючие сапоги, и один из них стукнул мне по лбу. Похоже, Санни наконец пришёл в себя и пытался разобраться, где мы оказались. Не будь у меня во рту кляпа, я бы ему пояснил ситуацию. А так придётся ждать и терпеть.

Друг неугомонно ворочался, словно гусеница, потом каким-то чудом умудрился сесть и в полумраке крытой повозки разглядеть меня. Я только приподнял брови и многозначительно поморгал, мол, жив, цел, в порядке. Если, конечно, не считать адской боли в голове, онемевшего тела и скрученных так туго рук, что я их почти не чувствовал.

Санни что-то промычал, попробовал вытащить кляп изо рта, но тот был хитро зафиксирован верёвкой, проходившей за шеей и тянувшейся к запястьям. Нас упаковали на совесть, не пожалели верёвок.

Ехали мы, по моим ощущениям, до полудня. Надеяться на то, что нас везут к Западной заставе, не стоило. Судя по покачиванию повозки, дорога сначала была наезженной, а потом нас тряхнуло, будто свернули на боковую тропу.

Наконец остановились.

Двое молчаливых крепких мужиков выволокли сначала меня, потом Санни. Ножные путы срезали, позволив идти самостоятельно. Да куда там! Тело отказывалось слушаться. Ноги словно ватные, кровь не циркулировала.

Я сделал пару неуверенных шагов и рухнул лицом вниз.

— Вставай, падаль! — рявкнул один из похитителей и, не дожидаясь, поднял меня за шкирку и пинком под зад отправил в нужном направлении. Впереди маячило небольшое каменное строение с покосившейся крышей.

Я попробовал сделать ещё несколько шагов, но как только кровь сильнее побежала по застоявшимся венам, в ногах вспыхнула жгучая боль. Хотел заорать, но кляп заглушил крик, так что вместо этого я издал жалобное завывание. Но никто, конечно, не обратил внимания на мое состояние.

Меня снова грубо подтолкнули в спину, заставляя двигаться дальше. Санни плёлся рядом, хмурый и злой.

Впереди уже распахнулась тяжёлая деревянная дверь.

Согласно придуманной мной версии, это скорее всего временная тюрьма, где нас продержат, пока не получат выкуп за Санни. Морально я уже готовился к долгому заточению в холодном каменном помещении, к голоду, жажде и грязной соломе на полу.

Но вот чего я точно не ожидал — так это увидеть на пороге человека, которого уже встречал раньше. Мужчина с мешками-невидимками на обеих руках.

— Доставили в лучшем виде, — отрапортовал один из похитителей, отряхивая запылённые штаны.

Незнакомец смерил нас оценивающим взглядом, словно решая, с кого первого начать.

— Сделайте так, чтобы я мог с ними поговорить, — приказал он.

Похитители бесцеремонно вытащили из нас кляпы. Глотнув воздух полной грудью, я тут же закашлялся, рот пересох, язык был словно наждачная бумага. Но нашему загадочному мучителю было не до моего комфорта. Он пристально разглядывал Санни, слишком внимательно, с подозрением.

— Ты купил несколько книг в лавке на заставе, верно? — поинтересовался он, склонив голову набок. — Особые книги, где одна страница пустая.

Санни даже бровью не повёл.

— Делали записи по растениям, — пожал он плечами. — В книгах как раз были рисунки тех, что мы собирали на побережье Южного моря.

Эту версию мы подготовили заранее.

— Но вот беда, — продолжил друг, вздыхая, — их украли.

Мужчина усмехнулся и, повернувшись к своим людям, коротко бросил:

— Подвесьте их пока.

Никогда не думал, что так больно висеть на вывернутых руках.

Нас прицепили к железным крюкам, вбитым в стену старой конюшни. Верёвки крепко охватывали запястья, но главное мучение было даже не в этом. Их натянули так, что нам приходилось стоять на самых кончиках пальцев, едва касаясь пола. Мышцы горели огнём, суставы немели, тело с каждой секундой всё сильнее тянулось вниз, добавляя боли.

Я пытался сосредоточиться, найти хоть какое-то спасение в мыслях, но в голове билась только одна фраза: Мы в полной заднице.

Санни завыл первым.

— Дяденьки, пожалейте! — скулил он, извиваясь. — Стихии мне в свидетели, украли книжки! Как есть украли!

Его голос дрожал, переходя в жалобный хрип, но на похитителей это не произвело никакого впечатления. А мне было так больно, что я не мог выдавить ни звука. Казалось, даже простое дыхание усиливает боль.

Солнце поднялось выше и теперь беспощадно палило нас сверху. Губы пересохли, рот наполнился вязкой горечью. Казалось, язык разбух и превратился в кусок наждачной бумаги.