На грани

Тень мужчины встала за мной, усмехаясь, и что-то темное и отвратительное закапало из его рта и приземлилось на пол студии.

– Хорошо.

Его голос прогрохотал через меня как удар грома, поджигая мои внутренности. Он сделал шаг назад, двигаясь к другим, чтобы те делали то же самое, и я сел.

Стены выглядели трясущимися, и я поднял руки, готовясь. Пол под моими ногами начал подниматься, сгибаться и раскалываться на части. Бетон содрогнулся, и трещина разверзлась прямо на моих глазах. Я шагнул в сторону как раз вовремя. Крики донеслись из темноты. Мне пришлось моргнуть, надеясь, что это все уйдет. Это не могло быть реально.

– Иди. – Мужчина-тень указал темным пальцем на отверстие. Я посмотрел на него и поднял бровь.

– Что?
– Я сделал еще один шаг назад, чтобы встретиться со стеной из теней.
– Ты хочешь, чтобы я прыгнул туда?

Он кивнул.

– Нет!
– Я поднял руки, пытаясь поместить некоторое расстояние между мной и отверстием.
– Черт побери, нет!

Черт возьми! Где Аная?

– Иди-и-и!

Я прижал руки к ушам, когда его голос прогремел в моем черепе. Пламя лизнуло мою спину. Нет. Язык. Он сжался на моей голени. Я сделал шаг вперед, пытаясь убежать от теневых демонов, приближающихся ко мне сзади. Я не хотел этого.

Бетон исчез из-под моих ног. Камень посыпался и полетел через край. Пустой звук эхом отразился от ямы, чтобы указать на то, что он приземлился. Было тяжело, но я заставил себя сделать вдох. Другой.

Я просмотрел через плечо на тени, готовые схватить меня. Позволить им получить меня или увидеть то, что было с другой стороны? Это даже был не выбор.

Я сделал шаг вперед, и тьма поглотила меня целиком.

Глава 28

Аная

Я стояла, пальцами ног касаясь края утеса, и смотрела вниз. Фургон не сделал всего этого, направляясь вниз. Путаница елей удерживала большую его часть. Остальная была разбросана вдоль склона горы. Груды искореженного металла. Осколки стекла и изодранные полосы шин. Красная кожаная сумочка. Тело.

Я знала, что она была мертва. Я могла почувствовать напряжение. На самом деле больше одного. Остальные должны все еще были быть в разрушенном церковном фургоне. Иногда я задумывалась, куда вело это чувство. Безотлагательность сохранения человеческой жизни. Их спасение. Тот импульс отсутствовал так долго, что я даже не помнила, на что он был похож. Я собиралась сделать шаг вниз, но остановилась, когда почувствовала, как жар поднялся с земли позади меня. Крики вырвались из почвы, затем стали тише, когда они были приглушены землей.

Истон.

Я поглядела на него через плечо и подняла бровь. Он был похож на шестифутовую глыбу полуночи, вырезанную из ярко-синего неба позади него.

– Действительно?
– сказал он.
– Авария с участием церковного фургона? Как скандально.

Истон проигнорировал меня и отряхнулся. Я сошла вниз, и он последовал за мной за край без слов. Он прищурено посмотрел на солнце, хмурясь. Он выглядел раздраженным. Но с другой стороны, Истон всегда выглядел раздраженным. Я начала с женщины, лежащей в нескольких шагах от фургона. Становясь на колени, я убрал спутанные каштановые волосы с ее лица. Ее серебряная заколка-бабочка держалась только на паре волосков, таким образом, я закрепила ее лучше.

– Пора домой, милая, - прошептала я и достала косу.

Истон прошел мимо меня и направился к фургону.

– Почему бы тебе не прекратить сладко шептать ей в ухо и не заняться уже своей работой?

– Ну, да ты просто лучик солнца в это утро?
– сказала я.

Истон проворчал что-то и исчез в фургоне.

Я взяла косу, и столь же естественно, как дыхание, позволила ей опуститься вниз. Она рассекла ее плоть, и когда поднялась, симпатичная душа прибыла вместе с ней. Она споткнулась ко мне, и я схватила ее за плечи, чтобы удержать. Она оглянулась назад на фургон.

– Ты понимаешь, что с тобой случилось?

Она обхватила себя за талию гибкими руками и кивнула. Она прикусила губу, как будто могла заплакать, но слез не было. Их никогда больше не будет.

– Мои друзья?
– прошептала она.

Ее друзья.Я вздохнула и поискала взглядом Истона, который все еще рылся в фургоне. Я не хотела говорить ей. Если он был здесь, то это не могло быть хорошо для них.

Сделав для нее жест «подожди», я направилась в фургон. Появился Истон, он поднимался из разбитого окна, как дым, и я сделала шаг назад. Он вылез, держа в каждой руке по душе. Мужчина выглядел ошеломленным. Женщина выглядела испуганной, она смотрела на Истона, будто он был... ну, будто он был именно тем, кем он был.

– Двое?

Истон закатил глаза.

– Они все твои. Я здесь просто помогаю тебе.

Я открыла рот и закрыла его снова. Истон никогда не помогал мне с моими обязанностями. Он взял на себя все обязанности Финна, когда они попросили, но когда дело дошло до меня, он отказался. Ни одно из этого не имело смысла.

– Что происходит?
– Я последовала за ним на холм, где друзья, молча, смотрели друг на друга, не зная, что сказать.

– Ничего.
– Он не смотрел на меня. Взгляд его фиолетовых глаз был направлен на горизонт.
– Просто помоги мне отнести их.

Нельзя было сказать, что он был готов. У меня было ощущение, что это не хорошо. Нервная боль начала медленно гореть в моей груди. Мне больше не нужны были никакие осложнения. Моя загробная жизнь начала определяться ими.

– Ты уверен, что ничего не случилось?

Истон развернулся. Его глаза горели огнем.

– Аная! Открой уже эти гребаные ворота!

Я сжала губы, чтобы удержаться от того, чтобы что-нибудь ляпнуть. Его послал Бальтазар. Он должен был послать его.

Истон был заведомо недовольным, но он никогда не был там более чем за четыреста лет. Я кивнула и закрыла глаза. Я подняла ладони и почувствовала мировую рябь, как будто вода текла вокруг меня.

Тепло. Столько тепла циркулировало вокруг меня как мелодия, которую никогда не хотелось забыть. Как Истон мог ненавидеть это?

Когда я открыла глаза, мир распался, и родилась красота. Я улыбнулась группе душ, лица которых были освещены удивлением. Их возраст, их заботы, их страх растаяли с них как воск свечи.

– Что нам теперь делать?
– сказал Истон.
– Взмахнуть волшебной палочкой? Взяться за руки и запеть «Кумбая» [16] ?

16

Кумбая - Kumbaya, Kumbayah, Cumbaya - это духовная песня, впервые исполненная в 1920 году. Она стала исполняться в летних лагерях у костра в 1950-60х годах.

– Ты никогда не переправлял Направляющихся на небеса?
– спросила я.
– Как это возможно?

Он ощетинился.

– Переправлял. Просто не много раз.

Он засунул руки в карманы и быстро нырнул в свой черный пыльник. Его фиолетовые глаза осматривали ослепляющий белый ландшафт. Он дернулся и смахнул пух одуванчика, который угодил ему прямо в нос.

– Туда.
– Я указала на высокие золотые ворота. Они пульсировали жизнью. Миром. Несколько ангелов находились у входа, одетые в белое и источающие счастье. Двое из них указали на Истона и рассмеялись. Он двинулся вперед, и я схватила его за руку, чтобы остановить.