На исходе алого заката
Шрифт:
Меня прошибает холодный пот.
Мысли путаются.
Пульс частит, а пальцы сжимающие письмо трясутся.
— Мы дома! — голос матери слышу будто сквозь вату.
Мимо чуть ли не по ногам проносится Аксель. Отец приветствует Макса и Бэт, а я всё продолжаю сидеть и тупо смотреть на плывущие перед глазами буквы, выведенные рукой девчонки, которую я оставил в этом доме четыре года назад.
— Рид? Всё в порядке? — взволнованно спрашивает мать.
В порядке?
Нет… Точно нет.
Сглатываю шершавый комок в глотке. Сжимая до хруста челюсти,
Не знаю, что пугает её больше. Конверт, который я держу в руках или мои глаза, в которых застыли самые настоящие слёзы. Потому что это п****ц…
— Сын, что такое? — обеспокоено интересуется Бен. Человек, которого я называл отцом.
— Ты… — качаю головой и резко встаю с пола, опираясь на подлокотник дивана. — КАК ТЫ ПОСМЕЛ?
Он хмурится и смотрит на меня так, будто не понимает о чём я говорю.
— ПОЧЕМУ ТЫ НЕ ОТДАЛ МНЕ ЕГО?
Чувствую, как ярость бешеной пульсацией стучит по венам. Требует выхода.
— ПОЧЕМУ Я СПРАШИВАЮ! — хватаю Бена за грудки.
Бэт начинает ныть, Макс подбегает и цепляется сзади.
— Рид, сынок…
— НЕ НАЗЫВАЙ МЕНЯ ТАК, Я ТЕБЕ НЕ СЫН!
Дышу часто-часто и уже не могу себя контролировать.
— Да в чём…
Я всё же делаю это. Бью его кулаком по лицу. Потому что обида выжигает всё напрочь. Затмевает разум и здравый смысл.
Бен отлетает к стене. Макс с ором лезет ко мне. Бэт вопит и начинает рыдать, а мать в ужасе смотрит на бумажку в моих руках. Гнев съедает клетку за клеткой, оставляя лишь чёрную ненависть.
— ПОЧЕМУ ОНО НЕ ДОШЛО ДО МЕНЯ? — кричу на весь дом словно псих. — ПОЧЕМУ Я ВАС СПРАШИВАЮ!
Мать прижимает ладонь ко рту и в шоке смотрит на мужа, чья рубашка испачкана кровью.
Меня трясёт. Колбасит от гнева и злости так, что зуб на зуб не попадает.
— Я сдержал обещание, почему ТЫ своё перед ней не сдержал? — нависая над ним, спрашиваю я, едва справляясь с самим собой.
Бен стирает с носа кровь и почему-то как-то странно косится на мать.
Я поворачиваюсь в её сторону. И что-то в её взгляде меня настораживает.
— Ма…
Она качает головой.
— Я…
— ОБЪЯСНЯЙТЕ НА ХЕР ВСЁ! ПОЧЕМУ ЭТО ПИСЬМО ЛЕЖИТ В СЕЙФЕ? И КАК ДАВНО ОНО ТАМ ЛЕЖИТ? — требую я от них ответа.
— Четыре года назад, — гундосит Бен. — Дженнифер написала это письмо, когда ты уехал…
ЧЕТЫРЕ. ГОДА.
Его слова оглушают меня.
Проделывают во мне кровоточащие дыры.
Они убивают меня.
Как же больно су-у-к-а…
Мне как будто сердце выдрали без наркоза.
Я сажусь на диван и с силой сдавливаю голову, отказываясь верить в происходящее.
— Он что его не читал? — шокировано произносит догадливая Бэт в повисшей гробовой тишине.
— Идите к себе, оба, — командует мать, но двойняшки не двигаются с места.
Аксель нервно машет хвостом, утыкаясь мне в ноги.
Я зажмуриваюсь до белых точек перед глазами.
Мне было очень больно, когда ты уехал.
Словно моя жизнь вдруг закончилась.
Разделилась на «до» и «после»
Я хочу, чтобы ты знал: я люблю тебя.
Если мои чувства взаимны, просто дай мне знать о себе.
Я стискиваю переносицу и скулю как раненый зверь. Впервые, наверное, за всю свою жизнь.
От безысходности и отчаяния.
От осознания того, что всё это время она думала… думала будто я не ответил ей!
— Рид, — мать испуганно движется ко мне. — Прости. Это я виновата. Отец просил отдать его тебе, когда ты вернулся в ноябре, но я посчитала правильным…
— ПОСЧИТАЛА ПРАВИЛЬНЫМ???
Резко убираю руки от лица и смотрю на неё так, как смотрят только на врагов своих.
— ТЫ. ЧИТАЛА. ЕГО?
Глаза в глаза.
Напряжение достигает своего предела, того и гляди взорвусь.
Всё ещё терпеливо жду.
Прямой вопрос, но она почему-то молчит.
И это её молчание меня добивает.
Внутри что-то крошится, осыпается… Лёгкие ноют от недостатка кислорода. Будто я захлёбываюсь тягучим дымом.
— НЕНАВИЖУ ВАС ОБОИХ…
Встаю и направляюсь к лестнице. Поднимаюсь наверх, достаю сумки и бросаю в них все свои шмотки.
— Рид…
— Уйди, Макс. Не сейчас, — отзываюсь глухо.
Распахиваю дверь в комнату Дженнифер. Открываю шкафы и забираю оттуда всё, что она не отвезла к Онил. Всё. Подчистую. Содержимое полок и ящиков тоже летит в чемодан.
Спуститься к машине приходится дважды. У дверей мать в отчаянии хватает меня за рукав рубашки и с мольбой смотрит мне в глаза.
— Рииид…
— НОГИ МОЕЙ НЕ БУДЕТ В ЭТОМ ДОМЕ! И ЕЁ ТОЖЕ! — выплёвываю ядовито.
— Рид, прошу, — давится слезами, голос дрожит. — Попробуй понять меня…
— ТЫ НЕ ИМЕЛА ПРАВА ОСТАВИТЬ ЕГО СЕБЕ! — ору на неё, дёргая рукой. — НЕ ИМЕЛА!
— Вы были так молоды, — пытается оправдать свой отвратительный поступок.
— А что помешало тебе отдать мне его после моего возвращения из армии, а? — наклоняюсь к ней ближе и смотрю в глаза, полные фальшивых слёз «раскаяния».
— Я… мне… казалось…
Нет оправдания её эгоистичному поступку. Просто нет.
Долгие несколько секунд я смотрю на неё и понимаю одну простую вещь.
— Я НИКОГДА ТЕБЕ ЭТОГО НЕ ПРОЩУ, МАМА…
Глава 46 Дженнифер
Венеция привлекает туристов со всего света. Она не похожа ни на один другой город Европы. Непередаваемая атмосфера и культурный потенциал никого не оставят равнодушным, ведь этот город каналов практически не изменился за последние шестьсот лет.
Ранним утром мы с мамой начинаем своё долгожданное знакомство с этим удивительным местом. Водная прогулка на гондоле по Гранд-каналу подходит для этого как нельзя лучше, так как водная артерия, длиною в четыре километра, протекает по всей исторической части города и проходит через центр.