На исходе лета

Внизу прямо перед ними произвольным узором возвышались Камни. Казалось, это стражи потайного места.

Каддесдон вздрогнул.

— Ну что же! Мне не хочется возвращаться туда и снова оказаться среди них. Ты говоришь, эти шесть Камней дружески настроены к кротам, но они все-таки внушают мне тревогу. Если в Каддесдоне есть какой-нибудь один — совсем небольшой — Камень, для меня этого вполне достаточно.

— Здесь семь Камней для Семи Холмов, — сказала Мистл, следуя за ним, — а не шесть.

— Шесть, — уверенно возразил он.

Они снова обернулись, чтобы выяснить, кто прав, и пересчитали Камни.

— Шесть, — слабым голосом произнесла Мистл. — Да, шесть. — Потом она сказала: — Я совсем забыла о своем обещании Фурзу помолиться за него перед Камнями. Мне нужно вернуться…

Тень от тучи упала на каменные поля, и Камни вдруг показались им темными и грозными.

— Это обязательно? — спросил Каддесдон.

— Я пойду одна, — сказала Мистл, и, несмотря на возражения Каддесдона, пытавшегося убедить ее, что впереди еще встретится Камень, перед которым они смогут помолиться, она настояла на том, чтобы вернуться.

— Оставайся здесь. Я быстро.

Итак, она вернулась одна и почувствовала себя очень одинокой, снова очутившись среди Камней. Она обнаружила, что, как и прежде, небольшие Камни блестят впереди, но их свет гаснет, когда она до них добирается.

— Где же мне произнести молитву? — спросила она себя. — Перед каждым Камнем?

Она переходила от одного Камня к другому, каждый раз колеблясь и чувствуя, что следующий будет еще лучше. Один, два… они подходила к каждому; три, четыре… она начала уставать… пять, шесть… но был еще один. Она видела его, вон там, неподалеку. Она оказалась права: Камней семь.

Когда она приблизилась к Камню, к ней пришло ощущение покоя, и она почувствовала то, что ощущает крот, собираясь в темноте дотронуться до чего-то, чего не может увидеть, но точно знает, что оно там. Этот камень был выше остальных, и, когда Мистл, стоявшая в тени у его подножия, вышла на солнце, она увидела маленький камешек, в глубине которого отражался солнечный свет. При ее приближении он не погас.

Это был самый белый свет, какой Мистл когда-либо приходилось видеть. Звуки вокруг нее замолкли, словно их прекратил звук Безмолвия, который издавал камешек. Она уже слышала этот звук в Эйвбери, но на этот раз ее не звали никакие незнакомые кроты, и она была одна.

Она смотрела на Камень, не смея прикоснуться к нему. Все кругом было свет, покой и белизна, и она ощущала жизнь в своем теле, как боль, с которой не могла, да пока и не хотела расстаться.

Она шепотом произнесла молитвы за Фурза, потом помолилась за Виолету и Каддесдона. И за многих других кротов, а также за тех, кто еще придет. Она не чувствовала страха и знала, что каждый день приближает ее к тому, кого она ищет. Ради этого стоило выносить боль жизни, ради этого Камень поможет ей выжить.

— Помоги ему, — шептала она. — Помоги им всем.

Потом так же внезапно, как она оказалась возле седьмого Камня, Мистл обнаружила, что торопится от него прочь, не смея оглянуться. Однако, дойдя до склона, ведущего вверх, она обернулась и пересчитала таинственные Камни. Их было семь, несомненно семь, и все же теперь они выглядели как-то иначе…

Мистл побежала вверх по склону и с облегчением снова увидела Каддесдона, а он с неменьшим облегчением — ее.

— Сосчитай Камни, — обратилась она к нему.

Он сосчитал.

— Шесть, — наконец сказал Каддесдон. — Так же, как раньше. А что?

— Ты не заметил в них ничего необычного, когда я там была? — спросила Мистл.

Мистл попыталась объяснить, что произошло, хотя при пересказе все это звучало довольно странно. Однако Каддесдон серьезно выслушал ее рассказ до конца.

— Не рассчитывай, что я скажу что-нибудь умное, так как я не сумею, — заметил Каддесдон, когда она закончила. — Но я думал. Этот крот, с которым, по твоим словам, тебе нужно встретиться… Давай-ка отправимся поскорее в путь и найдем его.

— Давай, — ответила Мистл, которая вдруг обрадовалась тому, что она уже не среди Камней, а опять с Каддесдоном. Они рассмеялись и, больше не оглядываясь, побежали вперед.

?

После каменных полей Семи Холмов Священные Норы Аффингтона не произвели на Мистл особого впечатления. Возможно, дело было в том, что перед этим она пережила такое глубокое потрясение возле седьмого Камня. Что бы ни рассказывала ей Виолета об Аффингтоне, когда-то самой священной из всех систем, сейчас Мистл видела его таким, каким он был, — покинутым, разоренным, с угасшим духом.

Правда, Поющий Камень был на месте, но он не зазвучал для Мистл и Каддесдона, когда они проходили мимо. Позади осталось их прошлое, впереди ждало будущее, а разрушенные тоннели Аффингтона были всего лишь каким-то местом, мимо которого они проходили. Его время ушло.

Они остановились на вершине Аффингтонского Холма и взглянули вниз, на долину. Мистл прислушалась и затихла, склонив голову набок. Каддесдон спросил ее:

— Что ты слышишь?

— Вой ревущих сов, — дала она странный ответ. — Он вдруг показался мне очень громким.

Они появились в долине, когда туда дошла весть о новом походе кротов Слова из Верна. Тут полно было грайков, и, если бы Мистл с Каддесдоном не стали к этому времени такими опытными путешественниками, их бы непременно схватили. Но Мистл с чрезвычайной осторожностью повела Каддесдона на север, останавливаясь на несколько дней то тут, то там. Ей не терпелось попасть туда, куда они шли, но она не спешила и, как всегда, была в ладах со временем — за это Каддесдон ее особенно любил. И благодаря везению и милости Камня им удалось избежать Бакленда.

Случилось так, что примерно после середины октября они впервые услышали слухи о Каменном придурке, который проповедовал и исцелял. Он побывал в месте под названием Драй-Сандфорд.

— Это он. Я чувствую, что это он, — сказала Мистл. — Скоро мы его найдем.

Но когда они наконец добрались до Сандфорда, выяснилось, что Каменный придурок давно оттуда ушел. Исчез и другой крот, по имени Букрам, который отправился на его поиски. Тот, кого звали Поплар, сказал:

— Его называли Кротом Камня, и неспроста: я сам видел, как он исцелял кротов. Но он был похож на обыкновенного крота — когда не говорил о Камне и не смотрел на тебя.