На изломе Вечности
Шрифт:
– Дааа, ты на кого-то произвел очень сильное впечатление!- восторженно выдохнул Милашка, вынув кристалл изо рта и бережно завернув в чистую тряпицу. –За эту штуку в любом из городов ты мог бы купить дворец с кучей смазливых сучек и пожизненное обеспечение.
– Но сейчас эта штука понадобится нам для помощи ребятам. А теперь ляг и спи, сукин ты сын. Иначе я отберу у тебя кристалл.
Милашка покорно вытянулся на койке. Его и правда, начало сильно клонить в сон. Фили с довольным видом попрыгал на обеих ногах. Когда он взглянул на Милашку, тот уже спал, подсунув крыло под голову и тихо посапывая.
– У его болезни магическая природа, – сказала эльфийка, осмотрев дергающегося и слабо ругающегося на кхуздуле малыша. –Тут я бессильна. Но Туо говорит, что когда ты кормишь дитя грудью, жар спадает.
Ран съежилась подле чужемирянина и его подопечного, из последних сил борясь со сном. Но силы были на исходе. И она провалилась в сновидения, как проваливается в зыбучие пески брошенный обломок скалы…
… Она снова брела по выжженным мертвым землям, а за спиной сидел её ребенок. Она видела лишь растрепанные черные волосы и две маленькие ручонки, повисшие бессильно, словно разорванное ожерелье. Она шла и шла, задыхаясь от усталости и безысходности.
Она упала, разбив колени о каменный уступ, едва не сронив со спины захныкавшего малыша.
Она потащилась вверх по ступеням и очутилась у озерца, полного прозрачно-черной воды. И никогда ничто не казалось ей таким желанным, как сделать один глоток…
– Напои дитя и испей сама, – сказала ей черная птица, сидящая на камне у самой воды. –Ну же, пей!- в голосе её прозвучало нетерпение.
Она наклонилась, глядя в черную воду, когда вдруг раздалось далекое пение. Слишком знакомый, слишком светлый голос…
Ты сердце свое не тронь, не жаль его, не терзай,
Когда пойдешь сквозь огонь, ты мальчика мне отдай,
Пусть будет один король, у мира, что соткан мной,
И если решишь во Тьму- дитя не бери с собой.
–
Она все ещё мое дитя, – спокойно произнес мужчина. Она и её ребенок все ещё мои дети.Она обняла его ноги, прижавшись щекой к сапогу. И ощутила невероятно сильную руку, поднимающую её и ставящую на ноги.
– Возвращаю тебе то, что утрачено было, – произнес гномий владыка, проводя по пробору в её волосах осыпающимися кристалликами соли. –Благословляю тебя и тех, кого коснется твоя рука.
Ран села, дрожа как в лихорадке, обливаясь потом. Туомас по-прежнему спал, уткнувшись лицом в головенку гноменыша. Ран подбросило от страха, когда она поняла, что малыш не мечется больше, а лежит, приоткрыв ротик и раскинув ручонки. Она подхватила его и Тем’ра сонно заворочался и захныкал.
Напрягая силы и ругаясь, Милашка летел на Зов. Фили наотрез отказался оставаться на корабле.
– В конце концов это дело гномье, – сказал он, споро освобождаясь от тяжелой амуниции, оставив лишь сапоги. Остальное облачение- парусиновые штаны и жилетка были точной копией одежды членов экспедиции.
Он торопливо вытащил из одежды небольшую бутыль и щедно полил содержимым края иллюминатора. Затем к изумлению Милашки с легкостью прогнул и растянул металл и дерево, увеличив отверстие втрое.
– Гномьи хитрости, – в его голосе слышалась неприкрытая гордость.
– Ну, полетели что ли?
Милашка выбрался, цепляясь за отогнутый металл, перехватил Фили за талию и сорвался вниз. Падение заняло меньше мгновения и вот они уже мчатся вперед, над бушующими джунглями.
====== 21. Судьба «Лейлани». Пленники Тангебельских пещер. Шан. ======
Лалти ласково отерла капли пота с лица подруги. Ран кивнула.
– Да…нет…не все… не помню, как Гэндальф перенес сюда меня. И не очень представляю, что было с моим мальчиком все это время. Безумие какое-то… Лалти, может, я помешалась на этой кошмарной земле?
– Вряд ли, – эльфийка налила крепко пахнущий отвар в чашку и протянула подруге. –Вот, выпей, это тебе поможет привести в порядок мысли и чувства. О небеса, так значит, малыш Тем’ра- действительно твой сын!