На карте не значится

–  Ну, Андрей, желаю удачи, - стараясь не показать волнения, сказал Шерстнев.
– Будь осторожен., Не сорвись… Помни, что у комитета на тебя большие надежды. И еще разузнай, что с нашими ранеными товарищами, как им помочь…

Они сидели со Смуровым в его кладовке.

–  Секретным ходом пользуйся только в крайнем случае.
– Смуров встал. Встал и Борщенко.-И не забудь: фонарь должен быть надежный.

Смуров и Шерстнев проводили его до выхода из барака.

Репродуктор продолжал вызывать!

–  Борщенко, на выход!

За воротами его ожидал Шакун,

–  Пошли скорей!-заторопил он.- Начальство ждет…

Через полчаса они были в главной канцелярии.

Когда Борщенко впустили в кабинет штандартенфюрера Реттгера, там уже находились майор Клюгхейтер и оберштурмфюрер Хенке. Майор, в форме тодтовских частей, сидел в кресле у стола, Хенке почтительно стоял.

Реттгер оторвался от какой-то бумажки и недовольно посмотрел на Борщенко.

–  Подойди ближе!
– приказал он.

Борщенко продолжал стоять у дверей.

–  Господин штандартенфюрер, он не понимает по-немецки, - доложил Хенке.

–  Тогда вы сами спросите, - почему он так поздно? Или это ваш зубастый дурак где-то так долго болтался?!

–  Господин штандартенфюрер, вы же знаете, что я ничего не понимаю по-русски. Пусть господин майор…

Майор Клюгхейтер повернулся к Борщенко.

–  Подойди ближе!
– на чистом русском языке приказал он.

Борщенко, четко отбивая шаг, подошел ближе и остановился напротив стола, вытянув руки по швам.

Реттгер с любопытством уставился на него.

–  Ты и есть Черный Ворон?

.Майор повторил вопрос полковника.

–  Так точно, господин полковник!
– четко отрапортовал Борщенко.

–  Это твоя кличка. А как твое настоящее имя?

–  Как твое настоящее имя?
– повторил майор.

–  Павел, господин полковник!

–  Полностью, полностью! Как по отцу? Как фамилия? Где родился?

–  Как твое отчество и фамилия?
– спросил майор, внимательно разглядывая Борщенко.
– Откуда родом?

–  Павел Андреевич Корчагин, господин полковник! Родился в Харькове!
– чеканил Борщенко, смело глядя прямо в колючие глаза Реттгера.

Майор с интересом поглядел на Борщенко и перевел:

–  Павел Андреевич Бугров. Уроженец города Харькова.

Борщенко продолжал не мигая смотреть на полковника, но мысли его залихорадило: «Почему майор так перевел, назвал иную фамилию? Ловушка? Может, проверяют, понимаю ли я их разговор?»

Полковник опустил голову, заглядывая в бумажку.

–  Тут то же самое, - сказал он и глубокомысленно добавил: - У русских много Иванов и Андреевичей… А спросите, майор, кто были его последние начальники?

Борщенко твердо запомнил фамилии эсэсовцев, названных Шакуном. И вдруг засомневался, - кто из них майор, кто капитан. Но это же надо сказать! Спина сразу вспотела…

Майор повернулся к нему.

–  Кто были твои последние начальники? И почему ты понес сейчас околесицу о твоей фамилии? Зачем выдумал новую?

–  Последними моими начальниками были Мейер и Кунст!

– отрубил Борщенко и добавил: - Мне так часто приходилось менять свои фамилии, что я теперь сам в них путаюсь!

–  Ты не запутался, а заврался, любезный!-оборвал майор.

Борщенко еще больше вытянулся, а майор перевел:

–  Он был в распоряжении гауптштурмфюрера Эрнста Мейера и штурмбанфюрера Густава Кунста.

Отметив, что майор при переводе добавил имена и звания, Борщенко зарубил все это в памяти и еще более насторожился.

Реттгер заглянул в бумажку и, неудовлетворенный, задал новый вопрос:

–  А кто был твой непосредственный начальник?

Никаких других фамилий Шакун не называл. Что отвечать? Кажется, влип!

–  Почему не назвал своего непосредственного начальника?- спросил майор.
– Кто он?

–  Шарфюрер Бауэр!
– выпалил Борщенко, решив, что если нужно еще какое-то лицо, то лучше его выдумать, чем растеряться и ничего не ответить.

С замиранием сердца он смотрел, как вчитывался Реттгер в свою шпаргалку, как недоуменно поднял голову и посмотрел на мнимого агента. Потом опять уставился в бумажку, пожал плечами и вопросительно обернулся к Хенке:

–  Бауэр? Это после его откомандирования из Киева, что ли?

–  Так точно, господин штандартенфюрер!
– подтвердил Хенке, не желая ставить себя в неловкое положение.- Это после откомандирования его из Киева…

–  А почему же он не назвал унтерштурфюрера Зейтца?
– недовольно сказал Реттгер.
– Шакун указывает эту фамилию. Спросите у него, майор, о Киеве…

–  Кто в Киеве был твоим непосредственным начальником?- строго спросил Клюгхейтер.

–  Унтерштурмфюрер Зейтц!
– отчеканил Борщенко.

–  А Бауэр кто?

–  Это - после Киева…

–  Аа-а… Майор повернулся к Реттгеру.
– Все верно. Унтерштурмфюрер Зейтц был в Киеве, а Бауэр - это после Киева.

Реттгер отложил в сторону бумажку, подумал и сказал:

–  Спросите, майор, с какой целью он был заброшен на советское судно? Что ему было поручено?

–  Я должен был установить, куда следовал караван и его маршрут!
– объяснил Борщенко.
– А по прибытии на место сообщить об этом и получить указания,

–  А как сообщить?

–  У меня был портативный передатчик!

–  Где он теперь?

–  Утонул!

–  Ты сам должен был обеспечить передачу?

–  Нет, господин полковник! Со мной был радист,

–  Он жив?

–  Он погиб, господин полковник!

–  Позывные и шифр сохранились?

–  Никак нет, господин полковник! Все погибло с радистом!

–  Как же ты теперь свяжешься со своим Начальством?

–  Теперь я под вашим начальством, господин полковник!

Реттгер сухо улыбнулся.

–  Пожалуй, этот для нас подойдет, - повернулся он к Хенке.
– Зачислите его в команду охранников.