На колесах

Никифоров посмеивался, отшучивался.

– А ты не догадываешься, почему жены изменяют мужьям?
– с торжественностью спросила Мария Макаровна.

У него была в руках большая чашка с позолотой и дарственной надписью: "Вкусен чай у нас дома. Саше от Марии Макаровны". Он хватил чашкой об пол. Вслед за ней полетело блюдце.

Лена умоляюще сказала:

– Мама, я устала от твоих поучений. Оставь меня в покое.

– А разве я тебе говорю?
– изумилась Мария Макаровна.

– Мне.

Лена защитила его. Никифоров оглянулся вокруг, замелькали в глазах блеклые лица службы, но память не остановилась на них, раздвинулась, обнажив грустную даль, откуда никто не возвращался. И тогда он снова подумал: кто теперь ближе Лены? Мария Макаровна собирала осколки, качала головой и улыбалась. Кажется, она была довольна, словно удалось, как она задумала!

"Ведьма!" - решил Никифоров.

Он заходил по кухне, распахнул окно и сосредоточенно смотрел на трясогузку, прыгавшую по деревянной дорожке. Под окном разговаривал с игрушками Василий, зарывая их в кучу песка.

– Что случилось?
– шепотом спросила Лена.
– Ты какой-то хмурый, беспокойный...

– Я сирота, - усмехнулся он.
– Ни отца у меня, ни матери...

– Ты думаешь, мне чашку жалко?
– Она положила обе руки на его плечо и тоже стала смотреть на сына.
– И правильно, что разбил. Ведь тебе нужна разрядка, правда? Ты сильный, честный человек, все у тебя получится, но бывают просто такие минуты...

Василий держал на ладони лягушонка. Лягушонок медленно заползал в широкий рукав.

– Ой!
– засмеялся мальчик и потянул его за лапку.

– Не мучай ты его!
– сказала Лена.
– Ты как живодер. Забыл ящерицу в банке, а она умерла. Выпусти. Пусть живет.

– Я ему сделаю постельку, - ответил Василий.
– И буду ухаживать.

– Лена, пошли погуляем, - предложил Никифоров.
– Кот Базилио пойдешь с нами?

Василий нацепил на плечо автомат, меч в ножнах и надел зеленую каску со звездой. В руках держал стеклянную банку с лягушонком. Его лицо было лукавым, насупленным. Он знал, что придется защищать от матери свою амуницию.

– Пусть идет, как хочет, - остановил Лену Никифоров.

– Я еще не взял лук со стрелами, - похвалил свою сдержанность мальчик.

Они вышли за калитку. В небе уже мерцал месяц. Вдалеке, на новых домах, горела реклама "Аэрофлота". От перекрестка доносилось размеренное цокание, похожее на стук копыт. И верно - показалась лошадь, запряженная в телегу на автомобильных шинах. Маленький Саша Никифоров побежал за телегой, ухватился за грядку и повис, поджав ноги.

– Вот если бы не стало ни одной машины!
– сказал Никифоров.
– Какая была бы спокойная жизнь.

– Вася, папа у нас хороший?
– спросила Лена.

– Ты не обижайся на меня, - повинился Никифоров.
– У нас же все хорошо? Не обижайся.

– За что? Я с тобой даже разговариваю, когда тебя нет. Ты чувствуешь?

Он не знал, что ответить. Снова он был за рулем несущегося по-над откосом автомобиля и снова спасался только чудом.

1980