На краю Дикого Поля

Понятно, что столь значительные мужи не ради меня собрались, у них и своих забот не счесть, и все важнейшие, но зная запланировав собственную встречу пригласили и меня к её завершению.

– Когда жениться думаешь, князь Александр?
– в лоб ошарашил меня вопросом Иван Васильевич - Двадцать шесть тебе скоро, взрослый муж, состоявшийся. Пора собственных детей заводить, а не по Астрам порхать, как стрекозу какому.

– Непростое это дело, великий государь. Я хоть и титулом велик, да предками не родовит. Не рвутся выдавать за меня дочерей старые роды.

– Неправильно ты на себя смотришь, сыне, - мягко поправил меня митрополит - ты сам родоизначальник, и просто обязан основать крепкий род с могучим стволом и раскидистыми ветвями. А для того обязан найти себе достойную пару.

– Есть у меня пара, Феофила Богдановна Собакина, да все твердят, что наш брак невозможен.

– Верно твердят. Не одобрит такой брак ни трон, ни церковь. Она вдова, и пусть не по своей вине, но замешана в большом бесчинии. Нельзя чтобы отголоски его пали на твоих детей и внуков.

– Тогда кого мне выбрать в жёны?

– Решать тебе, но девушка должна быть из старого рода, от достойных родителей, честная, недурна собой и обязательно умна. От умных родителей и дети хорошие выходят.

– Но кого конкретно?

– А вот это твоё дело. Не желаешь ли ты, чтобы царь и митрополит твоими матримониальными делами занялись? Одно помни: неравного или сомнительного брака мы не потерпим. Ступай.

Дома я, буквально в дверях, столкнулся с Феофилой. Ах, как она расцвела за время нашего знакомства!

– Александр Евгеньевич, у нас будет серьёзный разговор.

Чёрт, как все мы боимся этих слов! Но деваться некуда, будем говорить раз надо.

– Тогда пожалуйте в кабинет, Феофила Богдановна.

И обращаясь к ключнику, возникшему в дверях:

– Афанасий Юстинович, распорядись, чтобы принесли чай в мой кабинет на двоих. И бутербродов каких-нибудь, я голоден.

В кабинете расселись на традиционных, для наших бесед, местах: в глубоких креслах, а между нами низкий резной столик. Феофила сразу взяла быка за рога:

– Пора тебе жениться, князь Александр Евгеньевич.

– Эка ты официально, Феофила Богдановна.

– Дело важное, можно сказать, государственное.

– Что тебя побудило к такому разговору?

– Был у меня сегодня мой духовник...

– У тебя есть духовник? Я и не знал.

– Я и сама почти забыла. Ходил такой в наш дом, пока я росла, а как случилось несчастье и благополучие рассыпалось, так и пропал. Как я к тебе притулилась, снова появился. Всё про наши постельные дела интересуется, да уговаривает у тебя секрет гром-камня вызнать.

– Этот вопрос я моментально решу. Не будет к тебе липнуть гнида в рясе.

– Не в этом дело. Прислал его архиерей, и прислал по делу. Ты знаешь, что о нас с тобой говорят?

– Пусть попробуют сказать в глаза то что болтают втихомолку, и я оборву такому говоруну все подробности, и заставлю сожрать.

Феофила хихикнула. Серьёзный-то разговор, серьёзный, а воображение у женщины богатое.

– Потому и не говорят ничего. Видно невкусные у них подробности.

– Ну так что передал архиерей?

– Что тебе надо жениться на девушке из старых родов, а мне выходить замуж за кого попроще.

В этот момент принести чай и бутерброды. Феофила схватила свою чашку и закрылась ею... знакомая картина, так же, века спустя и в другом мире при тяжёлых разговорах заслонялась чайной чашкой моя драгоценная супруга. Может это передаётся генетически?

Я взял свою чашку, отхлебнул. Отличный чай, и заварен как следует быть. Подумал... Хотя о чём тут думать, всё ясно как теорема Пифагора, чтоб его, сектанта итальянского.

– Раз надо, придётся. Тут понимаешь, какое дело, Феофила... Знаешь ли, что некоторым охотничьим собакам положено обрезать хвост?

– Ну слышала. Но при чём тут собаки?

– Это образ. Хвост нужно рубить сразу сколько надо, я не тюкать понемножку. Понимаешь? Нам надо находить себе достойных супругов и не мучать друг друга долгим прощанием.

– Ты какой-то железный, весь в панцире, как черепаха.

Ах, милая юная женщина... Мне несравненно легче чем тебе. В меня столько раз влюблялись девочки, и всегда это были лучшие девочки в своих классах... Так что обзавёлся я своей черепашьей бронёй. Есть у меня иммунитет к любви чудесных девочек, учитель обязан таковой приобрести.

– Я и похож на черепаху. Посмотри какой я морщинистый и страшный.

– Фу, опять ты шутишь. А разговор, между прочим, серьёзный.

– Если хочешь знать, со мной совсем недавно великий государь и митрополит о том же беседу вели, и теми же словами.

– Так кого ты возьмёшь в жёны?

– Не знаю. Откровенно говоря, мне всё равно, я уживусь с любой.

Феофила внезапно вспыхнула:

– А хочешь, я помогу тебе составить партию? Появилась у меня в школе Антонина Ржевская, её привозит на занятия старшая сестра, Липа. Она, я уверена, будет тебе замечательной парой.

– Как- как? Липа?

– Олимпиада. Девушка из старого рода, княжна, но родитель её приданное не накопил, да и излишне девушка худощава, вот и засиделась в девках. Я с ней переговорю, зашлю свою сотрудницу переговорить с матерью, с отцом. Думаю я, что они будут довольны. Ты у царя-батюшки в чести, хотя в Кремле и не мелькаешь, всё по делу. И богатство у тебя есть. Дом, конечно, маленький скромный, и слуг всего три десятка, не считая охраны, но все знают, что ты и заводы на свой кошт строишь, и драгоценные игрушки просто так детям раздаёшь. Словом, ты завидный жених.

– Хорошо, так и решим. Узнавай, что там и как, а я обещаю не обижать будущую жену, раз уж она выбрана тобой.

Свадьбы в это время дело не быстрое. Это вам не двадцатый век, и не двадцать первый, когда люди сбегаются и разбегаются в одночасье. Смотришь - несётся свадебный кортеж, на рестораны, мишуру и угощения угроблены сотни тысяч, причём взятые в кредит, а через неделю-другую, ещё во время медового месяца эти придурки уже разбежались, и несколько лет выплачивают кредит, спущенный в унитаз.