На краю пропасти
Шрифт:
— Игорь… Я… — она не находила слов. Ей было хорошо с этим человеком, необычно. Оля ещё не осознавала данного чувства, не осознавала и не могла объяснить. Зато всё понимал лекарь.
Мужчина слегка нахмурился, но сдержался. Следовало бы пресечь на корню зарождающуюся в девушке влюблённость, но Игорю стало ясно, что, сделав это, он навсегда потеряет её доверие. Результаты, которых он добился после нескольких сеансов гипноза, просто испарятся. Всё окажется напрасно, а Ольга, разочаровавшись во второй раз в мужчине, на долгое время будет травмирована. Он прекрасно осознавал, что её влюблённость больше надуманная, родившаяся из благодарности к своему спасителю, из сравнения его с чудовищем, мучившим её пять лет. Но она пока этого не понимала, может, позже
— Поспи. Тебе это необходимо, — он найдёт способ избавить девушку от этого глупого заблуждения, не сейчас, но найдёт. В крайнем случае можно воспользоваться гипнозом.
— Хорошо, — кивнула Ольга. — Но ты будешь рядом? Никуда не уйдёшь?
— Нет, я не брошу, — Потёмкин опять глубоко вздохнул, хотел сказать ещё что-то успокаивающее, но его прервали. Послышался звон ключей и скрип решётки. В камеру вошли стрельцы.
— Пойдём, — хмуро сказал бородатый. — Тебя Воевода ждёт.
И снова арочный свод подземелья, металлическая дверь на выходе, ржавая и скрипящая. Дневной свет, болью резанувший по глазам после недели заточения в подземелье. Церковь с пятью куполами плавно проявлялась в поле зрения, постепенно привыкающего к свету…
Внимание привлекло большое скопление народа возле храма. Люди шумели, толкались, заглядывали через головы внутрь, но увидеть, что там происходит, у лекаря не было никакой возможности. В какое-то мгновение толпа расступилась и «выродила» на свет Яра с непокрытой опущенной головой в сопровождении неприятно улыбающегося Грома и двух охранников. Не похоже было, что у парня всё хорошо… Так с испытания не возвращаются. Ну да ладно, вернётся от Воеводы — узнает, в чём дело.
Вопреки ожиданиям, в этот раз Игоря остановили внизу, рядом с дверью, на которой корявым почерком угольком было выведено: «Лазарет». Из кабинета доносились недовольные крики. По голосу Игорь определил, что буянит Воевода. На кого он орал и что послужило причиной вспышки этого гнева, было неизвестно. Словесный понос главы города продолжался недолго, а закончился и вовсе неожиданно: раздался выстрел, и что-то грузное упало в помещении. Стрельцы было бросились внутрь, но дверь раскрыл Воевода, хмуро глянул на мужчин и кивнул Потёмкину, чтобы тот зашёл.
Чистая, светлая комната, в центре — металлический стол, справа — стеклянный шкаф с различными бутылочками, пробирками и инструментами, у дальней стены койка, на которой лежит парень со рваной раной на груди, а за шкафом — тело только что убитого. Ничего необычного…
— Ну вот, — махнул Панов в сторону трупа. — Вакансия, Потёмкин, минуту назад образовалась. Советую поскорее принять решение.
— Можно? — Игорь указал на юношу.
— Попробуй, — Воевода пожал плечами. — У нашего доктора, как видишь, не получилось…
Потёмкин подошёл к койке и некоторое время осматривал раздетого до пояса Митяя. Рука была изуродована, а на груди зияла рваная рана, которая расползалась по телу чёрными прожилками, словно нечто внутри разрасталось. Парень метался в бреду, обильно потел и громко, хрипло дышал.
— На вас похож, Юрий Сергеевич… — Игорь развернулся к Воеводе и спокойно сложил на груди руки, ничего не предпринимая.
— Вылечи, — попросил тот тихо. Было видно, как трудно ему это даётся, но Воевода пересилил себя, а взгляд — умолял. Стало жаль его. Прошло пять лет, а Потёмкин помнил смерть своих сыновей и жены. Легче не стало. Но как бы сейчас ни было понятно лекарю состояние Воеводы, помочь он не мог, поэтому покачал головой и тихо заговорил. Важно постараться не разъярить Панова ещё больше.
— Юрий Сергеевич, они имели контакт с объектом? Той тварью, что я убил под стенами города?
— Кто — они? — казалось, мужчина не понимал, о чём говорит лекарь. Он ещё сдерживался, но столь сильные эмоции скрыть не так уж просто. Об этом говорили выдыхаемый с шумом воздух, дрожащие руки, в одной из которых он держал «ПМ», затуманенный злой взгляд и напрягающиеся
желваки.— Ваш сын и Ярос…
— Ты тоже думаешь, что мой сын — мутант? — заорал Панов. Внутренняя пружина не выдержала, разогнулась. Сплетение ярости и злости вновь нашло выход, как чуть раньше — с доктором. Воевода поднял на Игоря пистолет. — Как этот… как этот зверь, который его убил? Да я… Да…
— Тихо, Юрий Сергеевич. Спокойно, — Потёмкин поднял раскрытые ладони вверх. — Ничего такого я не говорю. Но мне нужно знать ответ на этот вопрос. Тогда я смогу сказать, что с вашим сыном…
— Умер он! Вот что! И убила его эта тварь, что пригрели мы у себя в городе! Этот недоносок с рогами! — Панов сейчас представлял собой жалкое зрелище. Кровь прилила к лицу, слюна брызгала изо рта, а сам он махал пистолетом перед носом у Потёмкина, тыкая другой рукой в сторону подземелий. Потом вдруг сдулся как-то, поник, опустил оружие и прислонился к стене, склонив голову. — Он отобрал у меня сына, Игорь. Моего наследника! Он…
— Повторю: успокойтесь, Юрий Сергеевич. Ещё не отнял, нет. Сами же видите: дышит.
— Но… — тот мотнул пистолетом в сторону трупа доктора. — Он заявил, что нет никакой возможности спасти Диму. Он так сказал, Потёмкин, а он, как и ты! Он, мать твою, тоже врач!
— Не такой.
— Что?
— Не такой, говорю. Я — военный доктор. Специалист по вирусам и их использованию в военных целях. И мне крайне важно знать, Юрий Сергеевич, как вашему сыну в кровь попал вирус…
— Вирус? Какой вирус? — Воевода ошарашенно смотрел на лекаря, не понимая, о чём тот говорит.
— РНК-вирус, меняющий генную структуру. Тот, что присутствовал в крови у чёрной твари.
— Но как… это может оказать влияние на ситуацию? Он же с пробитой грудью!
— Просто скажите: был ли у него контакт с той тварью? — терпеливо повторил Игорь.
— Был? Да они подрались тут! Димка с этим… этим ушлёпком… Перевернули в этом месте всё, в том числе и тварь эту. А был контакт или нет — я откуда знаю… Они и до этого бились. В катакомбах. Да постоянно дрались! Из-за бесстыдницы Варьки… И вообще… при чём тут это?!
— А притом, Юрий Сергеевич, что они, похоже, заразились оба… и теперь не всё так просто, как кажется. Умер, убил… всё совсем не так просто.
— Объясни, — потребовал Панов.
— Хорошо, — пожал плечами Игорь и оборотился к мечущемуся в агонии Митяю. — Учитывая, что кровь приобрела другие свойства, можно с твёрдостью сказать, что вирусные тела трансформировали клетки человека так, что кровь видоизменилась. Я не могу без нужного оборудования сказать, что и как, но факт остаётся фактом. Сами видите: кровь чёрного цвета…
— И что это значит?
— Я не могу сказать…
— Но как? Ты обещал объяснить всё!
— Всё, что я могу сейчас с уверенностью поведать, это: перед нами не ваш сын, Юрий Сергеевич. Видите? — Игорь указал на область вокруг раны, которая почернела и побежала по телу разветвлённой сетью прожилок. — Процесс изменения запущен.
— Но как? Он же вылечился от этого! Доктор его антибиотиками…
— Антибиотиками? — Потёмкин чуть не рассмеялся в глаза Воеводе, но это было бы ошибкой. Перед ним разъярённый отец с пистолетом в руках — не самый лучший момент, чтобы шутить. Оттого он заговорил ещё вкрадчивее, стараясь, чтобы каждое слово дошло до сознания Панова. — Этого уже не остановить никакими антибиотиками. И даже если бы у меня была лаборатория, было оборудование, то я не смог бы уже ему помочь. При заражении началось производство изменённой ДНК, производство свежих вирусных тел, клетка наполняется новыми РНК-вирусами, переполняется ими, погибает, разрушается… И молодые РНК-вирусы выходят в межклеточное вещество, поражая другие клетки. У него же была лихорадка в течение недели, не так ли? — и, видя озарение на лице главы, кивнул. — А сейчас… Началось необратимое изменение, согласно новой информации из РНК-вируса. Может быть, оно бы продолжалось долго, годами, как у той твари, что бродила рядом с городом и которую нам удалось остановить, но помешал случай.