На крыльях удачи

В аппаратуре Грегора сработал еще один дисплей. А два отключились.

– Два высокоразвитых крота, - сообщил Грегор, - пока посиживают в норках.

– Это было ужасно, Перл. Просто ужасно!

Жемчужница смотрела на свою вращающуюся голограмму. Она натянула шапочку-"колокольчик" - зрелище вышло отвратительное. Стащив шапочку выругалась.

– Она расспрашивала меня про Диадему, - продолжала заливаться Эдверт. Уж и не упомню, что я ей там отвечала. Чепуху всякую несла. Наверняка все будут ошарашены.

– Придется мне сегодня сказаться больной, - решила Жемчужница. Конечно, поползут слухи, но делать больше нечего.

– Она спросила меня о твоей дуэли с Этьеном. А я же тебя тогда и не знала совсем. Но я сказала, что его монокль выглядел так глупо, так глупо. И еще я вспомнила, что в том году в Диадеме опять была дуэль и что Этьен просчитался.
– Эдверт рассмеялась.
– А потом я сказала, что новая пьеса совсем не подходит Николь, что роль для представительницы Диадемы должна быть более грандиозной. Так что, может быть, Асперсон меня где-нибудь процитирует. Вот будет удача!

– Я хочу, чтобы ты прогулялась по ювелирным магазинам на Красном Уровне, - буркнула Жемчужница.
– Найди подходящую жемчужину. Если меня прижмут, то я смогу сказать, что настоящая спрятана, чтобы ее не украли. Она стукнула кулаком по ладони.
– Но тогда получится так, что я _боюсь их_.

– А еще я вроде бы сказала какую-то глупость про Рипа и его подружку как ее звать-то? Что-то насчет того, что она все время хихикает.

– Эдверт, ты меня слушаешь?!

– О? Да. Прости. Что ты хотела?

Жемчужница прищурилась:

– Ты должна научиться никогда не задавать таких вопросов, Эдверт. Ответ тебе может очень не понравиться.

На пульте у мистера Сана замигала еще одна лампочка. Нервы мистера Сана дрогнули. Его голубой рай начинал слегка попахивать потом и раздражением.

Сан коснулся клавиши ответа.

– Мой господин.

– Мистер Сан.
– Голограмма хорошо передавала гневное выражение лица барона Сильверсайда. Он был мужчиной плотного телосложения, широкоплечим, в прошлом борец-любитель. На скулах барона белели седые бакенбарды что-то вроде светлого гало. Было видно одну его руку, которая теребила бакенбард.

– Что, - требовательно вопросил барон, - означают все эти боевые тревоги? Ваши люди что, сбрендили?

Сан изобразил изумление.

– Сэр, - удивленно проговорил он.

– Они носятся по холлам, вооруженные до зубов, в то время как мои гости идут обедать. Я уже наслушался жалоб.

Теперь обе руки барона теребили бакенбарды. Сан держался невозмутимо. Он оставался пауком, сидевшим в ловчей сети и готовым броситься на жертву.

– Прошу прощения, ваше превосходительство. Дело в том, что мы, видимо, получили ложные сигналы из хозяйственных туннелей.

– Вы уверяли меня, - возразил барон, - что система безопасности непогрешима, а ваши охранники будут действовать так, что их никто не заметит.

Сан чувствовал, как лоб щиплет от испарины.

– Сэр, - сказал он, - прошу прощения, но я сказал "почти никто не заметит".

Барон одарил его ледяным взором, наматывая на пальцы пряди волос.

– Сан, - заключил он, - я этого больше не потерплю. Вы пока не изловили ни одного грабителя, но успели перепугать моих гостей.

– Мои люди несколько несдержанны, это правда, - согласился Сан.
– Мы долго готовились. Но я прикажу им вести себя более... более терпеливо.

– Здесь Киоко Асперсон, Сан, - напомнил барон.

– А она с превеликой радостью повсюду раззвонит о том, что я посадил идиота в кресло главы службы безопасности.
– Глаза его грозно полыхнули.
– Не дайте ей такой возможности.

– Слушаюсь, мой господин.

– Это все.

– Да, мой господин.

Изображение барона сменилось надписью: "Чем могу помочь?" Сан выругался и велел пульту отключить надпись.

И снова сработала сигнализация. Палец Сана повис над клавишей с надписью "Общее объявление", на миг задержался и опустился.

– Снова сигнал тревоги, - сказал он.
– Уотсон, туда идите пешком, не бегите, ясно?

– А, Зут! А мы думали, что вы нездоровы.

– Маркиз. Маркиза.

Маркиза Котани была молодой темноволосой женщиной с широко расставленными, чуть раскосыми глазами. Нижняя пухлая губка ее чуть выступала вперед. Решительное выражение лица маркизы отдавало угрюмостью, но вместе с тем было необъяснимо привлекательным. До замужества она звалась леди Жанетта Горман и была родом из древней и совершенно обнищавшей семьи империалистов. На жизнь маркиза зарабатывала в качестве фотомодели и натурщицы и периодически безуспешно пыталась пробиться в актрисы. Выйдя замуж, она забросила и помост, и сцену. Даже Котани не предлагал ей роли в своих пьесах.

– А я думала, что увижу вас в вашем знаменитом скафандре, - сказала маркиза, обнюхивая уши Зута. На шее у нее сверкало ожерелье из одинаковых огневиков [такого камня в природе не существует; автор объясняет его геологическое происхождение позднее].

– Думаю, он не годится для обеда, - ответил Зут и улыбнулся - высунул язык.

– А я думала, что Диадема настаивала на том, чтобы вы его надели.

– Пока кое в чем, - сдержанно отозвался Зут, - я имею право голоса.

– Браво, Зут!
– воскликнул маркиз и потопал ногами по белому ковру, имитируя аплодисменты.
– Не позволяйте им таскать вас на веревочке. Я сужу по собственному опыту.

– А я все равно разочарована, - упрямо проговорила маркиза.
– Вы просто обязаны продемонстрировать мне свой скафандр.

Зут почтительно склонил голову:

– С удовольствием, миледи.

Котани, прищурившись, посмотрел в сторону одного из входов в зал:

– А вот и Фу Джордж. Будь осторожна с ожерельем, милая. Мне бы не хотелось из-за побрякушек пристрелить человека. А еще больше мне бы не хотелось, чтобы он пристрелил меня.

Джефф Фу Джордж со всеми раскланялся, обнюхался, подал два пальца. Зут и Котани подали ему один палец, а маркиза - три.

– Позвольте сделать вам комплимент, моя госпожа, - проговорил Фу Джордж, скрывая удивление.
– Огневики удивительно удачно сочетаются с вашими глазами.

– Благодарю вас, сэр. Комплимент мне тем более приятен, что исходит от такого крупного специалиста.

– Может быть, сэр, - встрял Зут, - вы смогли бы просветить нас относительно сигналов тревоги, которые вызвали панику у службы безопасности?

Уши Фу Джорджа дрогнули от удивления.

– Я так же изумлен, как и вы, сэр, - ответил он.
– Я тут ни при чем. Послушай-ка, - обратился он к "Цигнусу", - принеси мне, пожалуйста, холодного ринка.