На крыше храма яблоня цветет (сборник)

Люди, которые едут в последних трех купе, гастарбайтеры, в общем, с заработков, понятное дело, везут деньги и, разумеется, в долларах. Кто будет в Москве покупать гривны? А доллар, он везде доллар. Вот только по существующему законодательству, которое с удовольствием цитируют таможенники, гражданину Украины не положено ввозить в свою страну ни одного доллара!!!

Люди выходят из положения как могут. Кто-то специально вызывает для этого жену, женщинам ведь легче спрятать валюту. Доллары, оказывается, можно зашить в одежду, в обувь, положить в продукты, особенно в выпечку, правда, предварительно их нужно обернуть фольгой (чтобы не пропитались тестом, да и подгореть запросто могут). Ну не будет же таможенник проверять все пирожки. А можно, обернув полиэтиленовым пакетом и привязав этот пакет за нитку к коренному зубу, просто проглотить, а потом, после станции Конотоп, эту ниточку легонько вытянуть…

Ну, вот и Брянск. Несмотря на ночь, резко включается свет и в проеме появляется несколько человек в голубой форме. Не успеваю привыкнуть к свету, как возле меня оказываются двое, рассматривают сверхвнимательно положенный заранее на стол паспорт и не совсем вежливо просят показать содержимое дамской сумочки, а затем и большой сумки. Небольшой старый телевизор таможенникам видно приглянулся.

– Девушка, а вы знаете, что на территорию государства Украины нельзя ввозить незадекларированную технику.

– Ну раз нельзя, – отвечаю я, – то забирайте, пусть останется в родной России.

Таможенникам мой ответ нравится. Они просят телевизор поставить на стол для составления акта. Но я прошу, чтобы в акте изъятия было полностью указано следующее: закон, согласно которому нельзя провозить старый телевизор на Украину, имена, фамилии, должности и звания изымателей.

Люди в голубом недовольно подмигивают друг другу и почему-то передумывают забирать у меня телевизор.

Но просто так им не хочется уходить, все-таки власть представляют, и начинают просить штраф в размере трехсот тридцати рублей или десяти долларов. Их аргументы изумительны:

– Неужели у россияночки не будет каких-нибудь десяти долларов? Всего-то?

Я отрицательно качаю головой, таможенники разочарованно уходят и начинают приставать к гастарбайтерам, тут им повезло куда больше. Один из несчастных спрятал деньги в мыльницу, и радостный таможенник просит его ночью сойти с поезда, но поскольку выходить на гостеприимной брянской земле работяга не желает, то ему предлагают отстегнуть каждому на хлеб с…

Станция Конотоп.

Здесь тоже ко мне придираются.

– Ой, сибирячка едет на Украину! Вы шо там в самом деле будете отдыхать? – восклицает бойкий служитель порядка. – Ах, мама! А почему вы не заберете ее к себе? У вас там все-таки лучше, прожить худо-бедно можно, а не то шо здесь.

Я широко улыбаюсь таможеннику и говорю, что есть обстоятельства, которые не от меня зависят, и вообще все это, не в обиду будет сказано, не его дело.

Он желает мне счастливого пути и, бегло взглянув на документы гастарбайтеров, сказал: «Хлопцы, родненькие, я шманать не буду, не бойтесь. Дай Бог вам здоровья, шо держитесь. Ой, молодцы! Ой, молодцы! На москалях как-никак лучше, все так хоть гроши можно заработать. А у нас куда ни глянь – все разворовали!»

Как только последний таможенник уходит, поезд медленно двигается с места и в вагоне начинается настоящий праздник. Люди смеются от счастья (за исключением тех, кого не «обшманали»), плачут, начинают молиться всем известным святым и, конечно же, стали это дело всенародно отмечать. Тут, кстати, я увидела, как извлекаются доллары, привязанные за коренной зуб…

И еще немаловажная деталь: если до второй таможни все пассажиры старались говорить на русском, хоть это не у всех получалось, то теперь можно было услышать все многообразие украинских диалектов.

А как обрадовались соседки, когда узнали, что жительница Тюмени их прекрасно понимает. Я тут же удостоилась приглашения на свадьбу и, естественно, на дегустацию молодого вина.

Известно, домашнее вино бывает трех сортов. Первое – сделанное из чистого виноградного сока, второе – из сока, наполовину разбавленного водой, третье состоит из девяноста процентов воды и десяти сока. Такое вино у предприимчивых виноградарей обычно идет на продажу.

Несмотря на оказанную честь, я все же вынуждена была отказаться, ведь меня через восемь остановок ждут, очень ждут.

А у проводницы благодарные пассажиры спросили, когда ей возвращаться в Россию, и, записав на ладонь дату и время, пообещали ей вино к поезду принести, разумеется, самое лучшее – первого сорта.

* * *

Вот я и приехала! Дорогая моя Подкарпатская Русь! Серебряная земля в центре Европы. Прекрасная и загадочная. Но большинству русских по сей день, к сожалению, эта удивительная страна незнакома. Ее история берет начало в первом тысячелетии от Рождества Христова. В те времена предки русин строили города, имели письменность и религию – православие. Русин – самоназвание населения Древней Руси. Сам этноним происходит от слова Русь. Я как-то наблюдала, как старый-престарый дед, русин, сидел на лавке возле своего дома и продавал брынзу. А мимо проезжали чешские, венгерские, польские машины, некоторые останавливались, из них выходили люди и подходили к деду, спрашивали, торговались, дивясь необычному сельскому акценту деда, вдруг притормозил автомобиль с русскими номерами, старик чинно поднялся и говорит: «А вам цену сбавлю, ведь вы – наши потомки. Русские, они ведь от нас, русин, произошли». Место расположения «серебряной земли» на границе древних цивилизаций способствовало угрозе исчезновения, но русинский народ проявил чудеса, он сохранился до наших дней.

Историю Подкарпатской Руси, невероятно запутанную, переписывали много раз, переписывают и сегодня. А в колядках поют:

– Просимо тя дуже,Маленький Иисусе,Даруй лита щасливенькиПидкарпатський Руси.

В старом селе привычно весело.

Сначала я попала на свадьбу, где родственники со стороны жениха и невесты долго выясняли отношения, напрочь отравив праздник молодоженам, впрочем, на фоне ссоры их расстройство было мало заметно. Взоры всех гостей были прикованы к ссорящимся. Глядя на их лица, казалось, ничего более интересного в своей жизни они никогда не видели. Одна хорошо подвыпившая женщина кричала другой на весь зал:

– Шо ты ко мне прицепилась, як пиявка болотная, прицепилась – и все тут! Шо я тебе такого сделала, скажи, скажи при всех, не стесняйся? Здесь все свои! То не здороваешься, взгляд в сторону отводишь, то, как сейчас, прикопалась из-за гуся, мол, плохо ощипала, а по-за глаза так вообще проституткой называешь. Это я-то проститутка? Я? Та я, если хочешь знать, за всю жизнь мужика знала, сколько ты за месяц. А мне ведь не двадцать пять! Придет твой раз в два месяца ко мне, полюбит, потискает, за титьки пощупает, и нате – пожалуйста, все село балакает: проститутка! Не я проститутка, не я, а ты. Ты – настоящая проститутка. Ты же каждый день с мужиком спишь!

Все гости внимательно следили за скандалом, и казалось, кроме этой сцены и, пожалуй, обильного застолья, их мало что интересует.

После свадьбы я посетила огромный давно заброшенный замок, построенный в конце шестнадцатого века в причудливом архитектурном стиле, когда-то он принадлежал известному княжескому роду, потомки которого в начале позапрошлого века эмигрировали в Канаду и там, говорят, построили подобный в память о закарпатских предках.

Громадные залы, высокие стены на меня не произвели привычного впечатления, видимо, взрослею, но все же по давно сложившейся журналистской привычке удалось найти кое-что интересное. Я обнаружила старинный туалет. Два больших следа в форме человеческой ноги высечены прямо в каменном полу, а посредине отверстие.