На крючке

— Это было девять лет назад. Мы вместе учились в институте, гуляли в одной компании. Не скажу, что голову от неё потерял, но она нравилась мне как человек, друг, девушка, — внезапный супруг сделал глоток горячего чая, поморщился и посмотрел на меня. — Предложение я хотел сделать после окончания стажировки.

— И что помешало? — не удержалась я.

Кривая улыбка, полная укора, стала очевидным ответом, но он всё равно произнёс это вслух:

— Измена, Цветочек. В день, когда узнал об этом, я потерял не только девушку, но и лучшего друга с его младшей сестрой. Последняя погибла.

У меня внутри всё сжалось от горечи, сквозившей в его голосе.

— Ты себя в этом винишь? — спросила хрипло, глядя в его необычайно серые глаза.

— Если бы я не позволил сесть или хотя бы проверил ремни безопасности, она бы выжила, Аленька, — усмехнулся он и откинулся на спинку стула. — Дерьмовая защита в тогда ещё дерьмовой машине.

— Но…

— Ей всего пятнадцать было, — перебил он. — Не представляешь, как больно было смотреть в глаза её родителям и понимать, что ты жив, а их чудесной девчонки больше нет.

Мы замолчали. Я не могла найти слов и боялась узнать подробности той страшной трагедии, Саша просто сидел, глядя в одну точку на полу.

Теперь я понимала, почему он постоянно сам меня пристёгивает и дёргает ремень безопасности. Сильно обжёгшись однажды, дуешь и на холодную воду.

— Ты… Ты это уже пережил? — нарушила я затянувшееся молчание и пытливо посмотрела на него.

Не только мои тараканы размером с Годзиллу.

Проскуров невесело усмехнулся, но кивнул, снова взяв в руки горячую чашку.

— Через несколько дней после аварии я узнал, что Вика была беременна. Но не от меня, поскольку я довольно длительное время проходил стажировку в соседней области. Была угроза выкидыша, но врачи сохранили малыша. Через год до меня дошел слух, что после родов она отказалась от ребёнка, потому что у того был изъян в виде заячьей губы.

Я сидела и потрясённо слушала, пытаясь понять, как девушка, уже мать, могла так поступить? Заячья губа — это же не так страшно. Это ведь оперируется, насколько мне известно. Отказаться от крохи, которая любила тебя все девять месяцев, пока находилась под сердцем?

— Это ужасно.

Саша устало улыбнулся, допил чай и поставил пустую чашку на стол с глухим стуком.

— От тебя ведь тоже отказались, насколько я помню, — и это не был вопрос, но он явно ждал объяснений.

— Лучше бы в детский дом сдали, — ответила я, разглядывая узор на скатерти. — Мать считала, что может меня содержать, а отец как-то сказал, что, не будь я девчонкой, он бы забрал меня к себе.

Внимательный взгляд внезапно случившегося мужа требовал и дальнейших пояснений, но я пожала плечами и добавила только:

— Среди мужиков есть много женоненавистников.

Сейчас я это понимала. Но ещё полгода назад казалось, что все они такие. Что женщина для них — лишь удобная мебель. Как массажное кресло, которое можно включить и получить удовольствие. Вот только Светкин муж Костя или Нюткин Стас, мой начальник или Саша — они иначе относятся.

— Почему ты хотела, чтобы он забрал тебя? — ворвался его вопрос в поток моих размышлений.

Я только на миг пустила воспоминания в мысли. Только на миг. Но этого хватило, чтобы словно наяву услышать отголоски прошлого и забыть, как дышать.

Поначалу требования уйти к себе в комнату, затем тихие стоны, едва слышные вскрики. Изо дня в день странные знакомые, которые сперва вели себя приветливо, но по мере моего взросления ухажёры женщины, что меня родила, начинали смотреть с нескрываемым интересом.

Моя мать была слишком красивой. Настолько красивой, что даже мои одноклассники, однажды увидевшие её, уже не могли забыть.

«Охренеть! Я и не знала, что твоя мать шлюха».

Я болезненно поморщилась и встала, чтобы убрать пустую чашку, но Саша перехватил руку, подтянул к себе и поймал мой взгляд.

— Расскажи, Цветочек. Я хочу познакомиться со всеми твоими тараканами.

Пожалуй, это был первый раз, когда упомянутые затаили дыхание вместе со мной. И только один, самый осторожный, робко напомнил, что в прошлый раз, когда выяснилась правда, нравившийся мне мальчишка из параллельного класса начал отпускать откровенно издевательские шуточки в мой адрес.

Где гарантии, что и сейчас это не отвернёт Сашу от меня?

— Я не хочу говорить об этом, — ответила, отведя взгляд от его серых, проницательных глаз. — Не хочу.

Волк погладил тыльную сторону моей ладони большим пальцем и выпустил её, позволив мне отстраниться. Вот только я сама не хотела.

И вообще я с тоской думала о том, как он уйдёт домой сегодня, но ещё хуже было, когда представляла, что он может остаться. Мне так хотелось понять его мотивы. Нет, он говорил, но…

— Зачем ты женился на мне, Саш? Можно ведь было по-другому всё. Совсем иначе. Мы оба знаем, что твоя настойчивость не оставила бы мне ни единого шанса.

Внезапный муж ласково улыбнулся мне, приобнял за талию и заставил сесть на свои колени, преодолев лишь лёгкое сопротивление с моей стороны. А после тихо, но уверенно шепнул на ухо:

— Я ведь уже сказал, Аля, что мне от тебя нужна только ты.

Осторожный поцелуй в шею заставил взметнуться сотню бабочек, откуда-то взявшихся в животе.

— Ребёнок — это замечательно. Но с любой другой женщиной я бы поступил совсем иначе. С полной ответственностью подошёл бы к вопросу отцовства…

— Но ты ведь…

— Отцовства, а не брака, Цветочек, — перебил он мою попытку что-то доказать.

Я не привыкла верить мужчинам, но ему почему-то хотелось верить. И я, кажется, верила. Без году неделю мужу верила.

Его ладони легли на мой живот и осторожно, очень бережно погладили. Эти лёгкие невинные прикосновения вызвали во мне уже знакомые ощущения, от которых участился пульс и ускорилось дыхание.

Я тихо вздохнула, но позволила ему продолжить и получила ещё один острожный поцелуй, от которого по спине побежали приятные мурашки, а низ живота стянуло сладким спазмом. Мой тихий стон сорвался с губ неосознанно, но, наверное, именно он послужил сигналом к началу действий Саши.

Он обхватил пальцами мой подбородок и заставил взглянуть в его глаза. Одна секунда, в которой он разглядел моё согласие, а после потянулся за поцелуем. Поцелуем, от которого крышу сорвало у обоих. Он был неспешным, но сладким и очень чувственным. И пока я утопала в нём всем своим существом, ощущала, как нежно поглаживают мои бёдра большие и сильные руки.