На мягких лапах

– Извините, - смущено прорычала я, от чего двуногая вскрикнула и упала в обморок, благо на берег, а не в озеро. Не хватало еще и ее спасать.

– Вы... вы спасли меня, - прогакала утка, переворачиваясь на кожистые лапки.

– Не стоит благодарности, - ответила я, поднялась и направилась в лес, пока женщина не очнулась.

Через несколько минут утка меня догнал, на бегу крича:

– Постойте, пожалуйста. Подождите, прелестная спасительница!

Обращение меня позабавило, наверное, поэтому я остановилась и повернулась, в легком раздражении дергая кончик хвоста.

– Ох, благодарю, - прогакала утка, когда меня догнала, а потом ловко прыгнула на поваленное дерево, важно выпятила грудку и заявила: - Мое имя Генрих-Второй и я как всякий уважаемый себя селезень, из гордой породы зеленошеих, в благодарность за спасение жизни обязан на вас жениться!

Я с удивление посмотрела на утку, точнее на селезня, который действительно оказался с болотного цвета шеей и головой, а еще с белыми крыльями и черной грудкой.

– Эээ...
– Признаться, я слегка растерялась.
– Извините, Генрих, но...

– Второй, - вежливо поправил он, еще сильнее выпятив груд вперед.
– Мой отец был известным и почтенным селезнем Генрихом-Первым, из гордой породы зеленошеих, который в одиночку поборол страшного лиса...

– Это, конечно, все интересно, - перебила я, а хвост уже вовсю раздраженно махая из стороны в сторону, - но я спешу, поэтому вынуждена откланяться.

– Но постойте, - теперь уже растерялся селезень, - а как же свадьба?

С раздражением вздохнув, я спросила:

– Ну, какая еще свадьбе, если ты утка, то есть, прости, селезень, а я кошка?

– Я понимаю Ваше недовольство, - кивнул Генрих зеленой головой, - но как селезень из гордой породы...

Я негромко зарычала, но на утку, то есть селезня, это не произвело никакого впечатления.

– О, давай ты меня отблагодаришь услугой?
– спросила я, мысленно ликую от пришедшей в головы мысли.

– Я тогда был бы Вам премного благодарен, - с явным облегчением согласился Генрих.

– Хватит с меня благодарностей, - отрезала с раздражением я.
– Мне нужно найти мои знакомых двуногих, не мог бы ты помочь мне и поискать их сверху?

Вообще-то помощь мне не нужна была, подругу я и так чувствовала, но пусть он лучше мне якобы поможет, чем и дальше будут настаивать на свадьбе.

– Я с великой радостью выполню Вашу просьбу, прелестная спасительница, - заверил меня Генрих, приложил крыло к груди и поклонился.

Потом он расправил крылья и попятился назад, смешно дергая черным хвостов. Разбежавшись по бревну, селезень взлетел вверх и устремился к небу.

Я проводила его взглядом и уже хотела отправиться следом, как послышался до ужаса знакомый визг, который бывает только тогда, когда стрела рассекает ветер.

Генрих гакнул и стал падать вниз, а до ушей долетел радостный голос:

– Макс, Макс, я попал! Макс, искать!

Шерсть на загривки встала дыбом, я стремглав кинулась на голос и успела к тому моменту, когда пес перекусывал селезню шею. Не из-за кровожадности, а из жалости, так как стрела пробила Генри грудь, и он лишь облегчил его страдания.

– Отойди от него!
– прорычала я, оскалившись.

Лохматый пес, с большими черными глазами, выпустил из пасти зеленую шею и отошел.

Я подошла к селезню, лапой приподняла его голову и сказал:

– Прости, Генри. Прости, пожалуйста.

На поляну выбежал мальчишка, которой удивленно посмотрел на собаку, потом на меня и закричал:

– Макс, фас!

Но пес осталась стоять на месте.

С благодарностью посмотрев на него, я схватила селезня за шею и потрусила назад, а в след несся голос: "– Макс, почему ты стоишь на месте?! Фас! Не дай ей утащить нашу добычу! Макс!", но пес стоял не двигаясь.

Животные всегда бывают понятливее двуногих.

Добравшись до того обрыва, с которого спрыгнула, я разжала пасть и селезень совершил последний полет, только не вверх, а вниз.

В такие моменты начинаешь верить в судьбу, которую, не смотря на все старания, невозможно исправить.

***

Своих я догнала только к следующему утру. Оказалось, что те, напавшие на них двуногие, были стражниками Священной земли, которые хотели за Ивильмирой. Еще оказалось, что Лида рассказала о том, что может меня слышать, точнее она попалась еще вчерашним утром, когда передала мои слова.

– Замечательно, - с повышенным воодушевлением сказал Дэрек, которого я никак не могла перестать называть этим именем.– Не хватало нам предателя Артарна и Юлиана, так теперь еще и стражники-священко прицепились!

– И еще безликие,– тихо добавила Лида, смущенно опустив взгляд под ноги.

– Что?!– взревел ошарашенный жрец.

Монашка покорно все рассказала, от чего жрец был хмурее и злее медведя, которого случайно разбудили в середине зимы неудачливые охотники.

– Замечательно!– повторил он с не меньшим воодушевлением. – Артарн, Юлиан, стража, безликие. Мне прямо не терпеться узнать, кто еще пополнит список наших преследователей?

Я промолчала, так как ОНИ составляют мой список преследователей и двуногим угрозы не несут.

К нам подошла Ивильмира со свитком в руках. Она опустилась рядом со жрецом на колени, развернула свиток, который оказался картой, положила на его концы камушки и сказала:

– Мы сейчас находимся здесь, - указала она на карту, в сторону зеленого пятна окруженной синей полосой и серым серпом, – и путь до Лунного Леса должен занять примерно две недели. Притом нас преследуют, а значит, придется идти тайными путями, а это еще шесть-семь дней, и то если стража их не перекроет. Но у меня есть идея!– Женщина обвела нас азартным взглядом и улыбнулась именно той улыбкой, после которого обычно и вляпывается в неприятности. – В двух днях пути отсюда находиться мост в Темный Рай, потом пять дней до Венеции, там у меня есть знакомый маг, который сможет нас с помощью камня-телепорта отправить в Лунный Лес! Так мы сможешь сэкономить дня четыре, но есть маленькое но, даже два но.– Ивильмира замолчала, выждала театральную паузу и призналась: – Я не знаю, в городе сейчас тот маг или нет, и если его не будет, то нам придется еще месяц потратить на дорогу - это первое "но". Второе же "но" состоит в том, что мы слишком привлекаем внимание к себе, особенно из-за Эль.