На неведомых тропинках. Сквозь чащу

Телефон снова запиликал. "У вас 2 непрочитанных сообщения"

– А суд всегда прав, - закончил рассказ участковый.

– Сюда он не возвращался? После второй отсидки?
– уточнил Ленник.

"Тебя ищет Пашка. Звонить, отказывается. Требует лично" - прочитала я первое сообщение от Семеныча.

– Нет, - ответил мужчина и рассеяно потер висок.
– Больше я его не видел.

– Где он сидит? Второй раз?

"Твоей бабке стало хуже. Михар на стежке, пока не приму меры, не вздумай возвращаться".

– В Двойке, это ИК-2 в Рыбинске, ему строгача дали, как рецидивисту. Но сидит или нет, не скажу. Мог и по УДО выйти, - участковый отвечал по военному четко без запинки, продолжая тереть виски уже двумя указательными пальцами, - У вас аспирина нет, башка трещит, словно...

– Так он женат или нет?
– перебил его баюн, и от звука его голоса участковый едва слышно застонал.

– Нет... не знаю, штампа в паспорте не было, а как оно на самом деле, не знаю. Вы не могли бы уйти?

– Могли бы, - сказала я, убирая телефон и делая шаг назад, но вдруг остановилась и спросила, - А куда уехал Петр Шереметьев, его отец?

Тут бы участковому возразить, зачем нам его отец собственно? Но сила сказочника уже крепко держала мужчину, я мы могли расспрашивать его хоть о цвете нижнего белья, он и не подумал бы молчать, как и анализировать, к чему нам эти сведения.

– Черт, больно-то как, - он закрыл глаза, - Про отца много чего болтали, в один из дней он собрал вещи и уехал. Купил билет до Бреста и больше его не видели.

– Что и дела не возбуждали?

– Какое дело, помилуйте, - воскликнул Василий Петрович, опуская руки и хватаясь за край стола, словно с трудом мог сидеть, - Взрослый человек собрал вещи, деньги документы и уехал. Его выбор. Хватит...
– попросил он, - Как вас там... прошу...

– Ладно, пей свой аспирин, - разрешил баюн, отводя взгляд и разрывая зрительный контакт, мужчина с облегчением уронил голову на стол.

Я вышла на улицу и вдохнула прохладный воздух, за спиной слышался смех Ленника.

– Хочешь вернуться и закончить допрос?

– Неа, - ответил баюн зевая, - Сведения не секретные, он почти не сопротивляется, даже старуха переживала за свою болтовню больше. С ним не интересно. Интересно с тобой.

– Чем я тебя так забавляю?

– Всем, - лаконично ответил он, - Что едем в колонию? Или домой?

"Михар на стежке, пока не приму меры, не вздумай возвращаться" сообщение все еще стояло перед глазами и почему-то безумно меня злило.

– Едем. Можешь сесть за руль, мне надо подумать?

– Как прикажете, хозяйка, - он склонился в издевательском поклоне, я бросила ключ, метя в темноволосую башку, но мужчина легко выпрямился и поймал брелок.

Наверное, в первый раз дорога показалась мне короткой и какой-то бестолковой. Мысли были очень далеки от радостных. Ленник вел машину, играла громкая музыка, асфальт напоминал решетку для гриля. За городом снега было еще больше, и выглядел он еще грязнее. Ёлки и поля вдоль трассы еще только начали освобождаться от его гнета. Семьдесят километров по трассе Р151, под оглушающие вопли магнитолы и снежную тишину за стеклами.

Я достала телефон и еще раз перечитала сообщения старика. Список, нетерпение Пашки и Михар. Что было во всех них, что-то общее, кроме отправителя, но я пока никак не могла понять что.

Список тех, кто был на стежке в семидесятых годах и остался по сей день. Большинство я знала, так или иначе. Некоторые оставались загадкой, например Ирида - вещунья.

Следующее сообщение о явиди и ее странном поведении. Что такого могло случиться в мое отсутствие, о чем Пашка не могла сказать по телефону? Я вернула на экран список, меня царапнуло неприятное предчувствие. Она была на стежке тогда, как и предатель. И он наверняка выжил в той атаке гарок, потому что единственный знал о ней заранее, потому что если он не идиот, то предпринял меры, чтобы остаться в живых.

"Не дралась я с ними. Не успела, осторожничала, приползла к разбору трупов" - так кажется, объяснила Пашка свое неучастие в драке. Какое своевременное опоздание. Во рту появился кислый привкус.

Я снова вернулась к списку. Первое имя заставило меня сжать зубы. Михар. Опять это Михар. Черный дым с красными угольями глаз, которые до чеса в ладонях хочется погасить.

Потянувшись к панели, я повернула ручку, убавив звук, и спросила сказочника:

– У бесов есть естественные враги?

– Естественные?
– переспросил он, нисколько не удивившись вопросу, судя по эмоциям, он даже ждал его.

– Да, как кошка с собакой, вражда, записанная на уровне инстинктов.

– Есть. Почитай хроники эпох Единения и Истребления, там все написано и не один раз.

– Почитаю, - раздражаясь, проговорила я, - Но сейчас ты мне скажи.

– Это просто, врагами бестелесых всегда были демоны. Их для этого и создали Великие.

– Создали для чего? Бесы обитали здесь всегда, - припомнила я, убирая телефон.

– Да, но не здесь, а в non sit tempus, а выходя оттуда...

– Могли занимать чужие тела, обманом или правдой выклянчив разрешение, - я проводила взглядом прошлогодний почерневший от времени борщевик, - Ты рассказываешь прописные истины.

– Хорошо, вот тебе не прописная: в демонов они вселяться не могли. И Великие получили весомый противовес в борьбе с бесами.

– Но в последствии они действовали заодно против Ушедших?

– А что мешает двум разумным существам выбросить инструкцию и договориться? Не все собаки грызутся с кошками. После того как ушли Великие все дрались со всеми, так началась эпоха Истребления.

– А разве они сражались не с людьми?

– Да нет, - он скривился, - Друг друга резали. За власть, за пределы, за стежки. Думаешь, Ушедшие создали всего четырех демонов?

Я отвернулась, потому что вообще никогда об этом не думала. Четыре предела - четыре демона. О предпосылках такого мироустройства, никто никогда не рассуждал. А почему собственно? При условии, что Простой оказался вовсе не тем, за кого его принимали, сухой остаток виде трех демонов действительно выглядит скудно. На месте Великих, я бы хорошо поэкспериментировала, наделяя своих созданий способностями.

– Значит, была война?

– На уничтожение. Время, которое бояться помнить.

– Я демон?
– напрямую спросила я.

Руки Лённика остались лежать на руле, а голова все еще занимала положенное место на плечах, когда баюн открыл рот и ответил:

– Нет, - коснувшись панели, Лённик снова включил музыку.

Разговор закончен. Но это его последнее "нет", которым он поставил точку, было правдивым. Он верил в это слово. Я не была демоном.

Испытанное спустя секунду разочарование оказалось неожиданным и немного горчило. Все-таки я надеялась стать ровней дочери, пусть и не осознавая этого.