На ничейной реке

И это я тебе, дорогой Захар, говорю со всем уважением. Да ты и сам, наверное, понимаешь, что я тебя не запугиваю и, не дай боже, не угрожаю. Я просто даю тебе расклад, объясняю, что ты мне сейчас всё расскажешь. Потому что я знаю, как добывать информацию. Если ты даже, вдруг, окажешься тем самым крепким орешком, что мне не по зубам, мне всё расскажет твой мальчик. Он, возможно, знает маловато, но, я уверен, что мне хватит.

Так что, дорогой Захар, если ты и дальше будешь дурковать, то для тебя это закончится тем, что мы уйдём, а ты останешься в этой комнате. Живой, но не совсем здоровый. И я даже фонарик оставлю, чтобы тебе страшно не было. И когда ты тут будешь подыхать от ран, голода и жажды, то последнее, что ты увидишь в своей жизни - это будет лежащая рядом с тобой отрезанная голова твоего помощника, который тебе как сын. И, я уверен, что, глядя на неё, ты не раз пожалеешь, что принял нас за каких-то лохов залётных.

При словах об отрезанной голове Павлика передёрнуло. Хотя Палыч и говорил нарочито доброжелательным голосом, парень как-то сразу ему поверил.

Вспомнился Профессор. Старый чудак, на букву "м". Знал ли этот великомудрый дурень, что тут, в городе, творится? Сидели они там, с Димочкой, обжимались, да водили пальчиками по картам и угукали довольно, а сами знать не знали, что тут с одной стороны дикари-убийцы бегают. А с другой стороны, бродят вот такие Палычи, для которых отрезать человеку голову, всё равно, что высморкаться.

Между тем командир вопросительно смотрел на пленника и тот сказал:

– Ваша взяла. Но сказу скажу, за лохов я вас и не держал. Уже по тому, как вы ловко вырубили нас, я понял, что вы далеко не лохи.

– Тогда зачем дурака валял, сказочки рассказывал?
– скучным голосом спросил командир.

– Дело в том, что да, я ходок. Причём, ходки начал делать с самых первых дней. Не буду оправдываться, но так получилось. Сами помните, что тогда тут творилось. Один я остался, не знал, что делать и... так карта легла. Может быть, встреть я вас тогда, то может в партизаны вступил бы. Не исключаю.

– Всё могло быть, - задумчиво ответил Палыч.
– А скажи мне, тут ещё в городе, другие ходоки, работают?

– Да. Регулярно ходят сюда. Есть молодые, есть старые, но из тех, первых ходоков, я один такой остался.

– Круто, - сказал Палыч.
– Так ты, получается, этот, как его... Последний из могикан!

– Пожалуй. Я ведь, два года назад, завязал. Были уже накопления. Не шиковал, но без нужды мог жизнь закончить. Но предложили мне большой куш и я согласился. Хотя, не скрою, были у меня предчувствия. Хотел отказаться, но решил рискнуть - в последний раз.

– И на старуху бывает проруха.

– Верно. И я ещё хотел бы сказать: видишь, вот эти ключи?

– Эти?

– Нет, вон те.

– Эти?
– командир приподнял со стола связку всего из двух ключей.

– Да.

– Эти ключи у меня с тех самых пор. Что-то вроде талисмана. Они от квартиры моей тётки. У неё полно моих фотографий и даже на стене мои фото висят, так что эта квартира вполне за мою хату проканала бы.

– Квартира для "легендирования"?

– Да. За все годы, что я ходил сюда, в разных переделках побывал, но ни разу мне эти ключи и моя слезливая легенда не понадобилась. А вот тут, сам не знаю, зачем я её вам скормил? Не вас за лохов принял, а сам лоханулся.

– Это тоже бывает.

– И ещё хочу сказать, что многие партизаны ходоков на одну доску с мародёрами ставят. Но это не так! Мародёры свою пасть на чужое раскрывают, а ходоки берут то, что им заказано и выдано владельцами. Да, я знаю, что среди нашего брата было много мразей, которые, увидев большой куш, кидали нанимателя и себе всё забирали. Но, поверь, я не такой. Поэтому я столько лет и работал, что мне доверяли! Я сроду чужого не присвоил! Если я и обшаривал трупы, было дело, то только в поисках еды, чтобы не сдохнуть. А так - чужого никогда не брал! У меня репутация. И только из-за неё мне это дело поручили.

– А вот об этом деле, давай немного подробнее.

– Дело простое. Мы сейчас идём в квартиру, в которой тайник, где лежит ценная вещь. Надо забрать её, вынести из города и переправить через границу Ничейной зоны.

– Что за вещь?

– Меч.

– Меч?

– Меч Сталинграда.

Палыч переглянулся с Аркадием и тот впервые подал голос:

– Это, который англичане во время войны Сталину подарили?

– Он самый, - кивнул пленник.
– Я понятия не имею, кто его из музея вынес и спрятал, и почему за столько лет его не забрали из тайника. Мне не за это платят. Мне платят, чтобы я нашел его и принёс нанимателю.

– Интересно, - задумчиво пробормотал командир и повернулся к Аркадию.
– Знаешь, а ведь Зайцев мне с Беловым про этот меч рассказывал. И много раз.

– Что именно?

– За несколько дней до выхода из города, он чистил бандитские заначки в Центральном районе, рядом с Панорамой. И когда они там мимо проходили, то он вспомнил про этот меч и решил заглянуть в музей, который под Панорамой. Разумеется, меча там не оказалось, а музей давно разграблен и разгромлен был. Так Зайцев каждый раз, вспоминая про это, возмущался вандалами.

– Возмутишься тут, - хмыкнул Аркадий.

– Да, но вот! Меч нашли! Если Зайцев окажется чист, то будет ему компенсация, так сказать, за моральный ущерб.

Командир усмехнулся, а Аркадий наоборот, поморщился и сказал:

– Ты так не шути. Учитывая наши потери, этот меч не такая уж большая компенсация.

– Не забывай, - быстро ответил Палыч.
– Мы ведь только-только пришли и только начинаем осматривается. Кто знает, что дальше найдём? Для начала и этот легендарный меч - неплохо.

Он посмотрел на стол:

– Значит, вторые ключи, это от хаты, где меч лежит?

– Да.

– А третьи ключи от чего?

– Это побочное задание. На случай, если вдруг с мечом не выгорит или всё хорошо пойдёт и будет время туда заглянуть.

– Что там?

– Вас это вряд ли заинтересует.

Палыч засмеялся:

– Напротив! Мне часто говорили, что "вам это не надо" и "там сущая мелочь лежит". А мы потом в этих хатах настоящие "пещеры Алладина" находили. Приходилось грузовую машину подгонять, чтобы все ценности вывезти.

– Там, и правда, ничего нет. В сейфе лежат бумаги с какими-то акциями западных компаний. Две тонкие папки голубого цвета. Хозяин сказал, что если я найду в сейфе или квартире какие ценности, то он разрешил мне их забрать, как премию, помимо основной оплаты.

– Ладно, с этим разберёмся. А пока давай вернёмся к мечу. Где он конкретно?

– Здесь. Совсем рядом. Улица Циолковского. Перекрёсток с улицей Академической. Длинная пятиэтажка напротив Горхоза.

– Горхоз, - выдохнул Палыч, и на лице его почему-то отразилось удовольствие.
– Ты не представляешь, Захар, как мне приятно встретить старого волгоградца, который знает эти старые названия.