На огне святом сожжем разлуку

Вот уже рядом с ним напуганные лица витицких воинов. Одеяния на них роскошны, мечи с ценными древками, но почему они так позорно убегают? Ага, это советники царя, а вон видно и самого владыку. Его окружили вражьи воины, витицкие дружинники храбро рубятся, но нападающих больше, они прорываются, проламываются сквозь славянский заслон. Горе витицкому владыке! Его уставший конь приседает на задние ноги, крутит головой, изможденный хрипит, на ноздрях кровавая пена. Падают последние защитники царя, и желтоволосые северные воины, шумя, наседают на Горевея.

Царь упал на землю, заслонил лицо ладонями, ожидая последнего удара. Зореслав мощным тараном влетел во враждебный круг, замахнулся башкой. Два противника сразу свалились на степную траву. Другие с проклятиями отскочили. Юноша разъяренно погнался за ними, дубася по спинам, по головам, по крупам коней. Мечи ломались, словно палочки, от страшных ударов гнулись панцири, вражьи дружинники падали с коней без духа.

Увидев столь дивное и радостное изменение, повернули коней витицкие воеводы, исполнились боевым рвением и помчались вслед за Зореславом. Славянская лава напряглась, ударила, отодвинула противника на край Вороньего поля.

–  Слава, слава!
– шумела Мирося, аж вскакивая на могиле от радости – Зореслав наворотил целую гору чужинских воинов! Одним ударом по три валит!

–  Мое семя!
– удовлетворено прогудел Корень.

–  Зажглась кровь - засмеялся тихонько Боян - Хе-хе! А сына еще упрекал. Воинская душа - она в каждой кровинке человеческой, в каждой жилке. Ну что там видно? Как будто утихает?

–  Погнали врага - закричала Мирося.

–  Да, да, слава Перуну - утвердительно зашумел пастух.

–  А ты хотел его не пустить. Один мужчина, а что сделал!

–  То не человек, то Яр-Див!
– сказала счастливая Мирося.

–  Говоришь, будто влюбленная девушка.

–  Такое скажете, - зарделась царевна.
– О, гляньте, царя несут сюда! Он ранен.

–  Вероятно, досталось ему - вздохнул Корень - Если бы не Зореслав, то...

–  Правда, правда, - прошептала Мирося, дрожа от возбуждения.
– Если бы не прекрасный юноша, то не было бы ни царства, ни царя. Нет, может, и меня. Доле, сведи нас воедино!

–  Слава богам - звал Корень облегченно - покатили вражью силу дружинники, аж загудело. Теперь можно и мне возвращаться домой, ягнят назад переправлять. Глянь, глянь, уже и Зореслав скачет сюда, хвала Световиду!

–  Пора и мне, - решила Мирося.
– Побегу, переоденусь.

–  Ты куда?
– услышав ее шаги, спросил Боян

–  Зореслава встречать - неловко отозвалась девушка и дала стрекача вниз, аж сорняки зашелестели.

–  Тоже воспламенилось как сухая хвоя - покачал головой Боян.
– Странный детеныш. Гм. Где ему быть поводырем? Тоже стремится к бою, к делу. А что же, пока есть руки, глаза, ноги, пока клекочет сила, пусть соревнуются!

И смеялась орлица

С недалекого отца

Ведь орленок начинается

С невеликого яйца…

–  Вот так, Корень! Где ты, слышишь? Гм, нет никого. Опять я сам. Но хорошо, что все окончилось на благо родной землицы. Однако, что же случится с юношей рьяным? Непростая у него судьба завязывается, ой непростая! Слышит мое сердце.

А царя тем временем дружинники принесли к могиле, положили на разостланной накидке. Он стонал, ругался, все рвался встать, посмотреть на поле боя.

–  А ну, расступитесь! Ой! Я победил, победил, слава Перуну! А? Здорово я бился? Ой!

–  Ты бился, как буй-тур!
– льстиво отозвался кто-то из советников.

–  Громовержец Перун!
– подхватил другой.
– Крошил их мечом, как капусту!

–  Хе!
– смеялся царь удовлетворено.
– Они долго меня будут помнить! Пятами накивали. Ой-ой! Чего это у меня закружилось в голове?

–  Так ты же, царь, под конем побывал - простодушно отозвался молодой дружинник - да еще палкой железной тебя по шлему приложили!

–  Тсс!
– зашипел на него советник Печерун.
– Ты что - царя?

–  Меня?
– гневно переспросил царь.
– Тебе приснилось.

–  Ему приснилось!
– подхватили воеводы и советники.

–  Победа! Победа!
– заревел Печерун, поднимая вверх хоругвь.

К могиле возвращались уставшие, разгоряченные боем дружинники. Похрапывали окровавленные кони, возбужденно переговаривались воины, от Витича бежали женщины и дети. На поле трудно садилось воронья, победно и удовлетворено каркая.

Печерун склонился к царю, шепнул на ухо:

–  Встать бы тебе, сесть на коня. Ты же победитель, надо, чтобы вид у тебя был, как у Световида.

–  Ну тебя… с видом. Мне не до шуток. Ой! Несите меня к коню.

А от могилы уже бежала, словно на крыльях, Мирося. Она переоделась в свою вышиванку, на русой косе веночек из полевых цветов. Девушка пробилась сквозь толпу, обняла Зореслава, поцеловала в пересохшие уста. Он оторопел, растерялся, глядя на белое девичье личико, на ее пылающие глаза. Вокруг смеялись дружинники, девушки.

–  Кто ты, русалка?
– отозвался смущенный парень.

–  Царевна, рыцарь! Мирося.

–  О Перун, я погибаю!

–  Что с тобой, юноша?

–  Царевна меня поцеловала. Лучше бы я умер.

–  Это же почему?
– смеялась счастливая девушка.

–  Потому что без тебя уже не смогу жить. А дотянуться до тебя - ой как далеко! Я же пастух!

–  Ты не побоялся силы враждебной - укоризненно сказала девушка - и испугался морока царского.

–  Мирося - упавшим голосом отозвался царь.
– ты это, или нет?

–  Я, отченька!
– ответила девушка и метнулась к отцу, бросив на Зореслава лучезарный взгляд - Лечу, спешу!

Она добежала до Горевея, царя уже посадили в седло, поддерживая из двух сторон. Девушка, вскочив на стремя, поцеловала отца в щеку.

–  Вы победили, отченька! Слава нашей дружине!

–  Слава дружине!
– гремело вокруг.

–  А я тебе что говорил?
– гордо ответил царь.
– Ой, болит.