На осколках Орды

Пока Вася не видел, я все же плакал, кричал, ругался матом — делал все, чтобы дать выход скопившимся внутри эмоциям. Брат же, в основном, вспоминал разные события из нашего детства. Делал он это обычно перед сном — это его успокаивало, и он засыпал более-менее счастливым.

Среди всего этого кошмара радовало только одно — мы стали свободными. Но у этой свободы была и обратная сторона.

Что делать дальше? Куда идти?

Со временем чувства отпустили, уступив место здравому рассудку.

Вставший уже давно вопрос еды решился быстро — не то что бы я был рад воровать, но это занятие виделось мне неизбежным в первое время. К сожалению, постепенно я стал осознавать, что воровство слишком сильно вошло в нашу с братом жизнь. Я пытался покончить с ним несколько раз и перестроиться на более нормальный заработок, но неизбежно возвращался на ту сторону закона. В итоге я понял, что сопротивление бессмысленно. Мне даже начало казаться, что заниматься этим не так уж плохо. В конце концов, это подходило и под нашу идею о свободе: зачем подчиняться кому-то, когда можно брать сколько хочешь, у кого хочешь и когда хочешь?.. Тем более, если жертвами будут подданные нашего бывшего хозяина, хана Улу Улуса, Сарая.[1]

1502 год.

Дома мы были лишь раз.

Вася очень не хотел идти — я, как тогда, практически тащил его за руку, буквально ощущая его страх всем своим телом. Он не хотел встречаться с прошлым, возможно, он был еще не готов. Я его понимал, но я также знал, что выбора у нас не было — рана в душе все еще периодически болела, и надо было отпустить их.

И похоронить.

Хотя бы номинально.

Стоя у двух более-менее сохранившихся стен нашего дома, я понял, что все действительно наконец-то закончилось. Кажется, Вася тоже чувствовал это — он даже вынул свою руку из моей, будто показывая, что уже не боялся. Но больше всего меня удивило то, что потом он, внезапно развернувшись ко мне, улыбнулся и произнес:

— Спасибо, Вить. Правда, спасибо. Ты был прав, мне теперь намного лучше.

Меня поймали примерно через полгода после тех «похорон».

Я оказался, что называется, не в то время и не в том месте. Конечно, наши действия мешали многим, но я никогда даже и не задумывался о том, что кто-то ненавидел нас настолько, чтобы натравливать на нас самого… Бахчисарая. Его слава как безжалостного воина гремела далеко, и, хоть я и сопротивлялся до последнего, но меня все же взяли.

Попался только я, так как брат занимался более мирным делом — всего лишь просил милостыню. Конечно, он помогал мне иногда, но большую часть дела осуществлял я сам. Он обычно выступал в качестве отвлекающего момента, если противников у меня было слишком много.

Словом, я был рад, что, если пострадаю, или даже умру, то это случится только со мной одним. Но, зная то, чем зарабатывал себе на жизнь Бахчисарай, я был практически уверен, что меня продадут как очередного русского раба куда-нибудь на Восток, и ненавистный цикл для меня начнется снова.

Отличия реальности от моего предположения начались сразу же.

Еще в том бою, после которого я попал к нему в плен, я заметил, что сам Бахчисарай сильно ранен. Несмотря на это, со мной он дрался весьма стойко — сказывались умения и натренированная выносливость, не иначе.

Он даже запрещал слугам помогать ему, желая заполучить меня лично. Видимо, он понял, что я не человек. Интересно, а как? В прочем, этот вопрос занимал меня меньше всего, ведь обычно было не до этого: было достаточно знать, что я отличаюсь от окружающих в лучшую сторону.

Хотя дрался я вполне неплохо для возраста своего тела, а противник мой был ранен, я все же проиграл. Что ж, побеждает действительно сильнейший — это, конечно, правильно, однако, плох тот, кто не желает стать сильнее своего соперника. И, поэтому, даже проигравшего, меня пришлось вырубать и, на всякий случай, даже связывать. Извините уж, врагам так просто не сдаюсь.

Той же ночью, когда мы остановились на ночлег, мне не спалось.

Поднявшись и незаметно покинув свое место, я принялся бесцельно бродить по ночной стоянке и случайно подслушал один весьма любопытный разговор. Я не знал крымско-татарского, поэтому подслушал скорее ради интереса, чем в надежде на какую-нибудь новую информацию.

Но кое-что новенькое, прежде, чем меня застукали и обсыпали ударами, я все же узнать смог.

Хаджи-Тархан[2]. Где я уже слышал такое название?..

Это же… Астрахань?..

Неужели мы едем не в Крым?..

В таком случае… Может быть, мне удастся воспользоваться тамошней суматохой и сбежать?..

Было и еще кое-что, что я смог узнать за время похода. Точнее, додумать сам.

Во время пути я смог осмотреть отряд Бахчисарая: он был слишком хорошо вооружен и, по всей видимости, наилучшим образом подготовлен к ведению боя.

Но меня он победил в одиночку — тогда зачем ему столько людей?

Что он делал здесь, в этой степи, в которой, кроме Сарая, нет никого сколько-то значимого для Орды?..

Или… Не может же быть, что он дрался с ним?

Ну да, он сильно ранен… Неужели встреча со мной была сразу после этого события? Значит, Сарай был весьма силен, а бой был тяжел, но… Даже после него крымчанин не отступил в сражении со мной. Мда… Ему определенно доставляет удовольствие по-особенному расправляться с такими же, как он.

Но при чем тут Астрахань?..

Сам я так далеко на юг не забирался, поэтому за время пути я попытался вспомнить, что я мог слышать о ней.

Она была дочерью Сарая, принцессой Орды. Люди говорили, что она добрая, мягкая и справедливая правительница, хорошо относится и к народу, и к слугам, и к рабам…

Как-то даже само собой подумалось, что, если не удастся сбежать сразу, то, может, попробовать попасть к ней в подчинение?..

Бред. Бред, бред, бред.

Виктор, неужели ты серьезно собрался так просто сдаваться?!

Вспомни, как ты презираешь неволю.

Вспомни, как ты все детство мечтал быть свободным.

Вспомни все, и подумай хорошенько еще раз.

А какая она внешне, эта Астрахань?

Я помотал головой, будто бы пытаясь направить мысли в нужное русло.

Кажется, получилось.

Брат. Как он там?.. Верно, уже понял, что со мной что-то случилось… Ищет ли?.. Сможет ли прожить без меня хотя бы немного? А я убегу, я точно убегу. Пока что не знаю как и когда… Но я обещаю тебе, Васька. И все будет как раньше.