На осколках разбитых надежд
Шрифт:
— Господин фон Кестлин… Иоганн, — поправилась Биргит, когда мужчина недовольно поморщился от этого обращения. — Это новая служанка. Русская. Ее зовут Лена. Лена, это господин Иоганн фон Кестлин, брат баронессы. Ты будешь ему прислуживать.
— И зачем она мне? — спросил Иоганн. — Мне достаточно Войтека .
Лена перевела взгляд с немца на Войтека , который стоял за коляской, и обнаружила, что тот внимательно рассматривает ее.
— Войтек не может делать уборку должным образом. А еще у него полно работы во дворе и в гараже. И он не умеет читать на немецком.
— А этот воробушек может? — иронично
— Насколько я успела понять, Лена свободно говорит на нашем языке, Иоганн. Советую тебе теперь помнить об этом в ее присутствии, — ответила на вопрос деловито, но в то же время мягко Биргит, игнорируя остальное.
— Значит, вы говорите на немецком языке?
Лена даже не сразу поняла, что Иоганн обратился теперь именно к ней. Тон его голоса так и остался мягким, без резких приказных ноток, с которыми разговаривали Биргит и баронесса. И это вежливое «Вы»… Опомнилась только, когда получила легкий тычок от Биргит.
— Говорю, — коротко ответила Лена и добавила по тихому требованию Биргит: — Мой господин.
— Где вы изучали наш язык?
— В школе.
По сути, это не было ложью. В училище Лена действительно изучала немецкий язык в качестве иностранного. О том, что в их доме поддерживалось изучение языка, на котором когда-то говорили бабушка и дедушка, она предпочла умолчать. Ей не хотелось иметь ничего общего с немцами. Даже малой капли общей крови.
— Значит, в ваших школах очень хорошее образование, — резюмировал фон Кестлин с улыбкой. — Вы читать и писать умеете? Знаете еще какие-нибудь языки?
— Французский, но хуже. И немного английский, — зачем-то похвасталась Лена, словно желая показать, что они совсем не дикие азиаты, как их называли немцы на бирже труда.
— Я поражен. Гиттхен , ты привела в наш дом удивительную птичку, — с улыбкой произнес Иоганн. А потом подал знак Войтеку , чтобы тот подвез к распахнутому в сад окну.
— Главное, чтобы она хорошо работала, — резко заметила Биргит. — Оставляю ее в твое полное распоряжение. До ужина она мне будет не нужна. Если что-то понадобится, просто позвони, и Войтек …
— Я знаю, Гиттхен , — мягко прервал Иоганн. — Не переживай. Ты можешь смело оставить меня с этим воробушком. Не откусит же она мне голову.
— На твоем месте, Иоганн, я не была бы столь уверена, — ответила Биргит и пристально посмотрела на Лену, чтобы убедиться, что понимает каждое слово. — Она совершенная дикарка, как нас и предупреждали. Типичная русская. Не смотри на ее внешность. За красивым лицом скрывается далеко не ангел.
— Я думаю, что справлюсь с ней, — заверил экономку фон Кестлин.
Лене показалось, что в уголках его губ мелькнула улыбка при этих словах, сводя на нет серьезность фразы. Но Биргит поверила этим словам, кивнула и, погрозив напоследок пальцем Лене, вышла вон вместе с Войтеком .
— Какая суровая, да? — пошутил Иоганн, едва они с Леной остались одни. — Могу обращаться на «ты»? Сразу хочу сказать, что я не такой сильный и грозный, каким могу казаться со стороны. Даже на прогулку не могу отправиться без помощи. Так что тебе не стоит меня бояться, Воробушек.
—
Я не боюсь, — вздернула подбородок повыше Лена, стараясь изо всех сил выглядеть бесстрастной и не показать своего волнения этому немцу. Не страха. Потому что она вовсе не боялась его, а наоборот — почему-то чувствовала к нему симпатию, что немного злило. Может, он напомнил своей беспомощностью маму? Оттого и хотелось быть с ним помягче.— Я бы подремал, говоря откровенно. Прогулка меня всегда вгоняет в сон, — продолжил Иоганн. — Если ты сможешь вывезти коляску на балкон, то я был бы благодарен тебе. Если нет — не страшно, посижу у окна. Тут тоже солнечно.
Коляска была тяжелой. Лене пришлось приложить усилия, чтобы выполнить просьбу немца. Но звать Войтека на помощь, как предложил Иоганн, видя ее старания, Лена не стала. Хотела показать, что она сильная. Чтобы немцы понимали, что она вовсе не беспомощный воробушек.
Пока фон Кестлин дремал, укрытый надежно тонким пледом от легкого летнего ветерка, Лена по его просьбе разобрала книги и прибралась в комнате. Заодно с любопытством огляделась в комнате, внимательно рассматривая каждую деталь и особенно фотокарточки на комоде и на стенах комнаты. Все те же знакомые лица, которые Лена уже успела увидеть прежде. Теперь она понимала, кто был тот молодой летчик, стоящий у аэроплана, на фотокарточке в гостиной.
В молодости Иоганн был действительно очень красив. Особенно, когда улыбался, как на снимке под руку с молодой невестой в подвенечном наряде, той самой, что Лена также уже успела увидеть. «Моему дорогому брату Ханке с пожеланиями быть следующим», — гласила надпись чернилами в углу фотокарточки. В невесте Лена узнала баронессу, молодую и счастливую. Больше снимков Иоганна не было, кроме одного, сделанного, видимо, уже после аварии. Он сидел в коляске, а возле него стоял светловолосый мальчик с моделью аэроплана в руках. И именно фотокарточек мальчика в комнате немца было больше всего — от совсем крохи, сидящего под новогодней елью, до портрета взрослого мужчины в военной форме.
Разглядывая офицера, Лена никак не могла отделаться от ощущения, что он ей знаком. Быть может, она видела его в Минске? Может, он был среди тех офицеров, которые приходили на ужины к Ротбауэру ? Или она видела его в ресторане? А может, на одном из вечеров доме рейхскомиссара ? И если это так, то чем ей это грозит, учитывая ее причастность к ликвидации офицера СС? Мысли об этом заставляли Лену теряться от страха. Поэтому она предпочла выкинуть их из головы, сосредоточившись на том, чтобы выполнить поручения Иоганна.
Библиотеку Биргит в ходе небольшой экскурсии по дому не показывала девушкам. Поэтому Лене пришлось искать дорогу наугад. Но, даже подозревая, что библиотека в этом замке должна быть большая, Лена не была готова к размерам зала, который предстал перед ней. Он был просто огромен как в длину, так и в высоту. Чтобы вернуть книги на их место на последних полках, приходилось пользоваться высокой лестницей, которая перемещалась вдоль полок. А у противоположной стены Лена даже разглядела разделение на два этажа, также забитые полками с книгами. Зал напомнил Лене библиотеку в центре Москвы чем-то, и она не могла не удивиться тому, что все это принадлежало только одной семье, а не было в общественном пользовании, как это было в ее стране.