На подсосе

И он отрубился у них на коленях. Над холмами Сан-Франциско взошло солнце.

15 Бракованные клоуны

Инспектор Альфонс Ривера наблюдал за бракованной девочкой-клоунессой: черно-белые полосатые чулки, зеленые кроссовки. Она вышла из квартиры Джоди Страуд и направилась вверх по улице, а затем развернулась и уперлась взглядом в их бурый седан без спецмаркировки.

— Нас сделали, — заметил партнер Риверы Ник Кавуто — широкоплечий медведь, тосковавший по временам Дэшилла Хэмметта, когда легавые круто разговаривали, а проблем, которые было бы невозможно решить кулаками или свинчаткой, было до крайности немного.

— Ничего нас не сделали, — отозвался Ривера. — Она просто смотрит. Двое немолодых мужчин сидят на городской улице в машине. Необычное зрелище.

Если Кавуто был бы медведем, Ривера был бы вороном — острые латинские черты лица, весь поджарый, виски только начали седеть. В последнее время он пристрастился носить дорогие итальянские костюмы — шелк-сырец, лен. Если такие можно было найти. Партнер же его носил мятое от «Мужского со склада». Ривера частенько недоумевал: возможно, Ник Кавуто — единственный гей на планете без вкуса к моде.

Неуклюжая девчонка с енотовым макияжем двинулась к ним через дорогу.

— Окно подними, — сказал Кавуто. — Закрой окно. Притворись, что не видишь ее.

— Не собираюсь я от нее прятаться, — ответил Ривера. — Это же просто ребенок.

— Точно. Ее не стукнешь.

— Господи, Ник. Она просто жутенькая девчонка. Что с тобой такое?

Кавуто нервничал с того момента, когда они подъехали к дому. Не по себе им было обоим: парень по имени Клинт, один из ночных грузчиков «Безопасного способа» в Марине, оставил на автоответчике Риверы сообщение, что, дескать, рыжая вампирша Джоди Страуд вовсе не уехала из города, как обещала. Мало того, ее дружок Томми Флад теперь-де тоже вампир. Для обоих полицейских это был неважнецкий поворот событий: они забрали свои доли выручки от коллекции шедевров искусства старого вампира в обмен на то, что всех участников отпустят. На самом деле отпустить всех было единственным вариантом. Ни одному следователю не хотелось объяснять начальству, как так вышло, что серийный убийца вдруг оказался древним вампиром и что выследила его компания обдолбесов из продуктового магазина. А когда Животные подорвали вампирскую яхту — ну, вот тогда-то дело и закрылось, и если бы вампиры уехали из города, все сразу стало бы хорошо. Следователи планировали пораньше выйти на пенсию и открыть лавку редких книг. Ривера собирался научиться играть в гольф. А теперь у него было такое чувство, что все его надежды уносит прочь злобным ветерком. Двадцать лет в органах, даже взяток за превышение скорости ни у кого не брал — и вот на тебе: стоит огрести сотню тысяч долларов и отпустить вампира — и весь мир на тебя вызверяется, словно ты злодей. Ривера воспитывался в католичестве, но теперь начинал верить в карму.

— Отъезжай. Отъезжай, — сказал Кавуто. — Обогни квартал, пока не уйдет.

— Эй, — произнесла бракованная клоунесса. — Вы легавые, что ли?

Кавуто стукнул по кнопке стеклоподъемника со своей стороны, но двигатель не работал, поэтому окно не поддалось.

— Уходи, девочка. Ты почему не в школе? Тебя привлечь за прогулы?

— Зимние каникулы, мозготрест, — ответила девочка.

Ривера не сдержался и фыркнул, стараясь сдержаться.

— Проходи, девочка, проходи. Иди смой с лица эту пакость. Ты как с фломастером в зубах заснула.

— Ну да, — ответила девочка, разглядывая черный ноготь. — А вы как фунтов триста кошачьей блевотины закачали в дешевый костюм и фигово подстриглись.

Ривера съехал по сиденью ниже и отвернулся к дверце. У него не было мужества смотреть на своего напарника. Он был уверен: если пар из ушей возможен, сейчас он у Ника идет. И если Ривера на него глянет — все, пиши пропало.

— Будь ты парнем, девочка, — произнес Кавуто сквозь зубы, — ты б у меня уже в наручниках была.

— О боже, — выдохнул Ривера себе под нос.

— Будь я парнем, это запросто. Только вы б у меня тогда сгоняли к садо-мазо-банкомату, потому что за извращения надбавка полагается. — Девочка нагнулась к окну и подмигнула Кавуто.

Ну все. Ривера захихикал, как ребенок, из глаз у него полились слезы.

— Здорово, блядь, ты мне помогаешь, — произнес Кавуто. Он протянул руку, повернул ключ зажигания в стояночное положение и закрыл окно.

Девочка перешла на сторону Риверы.

— Так вы Флада видали? — спросила она. — Легаш? — Это слово она добавила с жестким «ш» на конце, словно знак препинания, а не профессию.

— Ты же только что из квартиры вышла, — ответил Ривера, стараясь придушить в себе хи-хи. — Ты и скажи мне.

— Там никого. А штопаный кальсон мне денег должен, — ответила девочка.

— За что?

— За то, что я ему делала.

— Поконкретней, солнышко. В отличие от моего напарника, я не грозный. — Это, конечно, была угроза, но Ривера думал, что наткнулся на золотую жилу, глаза у девочки раскроются, и она узрит свет истины.

— Я помогла ему и этой его рыжей карге барахло в фургон погрузить.

Ривера оглядел ее с головы до пят. Весу в ней никак не больше девяноста фунтов.

— Он тебя нанял помочь с погрузкой?

— Да по мелочи херню всякую. Лампы там и прочее. Они типа спешили. Я мимо шла, он меня остановил. Сказал, стоху даст.

— Но не дал?

— Дал восемьдесят. Сказал, при себе нету больше. Чтоб я утром за остатком пришла.

— А они не упоминали, куда именно едут?

— Сказали только, что утром из Города отваливают, как только со мной расплатятся.

— Ты заметила в них что-нибудь необычное? Во Фладе и этой рыжей?

— Дневные обитатели, как вы. Обычные буржуазные четыре-ноль-четыре.

— Четыре-ноль-четыре?

— Безмозглые. Недоебки из «Гончарного амбара».

— А, ну да, — сказал Ривера. Теперь прыскал напарник.

— Так вы их не видали? — продолжала девочка.

— Они уже не вернутся, солнышко.

— А вы почем знаете?

— Знаем. Ты прососала двадцатку. Дешевый урок. Теперь уходи и больше сюда не возвращайся, а если он или она выйдет на тебя или ты их увидишь — звони мне.

Ривера дал девчонке карточку.

— Тебя как зовут?

— Имя дневной рабыни надо?

— Конечно, давай такое попробуем.

— Эллисон. Эллисон Грин. Но на улице меня знают как Эбби Нормал.

— На улице?

— Пасть закрой, меня тут уважают. — И добавила: — Легаш! — Будто чирикнула включенная автосигнализация.

— Хорошо. Тогда, Эллисон, забирай свой дворовый авторитет и беги отсюда.

Девчонка отвалила, пытаясь на ходу крутить несуществующими бедрами.

— Думаешь, они и впрямь уехали из Города? — спросил Кавуто.

— Я хочу владеть книжной лавкой, Ник. Хочу продавать старые книги и учиться играть в гольф.

— Это, видимо, значит — нет?

— Поехали поговорим с тем возрожденцем из «Безопасного способа».

У Паромного вокзала на Эмбаркадеро обычно работали четыре робота и одна статуя. Но не каждый день. Бывало, дела шли медленно, и здесь оставалось лишь два робота и статуя, а в дождь вообще никто не работал, потому что золотой и серебряный грим смывало с кожи. Но, как правило, там было четыре робота и статуя. Статуей работал Моне — ЕДИНСТВЕННОЙ, учтите, статуей. Он застолбил себе эту территорию много лет назад, и если на нее вторгался какой-нибудь позер, ему предстояло состязаться с Моне в неподвижности. На ристалище они сталкивались в свободной от движения битве неделания абсолютно ничего. Обычно выигрывал Моне. Но вот этот парень — новенький — был поистине хорош.