На службе у Изгоя
Шрифт:
Шаг навстречу – и вражеская сталь скользнула по наручу выставленной блоком руки. Сблизившись с врагом, я со всей яростью вгрызся зубами в открытую шею кумана. Что есть силы сжав челюсти, мотнул головой вправо, разрывая плоть. Рот наполнился горячей, соленой жидкостью. Кровью.
Пронзительный девичий крик раздался снизу – в отчаянии посмотрев во двор, я вижу лишь склонившегося над девушкой Радея, все еще укрывающего ее щитом. Между тем число половецких стрелков уменьшилось на одного.
Не помня себя от страха и гнева, я отбросил труп половца в сторону и с дикой силой вырвал застрявший меч из щита. Лучники обратились ко мне – прошелестела
Еще стрела и еще… Последняя пронзила незащищенное бедро – его словно ошпарило изнутри, обожгло, и все же я добежал до врагов. Один половец в отчаянии закрылся луком – и харалуг разрубил дерево вместе с шеей противника. Второй отступил назад, смело выхватив саблю. Мой удар он принял на щит и тут же умело рубанул по животу. Броня не поддалась, однако от боли я присел на левую ногу – и вовремя. Сталь вражеского клинка в очередной раз просвистела над головой, а вот мой меч врезался в кольчугу противника, прошив ее снизу.
На мгновение в схватке наступил короткий перерыв. Я сумел встать и вновь посмотрел во двор. Радей за это время успел оттащить девушку вплотную к стене и вновь укрыл ее щитом. Кажется, стрела попала только в плечо. Лишь бы не истекла кровью!
Хотя о чем я? Куманы уже повсеместно на стенах! Крепость потеряна… Это конец…
– Да, ты прав, это конец.
Голос, раздавшийся сзади, заставил меня едва ли не подпрыгнуть. Насколько это в моих силах, я резко оборачиваюсь и вижу перед собой… иеромонаха Василия. Батюшку, крестившего и выходившего меня в самом начале пути! Он стоит всего в двух шагах и как-то грустно, по-отечески заботливо смотрит на меня с легкой улыбкой на губах.
– Вы ведь… не батюшка?
Вместо ответа «священник» повел рукой по сторонам и сказал:
– Посмотри вокруг. Что ты видишь?
Следуя глазами за рукой «иеромонаха», я обвожу взглядом периметр стен. До меня не сразу доходит, что все сражающиеся замерли на местах, будто на фотографии.
– Вы?..
Не прекращая все так же грустно улыбаться, мой собеседник наконец-то ответил:
– Я искусственный интеллект проекта «Погружение», тот самый, кто создал весь этот мир в твоей голове.
Некоторое время я переваривал полученную информацию, после чего бросил взгляд вниз, на распластанное во дворе замка тело девушки.
– Она… умрет?
«Разум» – хотя Василием называть его было как-то привычнее – задорно рассмеялся:
– Вот! Вот за что ты мне полюбился, Андрей! Ни один человек до тебя не отпускал мысль о том, что обязан довести свой проект до конца, ни один не забывал, что этот мир нереален. Никто, кроме тебя.
Выражение его лица стало задумчивым, улыбка слетела с губ.
– Именно это мне в тебе и понравилось. Ты жил здесь, приняв условия этой реальности, не пытаясь изменить ее какими-то сверхсовершенными технологиями – ну не считая алебард и «английского» лука. Последний, впрочем, известен ныне и у шотландцев, и у валлийцев [91] . Ты творил здесь по-настоящему, полностью отдаваясь своему делу душой и сердцем, ты по-настоящему влюблялся и дружил. Вот и сейчас ты беспокоишься не о том, что завалил проект, а о раненой девушке.
91
Длинный
лук был известен в Уэльсе еще за шесть веков до обретения им популярности в Англии и появился в эпоху викингов, около 600 г. Также есть упоминания о длинных луках в Шотландии – точнее, на ее современной территории – еще до нашей эры.Главное отличие валлийского лука в том, что изготавливали его из вяза, а английский – из тиса, причем поставки драгоценного дерева шли аж из Италии. Но в Тмутараканском княжестве тис произрастал, его современный ареол обитания в России – запад Северного Кавказа.
– Но ведь она такая…
Взгляд собеседника вдруг изменился. Он стал чрезвычайно собранным и внимательным и будто искал во мне что-то.
– Настоящая. Настоящая – ты это хотел сказать?
Я лишь кивнул в ответ.
– О да. Ты прав, Андрей. Все, что здесь происходит, все смерти и разлуки, любовь и преданность, дружба и ненависть, здесь все реально. Пусть и существует в твоей голове.
Сердце больно кольнуло. Я быстро спросил, облизав пересохшие губы:
– Ее можно спасти?
– Нет, – жестко и однозначно ответил «Василий». – Вы погибнете здесь все, и это результат исключительно твоего выбора. Одна ошибка – и две сотни душ, доверившихся тебе, да еще и твоя любимая гибнут только потому, что ты оказался слишком самонадеян.
После короткой паузы собеседник продолжил:
– Ты авантюрист, Андрей. Видишь удобную цель, удобный момент, видишь свой шанс и пользуешься им, даже не попытавшись просчитать риски, спрогнозировать ситуацию. И более того: нередко ты понимаешь всю меру опасности, но все равно идешь на заведомо проигрышное дело, полагаясь на русское авось.
Я попытался слабо возразить:
– Но ведь Добрыня послал за подмогой…
«Разум» холодно усмехнулся:
– Ты представляешь себе, сколько поселений будущих бродников существует ныне на Дону? А на каком расстоянии друг от друга? Какова численность боеспособных мужчин? На чем, ты думаешь, они будут добираться до вас? Ты хотя бы это уточнил у Добрыни?
Я лишь коротко покачал головой в ответ.
«Василий» продолжил:
– И я даже знаю почему. Ты не хотел знать ответа, потому что в душе догадывался, как обстоят дела на самом деле. Однако вместо этого предпочел надеяться на чудо, на спасение в самый последний момент, как в романах. Хеппи-энд…
Подойдя ко мне вплотную и холодно, жестко посмотрев в глаза, «разум» бросил:
– Лимит везения не бесконечен. Я сопереживал тебе, ты был мне интересен – а потому я выделил максимальный процент удачных для тебя развязок, совпадений и прочего везения. Но ты исчерпал его с прибытием Добрыни на помощь, а в реальном мире могло сложиться и так, что тебе не повезло бы ни разу!
В какой-то момент поучения искусственного интеллекта мне надоели. Превозмогая боль в бедре, я выпрямился и зло бросил ему в лицо:
– Я понял! Проект завален, у меня ничего не получилось, Ростислава я не спас, и через год его отравят! Ну и хрен с ним, дашь проститься с Диларой, нет?!
«Василий» эффектно щелкнул пальцами, и боль в ноге резко пропала. Скосив глаза, я увидел, что стрела больше не торчит из бедра, а рана затянулась так, словно ее и не было.
– Знаешь, почему все несчастья, обрушившиеся на твою родину, Россию, начиная с монгольского нашествия и заканчивая Великой Отечественной, закономерны?
Сбитый с толку неожиданным вопросом, я ответил не сразу: