На стадии развода

Но каким-то образом так вышло, что здесь она ощутила себя самостоятельной, свободной, могла что-то кому-то доказать. И да, она готова была грызться за эту свою самостоятельность!

Алина беззвучно простонала, закрыв глаза. Доказала. Что она полная идиотка.

Картины вспыхивали в мозгу, заставляя ее стискивать зубы.

Как он тащил ее под душ, а потом, спеленав, словно куклу, усаживал на постель. Она до сих пор в его рубашке. Без белья. Спала в его кровати. Весь офис об этом знает.

Плевать. Она не собиралась сдаваться.

Пусть отец только попробует ее забрать!..

Кажется, разговор прекратился. Дверь кабинета закрылась, повисла тишина.

Однако лучше не стало, теперь в сознание вползла другая жуткая мысль. Ее мокрая одежда осталась в ванной. Белье! Если заявится уборщица и найдет ее нижнее белье в ванной... Она соскочила с постели и хотела незаметно зайти в ванную, и тут послышались тяжелые мужские шаги. Слишком быстро!

Алина застыла на месте, понимая, что не успеет спрятаться в ванной. А шаги уже совсем рядом. Сердце подскочило к горлу и упало.

Вошел Камалов. Замер на пороге, взглянул на нее исподлобья и тут же отвел глаза.

— Алина Алишеровна, как вы себя чувствуете?

Даже в такой момент его низкий голос звучал ровно и без эмоций. Хотелось бы знать, какой он сейчас ее видит? Идиоткой? Курицей? Алина чувствовала, что ее заливает жгучий румянец смущения и досады.

— Нормально, — еле смогла выдавить.

Мужчина кивнул, не глядя на нее, и проговорил:

— Вы не обедали. Я заказал еду с расчетом, что вы присоединитесь.

— Я… — она сглотнула, есть действительно хотелось, один стакан йогурта с утра — это не еда. — Мне нужно привести себя в порядок.

— Да, конечно, — ответил он и, уже поворачиваясь спиной, добавил: — Можете не волноваться, в кабинет никто не войдет.

И вышел.

Она чувствовала себя неловко и опустошенно, вернее, она сама не знала, что ощущает. Потом стряхнула с себя оцепенение и проскользнула в ванну. А там…

Ее костюма делового не было. Только маленькие трусики и лифчик, которые она оставила на краю ванны, теперь были развешены на змеевике полотенцесушителя. Он что, ее белья касался? Или это был кто-то другой?!

Ее просто обожгло неловкостью. Как теперь реагировать? В конце концов, Алина наскоро умылась и вышла из ванной.

Надеялась войти бесшумно, но Камалов тут же повернул голову, как будто почувствовал. Его взгляд остановился на ней на минуту, а потом он знаком показал на пакеты с едой:

— Поешьте. Вы не обедали.

Сам он сел за стол.

Сесть напротив было сложно, ведь она до сих пор в его рубашке. В большой мужской рубашке, которая была ей почти до колен и смотрелась как плащик. Только под этой рубашкой на ней ничего. И ему это известно.

Смотреть в глаза этому мужчине было еще сложнее, но Алина все-таки подняла взгляд и тихо спросила:

— Где моя одежда?

Ей важно было обрести хоть какие-то границы, потому что сейчас она чувствовала себя крайне неуверенно.

— Здесь был старший вашей охраны, Ренат Хайрулин, — ровно проговорил Камалов. — Интересовался вашим здоровьем.

Черт… Ренат действительно был здесь. Совать голову в песок как страус бессмысленно, теперь Алишер Шамаев получит полный доклад обо всем, что вытворяла его дочь.

— Я сказал, что вы попали под сильный дождь. Он забрал вашу одежду и должен привезти сменную.

— Но…

Она вскинула голову. Если Ренат сунется в дом к Хайдарову, а там сейчас его мать. Ситуация будет отвратительной.

— Не волнуйтесь, — спокойно проговорил Камалов. — Он привезет все новое.

Пододвинул к себе один из пакетов с едой и добавил:

— Давайте уже есть, Алина Алишеровна.

Он отправил Рената купить ей новую одежду? Алина невольно покраснела.

— Спасибо, — пробормотала. — Сколько я вам должна?

— Пустое, — ответил он, открывая ланч-бокс. — Компания всегда резервирует средства на случай подобных непредвиденных обстоятельств.

Она кивнула, некоторое время висело молчание, потом он произнес:

— Когда ваш человек привезет одежду, вы сможете выйти, не привлекая внимания.

То есть, он прикрыл ее и в этом. Это было как-то слишком. Слишком правильно. Лучше бы он накричал на нее, тогда она имела бы повод злиться. Этот его ровный голос без эмоций… Он тыкал ее в собственные ошибки, как нашкодившего котенка.

Хотелось воспротивиться, накричать. Сделать что-то, чтобы прекратить это. Разбить его каменное спокойствие. Вывести на эмоции! Алина ковыряла еду вилкой, чувствуя, что у нее начинает пригорать, потом не выдержала и все же сказала:

— Извините, Александр Тагирович. Я доставила вам неудобства.

И тут…

Один только взгляд проскочил у него, слишком горячий для человека, который хочет казаться спокойным. Скользнул по ней, прошелся по мужской рубашке, в которую она была одета (его рубашке, и под ней у Алины не было ничего), остановился на руках и снова вернулся к глазам.

Одно долгое мгновение длился зрительный контакт. Наконец он сказал:

— Ничего.

И отвел взгляд.

Алина некоторое время не могла прийти в себя, потом уткнулась в свой ланч-бокс. Потому что внезапно очень ярко почувствовала себя женщиной. И они тут были наедине.

Но ненадолго. Не успела она доесть, на телефон Камалова пришел входящий. Он только глянул, быстро ответил что-то. Потом повернулся к ней:

— Сейчас принесут вашу одежду.

Алина сразу встала и ушла в ванную при комнате отдыха.

Не хватало еще, чтобы старший ее охраны увидел ее тут в мужской рубашке. Пусть ее отношения с Хайдаровым на стадии развода, но она пока что замужем.

Снова слышались приглушенные мужские голоса. Алина прислушивалась, пытаясь разобрать. А буквально через пару минут — шаги. И голос Камалова из-за двери: