На стороне мертвецов
Шрифт:
— Понятия не имею! — и придавил рычаг скорости до упора. Даже с отцом наперегонки Митя не выжимал из своего вороненого такой скорости. Паро-конь стлался над дорогой, деревья с неистовой скоростью неслись мимо, с другой стороны мелькнула гладь реки — и пропала, дорога начала забирать вверх… Митя швырнул паро-коня в крутой подъем — вот тут-то они точно оторвутся, на колесах сюда враз не въедешь. Сзади заверещал гудок — резкий, пронзительный, словно ввинчивающийся в уши. Рука у Мити дрогнула, рычаг качнулся… ноги у паро-коня заплелись, и он стал заваливаться на сторону.
— Влево! — заорал Митя, повисая на рычаге, и перекидывая собственный вес на другую сторону. Зинаида завизжала снова… но тоже качнулась
Сзади раздался истошный вой мотора…
Паротелега выдралась на гору… и тоже ринулась вниз, под собственной тяжестью стремительно наращивая скорость. Облучок на миг поравнялась с автоматоном — фигура азартно припавшего к рычагам человека в плаще словно выплыла у Мити из-за плеча… Автоматон наддал… телега отстала… нагнала снова… Митя опять глянул через плечо и… увидел нацеленное на него дуло!
— Бабах! Бабах! — звучно ахнул паро-беллум, пуля свистнула над головой, Митя всем телом повис на рычаге, отчаянно швыряя паро-коня вперед…
Сзади завизжала Зинаида и… дзанг! Телегу повело, она отчаянно вильнула, лишь чудом разминувшись с деревом.
— Что вы сделали? — завопил Митя.
— Швырнула в него гаечным ключом! У вас тут валялся… — прокричала в ответ Зинаида, цепляясь обеими руками за край седла.
— Зиночка, вы прелесть! — Митя ухватился за рычаг, удерживая разогнавшийся автоматон на дороге.
— Врррау… врррау… вррау… — сзади снова взревел мотор — теперь уже с перебоями, точно захлебываясь лютой яростью. Взмывая на выбоинах, так что колеса вхолостую крутились в воздухе, паротелега мчалась за беглецами и рычала, как взявший след громадный пес.
— Попробуйте кинуть это! — не оборачиваясь, Митя сунул Зиночке здоровенную отвертку и снова вцепился обеими руками в рычаг.
Сзади стукнуло, бамкнуло, звук мотора на краткий миг сбился — и заревел еще яростней… и ближе! Митя уже не рисковал оглядываться, не сводя глаз со стелющейся под кованные копыта дороги. На такой скорости одна выбоина, кротовина, холмик и… им конец.
Приближение паротелеги он не увидел — почувствовал! Сбоку упала густая тень, дохнуло влажным горячим паром и… внутри словно отчаянно толкнулось что-то! Не рассуждая, Митя бросил паро-коня в прыжок! Автоматон оттолкнулся задними ногами, короткое ощущение полета, свисающие над дорогой ветки деревьев мазнули по голове, сшибая шлем… Сзади снова скрежет металла и густая, черная, как деготь, ругань, знакомые слова мешались с незнакомыми… но все равно понятными. И рев, рев, рев, надсадный вой мотора. Казалось, не только человек за рулем, но и сама паротелега жаждет догнать, ударить, смять всей свой тяжестью, покатить по дороге ком из скомканного железа и… окровавленных, изломанных человеческих тел.
— Аррррау-ррр! — кабина паротелеги рывками выдвигалась из-за плеча, вползая в поле зрения Мити. Человек на облучке крутанул руль вбок. Железная кабина ринулась на них, а Митя снова заставил автоматон прыгнуть. Копыта мелькнули в воздухе, вынося автоматон из узкой щели меж паротелегой и стеной деревьев…
Внизу, под брюхом паро-коня, что-то звучно лопнуло, передние ноги автоматона провисли, а во все стороны ударил пар.
— Держи-и-ись!
Раз — обеими ногами педали до упора! Автоматон вскидывается, упираясь в землю только задними копытами. Два — верхние рычаги на себя, обвисшие передние копыта болтаются в воздухе. Долю мгновения автоматон балансирует в хрупком равновесии… И прежде, чем он начинает заваливаться на спину, вминая седоков в дорогу — три, рычаги влево! Поворот! Паро-конь разворачивается на задних копытах и… валится прямиком на передок отчаянно тормозящей паротелеги, проминая
железо.Возница паротелеги кубарем катится с облучка… Скрежета железа, визг, звон в ушах…
Бабах! Бах-тарарах! Под навалившимся на паротелегу автоматоном что-то взорвалось — пар вокруг, пар везде, Митя больше не видел врага — между ними стена пара, не видел Зинаиду за спиной — лишь слышал ее визг, не видел даже собственных рук. Только почувствовал, как провисшие было рычаги снова встретили сопротивление и вцепился в них с удвоенной силой. Рывок! Паро-конь с натугой, со скрежетом, снова встал на дыбы. Еще рывок… передние копыта ударили в дорогу, на миг ноги вороненого скакуна подогнулись, чуть не вытряхнув седоков, но тут же привычно спружинили и… припадая то на одно копыто, то на другое, паро-конь поковылял прочь от искалеченного врага, а сзади… сзади только шипение пара и тишина… Мотор паротелеги молчал… молчал… молчал… Стучали копыта искалеченного автоматона — дзанг-дзанг, дзанг… диги-дзанг…
Митя сорвал треснувшие гоглы. Оглянулся. Сплошное густое белое облако. В глубине его вспыхнул лепесток огня. И тут же опал. И снова — шипение и пар, пар и шипение…
— Надо… посмотреть… что с ним… — выдохнула сзади Зинаида, и только тогда Митя понял, что она больше не кричит.
Дзинг-дзанг… автоматон по инерции отъехал еще на пару шагов и встал. Митя извернулся в седле…
В облаке пара мелькнул темный силуэт…
— Вжжжиу-дзанг! — вылетевшая из парового облако пуля смялась об борт автоматона, заставляя Зиночку снова взвизгнуть.
Плащ взлетел крыльями нетопыря и из облака пара вылетел незнакомец… И впрямь незнакомец: смуглый, чернявый, немолодой…
Митя уставился на него, глупо приоткрыв рот — это кто еще такой? Он ведь был уверен, что за ними гонится Алешка! Все как в прошлый раз, когда младший Лаппо-Данилевский бежал из дома Бабайко: плащ, паротелега… Но этого человека он не знал!
Кривая улыбка словно расколола смуглое морщинистое лицо незнакомца и… он вскинул паро-беллум на вытянутых руках.
— Ложись! — гаркнул Митя, сам пригибаясь к рычагам. Визжащая Зиночка сложилась чуть не вдвое, норовя забиться под сидение.
Словно живой паро-конь прыгнул вперед, чуть не свалился, когда нога подогнулась, но устоял и вихляющейся рысью поскакал вперед.
— Бабах! Бабах! — рявкнуло сзади, с громким «дзанг» пуля отрекошетила от зада паро-коня. — Бабах! — следующая ударила в дорогу сразу за автоматоном, незнакомец заревел и размахивая паро-беллумом, побежал за ними!
— Убью! — орал он. — Пхагэл тут о дэл! Смерть тебе!
Автоматон окутался паром и стремительно рванул вперед.
Незнакомец стоял на дороге, потрясая ружьем над головой и пронзительно орал:
— Убью, убью! Тут за суш тут за чинава![1]
Дорога вильнула, и он пропал из виду, а автоматон скакал безжалостно встряхивая седоков, скрепя и качаясь, будто вот-вот развалится.
— По этой дороге… мы к городу… вернемся? — подпрыгивая на каждой выбоине, спросил Митя.
— Д-да! — прокричала в ответ Зина и вдруг спросила. — А к лоцманам… не поедем? На прогулку… На лодочках кататься… — и вдруг истерически захохотала, взвизгивая и разбрызгивая со щек слезы.
Митя покосился на нее через плечо… сбавил ход автоматона — совсем останавливать не рискнул, вдруг потом не заведется! — перегнулся в седле и… Сгреб Зинаиду в охапку и впился в мокрые губы поцелуем. Почувствовал привкус крови от ее искусанных губ. Соли от слез. Дорожной пыли… и прижал ее к себе еще крепче, вглядываясь в огромные, испуганные глаза… а потом в этих глазах вдруг мелькнуло осмысленное выражение… и Зинаида забилась, судорожно мыча и упираясь ему в грудь ладонями. И только тогда он отпустил ее, шумно выдохнул, и взялся за рычаги.