На участке неспокойно

В очереди заулыбались: многие знали Мороза и понимали, чем это могло кончиться.

Лотошница взорвалась:

— Нужен ты мне! Когда идешь, гляди под ноги!

— Простите, пожалуйста. Зачитался, понимаете… Между прочим, могу

вам дать брошюру. Очень интересная вещь — о шизофрениках. Ошибку же я исправлю, раз это вам так нужно.

Он прошел по старому месту — между лотком и продавщицей, свернул налево.

— Хулиган! Пьяница! — завопила лотошница.

— Перестаньте, ну что вы, право, — сказал ей пожилой мужчина, стоявший первым в очереди. — Разве вы не видите, у него… того… — Он многозначительно покрутил пальцем у виска.

— Что вы говорите? — ахнула она.

Мороз остановился, исподлобья посмотрел на лотошницу, положил брошюру в карман и начал просматривать газеты. Это занятие вскоре целиком поглотило его. Для него не существовало ни площадки, на которой он стоял, ни людей, которые были вокруг, ни теплого летнего вечера с запахами цветов и только что политого асфальта.

Мороженое кончилось, и лотошница начала укладывать свой немудреный скарб. Она торопилась: подозрительное поведение Мороза пугало ее.

— Слышал, дед, американцы опять мутят воду, — обратился Мороз к старику у весов. — Готовят какие-то ракеты. Не собираются ли они улететь на Марс? Миф!

— Это что за страна такая? — сонно поинтересовался старик.

— Планета.

— Планета? Не слышал про такую. Где она находится?

— На небе.

— Высоко.

— Да, не низко. — Мороз свернул газету в трубку и неторопливо направился к лотошнице. Приблизившись, засунул правую руку в карман и сказал тихо — Спекулянтка!

Она не услышала, что он сказал, только увидела его руку в кармане. «За ножом полез», — испуганно подумала лотошница и, прикрыв ящик с деньгами, завопила таким пронзительным криком, что у самой мурашки, побежали по спине:

— Караул! Убивают!!

Морозу, очевидно, надо было бы попытаться успокоить ее, но он не снизошел до подобного унижения.

Процедив стереотипную фразу: «Кому это нужно!», спокойно уселся рядом со стариком и снова заговорил с ним о Марсе.

Лотошница решила, что Мороз дожидается ее, чтобы потом, когда она пойдет домой, ограбить по дороге, поэтому подозвала к себе сына, который играл недалеко от лотка, и послала его за участковым уполномоченным.

Вокруг начала собираться толпа.

3.

Сергея увидели не сразу, когда же увидели, все с готовностью расступились, глядя на него с нескрываемым любопытством.

— В чем дело, Сара Исааковна? — стараясь не выдать своего беспокойства, негромко спросил Голиков.

— Товарищ участковый… Сергей Борисович, миленький, уби-и-ли! — запричитала лотошница. — Я слабая, беззащитная женщина. Некому заступиться за меня. Если бы не мой несчастный сирота… Сергей Борисович, как же я буду дальше жить?

Из толпы полетели, перебивая друг друга, запальчивые, возмущенные голоса:

— Бандит он. Мороз этот, арестовать его надо!

— Милиция виновата. Не принимает к нему никаких мер, вот он и распустился. Скоро никому не будет проходу давать.

— Милиция? Что с нее толку-то! На рынке спекулянтов хоть пруд пруди! Все видят это, только милиция не видит.

— Невыгодно, вот и не видит.

— Знамо дело.

— Были бы у меня права, я бы…

— Не «быкуй». Еще неизвестно, кто виноват. Я Мороза хорошо знаю. Не поднимет он руку на человека. Не такая у него душа. Скорее всего, сама Сара виновата…

— Защищай, защищай! Один тут недавно защищал такого же… Сейчас в больнице лежит.

— Неужто ножом ударил? Господи Иисусе Христе, времена-то какие настали. Из дому выйти нельзя!

Голиков нервно переступал с ноги на ногу. Ему было неприятно видеть озлобленные лица людей.

— Товарищи, говорите по очереди, — попросил он. — Что сделал Мороз? Кто видел его?

Стало тихо. Те, что минуту назад обвиняли мили-цию, незаметно отходили в сторону.

— Я вас слушаю, товарищи, что же вы умолкли? Сара Исааковна, расскажите все по порядку, — повер-нулся участковый к лотошнице.

— Жизни нет, Сергей Борисович. — заголосила она снова. — Куда мне податься от него? К кому, скажите, обратиться за помощью? Я женщина беззащитная. У меня никого нету…

— Что он с вами сделал?

— Не видите разве? У меня все руки в синяках. Деньги отбирал. Что же это получается? Как я буду жить дальше? Он обязательно что-нибудь сделает со мной!

Расталкивая собравшихся, к участковому подошел Мороз.

— Слезы? Кому это нужно? — посмотрев на Сару Исааковну, удивленно произнес он и обратился к Го< ликову — Товарищ участковый, вы сейчас посадите меня в тюрьму или разрешите сходить домой за бельем?

— Ага, появился! Держите его! Держите! — закричала лотошница.

— Я никуда не убегал, сидел рядом с порядочным человеком, — Жан указал на деда у весов. — Мы разговаривали с ним о возможности жизни на других планетах. В частности, нас интересовал вопрос, могут ли на Марсе существовать животные с такими красными щеками и такими толстыми бедрами, — кивнул он в сторону лотошницы. — Кстати, мой собеседник считает, что подобные существа водятся только на нашей грешной земле… Старина, подойдите сюда и подтвердите свою гипотезу нашим уважаемым слушателям!

В толпе захохотали.

Сара Исааковна завыла истошно, схватившись руками за голову:

— Хулиган! Пьяница!

Голиков не верил ей, не раз уже она вводила его в заблуждение.

— Чего говорить бесполезно, — подошедший старик явно подражал голосу своего юного собеседника. — У страха глаза велики. Женщина, ежели испужается, беды не оберешься. Наговорит семь верст до небес и все лесом… Жинка у меня такая была, прости меня грешного… Он, конечно, сказал что-то Саре Исааковне, потому как она принародно обозвала его всякими недозволенными словами. Я так считаю, сынок, — обратился он к участковому, — судить надобно ее, чтобы другие не нарушали спокойствия… На Марсе, конечно, таких существов не водится. Мне Мороз очень даже хорошо описал этот самый… Марс.

Лучше бы старик молчал — сидел бы около своих весов и взвешивал янгишахарцев. Сара Исааковна призвала на помощь весь свой талант и дала старику такую характеристику, что его немедленно надо было отправить в психиатрическую больницу. Но к своему ужасу она заметила, что окружающие приняли сторону Мороза.

— Забери ты ее, Сергей Борисович, — посоветовал кто-то из толпы.

— Знаю я ее, — поддержал другой. — Она всегда чем-нибудь не довольна. Я покупал сегодня у нее мороженое — на две копейки обсчитала. Когда же сказал ей об этом, так она как только не обзывала меня — и жуликом, и крохобором, и еще черт его знает кем… Сделайте милость, товарищ участковый, избавьте нас от нее!