На участке неспокойно

— Случилось.

— Что?

— Устал.

— Стоит ли из-за этого расстраиваться, — заметил Сергей, догадываясь, что вовсе не усталость, явилась причиной раздражения Мороза.

— Вообще-то, конечно, не стоит, — согласился парень.

Сергей оглядел комнату:

— Хозяйка делает уборку?

— Кому это нужно?

— Сам убираешь?

— Послушай, старик, у меня в заначке есть великолепный коньяк, — не ответил Жан на вопрос. — Я Думаю, что нам сначала надо выпить. Иначе мы не сумеем договориться.

— Ты все дела решаешь только в нетрезвом виде?

— Такова жизнь.

— Не паясничай. — Сергей сел на кушетку. — Ты же умный человек. Сколько бы хорошего ты сделал, если бы бросил пить. Не приведет тебя водка к добру.

— Не приведет, — усмехнулся Мороз. — Ты думаешь, одному тебе да дружинникам все известно? Черствые

вы чурбаны! Вам бы не людей воспитывать, а в зоопарк идти работать)

— Много же в тебе зла, — сбитый с толку таким бурным натиском Мороза, проговорил Сергей.

— Будешь злым… Ты скажи, — скрестил Жан руки на груди, — что вы сделали, чтобы такие, как я, бросили пить? Вы же только уговорами занимаетесь! Ходите за нами, как за малыми детьми, и ноете все время: «Не пейте! Не пейте!». Кому нужно такое опекунство? Вы найдите настоящее дело, которое бы отучило от пивных! Сходи к нам на завод, поинтересуйся, как у нас поставлена культурно-массовая работа.

— Почему же, черт тебя возьми, ты проходишь мимо? Хочешь, чтобы кто-то другой позаботился о тебе? — вскипел Голиков.

— Кому это нужно! — он произнес свою поговорку без прежней преувеличенной беззаботности. В его голосе открыто прозвучали дружеские нотки. Словно он хотел сказать: «Ну, чего ты прицепился ко мне? Говори, что хочешь?».

Сергей отошел к кушетке и спросил:

— Почему пришел сегодня сердитым?

— В общем, одна особа читала мне мораль. Имя ей — Абдурахманыч… Выпьем немного? У меня в самом деле есть коньяк, — снова предложил Мороз. — Ладно, ладно, не хочешь — не надо… Скажи, зачем ты пришел ко мне? Какие доброжелательные мысли родились в твоей, милицейской голове?

— Я пришел к тебе, Иван, за помощью.

— За помощью-ю-ю-ю? — растянул вопрос Жан. — Мифический случай. Разве ты не знаешь, что я еще никогда не был меценатом?

— Ну, хватит, Иван, я же серьезно, — попросил Сергей.

Мороз привалился к подоконнику:

— Давай, что там у тебя.

— Понимаешь, какое дело. В последнее время у нас на участке кто-то стал гнать самогон, — подчеркнул Сергей слово «у нас», как бы давая понять этим Морозу, что для него не должно быть безразличным положение на участке.

— Никогда не пил такой гадости, — сморщился Жан.

— Надо поймать самогонщиков с поличным и привлечь к уголовной ответственности. Дело это серьезное, Ваня.

— Ты думаешь, я приму участие в нем?

— Да,

— Кому это нужно?

— Всем! — закричал Сергей, не в силах больше видеть кривляния Мороза.

— Если так стоит вопрос, то я, пожалуй, подумаю, — сдался Мороз. — Что еще?

— Нужен конферансье.

— Тоже для всех или для товарища Сабирова? Я слышал, что он создал ансамбль песни и пляски. Правда, я не дружинник и, к сожалению, не смогу принять участия в его ансамбле. Вот когда он станет привлекать в него любителей выпить за чужой счет, тогда я с удовольствием предложу свои услуги!

Сергей вздохнул:

— Как тебе не надоело болтать!

— Разве я болтаю? Я пробую свои способности: Быть конферансье не так-то легко. Кстати, кто жаждет увидеть меня среди жрецов искусства?

— Коллектив художественной самодеятельности хлопкового завода.

— Ну-у-у? Вы думаете, я справлюсь? — Он впервые обращался к Сергею на «вы».

— Не один я так думаю.

— У меня ничего не получится.

— Получится… Все тебе верят. Особенно Василий и Рийя, Она поет, — сообщил Сергей. — У нее замечательный голос. Я не ожидал.

— Не ожидал! Да она, знаете… Это же… — заволновался Мороз. У него порозовели щеки, глаза заблестели, словно в них бросили пригоршню искр. — Ладно! Будем считать, что предложение принято. Только учтите, всю организационно-подготовительную работу вы берете на себя!

— Идет! — подал руку Сергей, — Между прочим, ты не знаешь Анатолия Депринцева?

— Бывшего мужа Екатерины Ивановны?

— Да.

— Видел я его как-то с Эргашем, — вяло отозвался Мороз. — Ничего положительного о нем не могу сказать.

Может быть, мне и за ним присмотреть? — взглянул он с прежней усмешкой на Сергея.

Сергей ответил ему с такой же усмешкой:

— Давай оставим пока этот вопрос открытым.

— Согласен.

— Я пошел… Заглядывай ко мне, когда будешь свободным. Спокойной ночи.

На улице Сергея встревожили родившиеся еще в комнате мысли. Почему Мороз так заволновался, когда разговор зашел о Рийе? Неужели он любит ее? «Эх, Иван, Иван, плохи твои дела».

3.

Жорка, должно быть, куда-то спешил и с неохотой остановился, когда увидел Сергея.

— Ко мне?

— Угадал.

— Здесь поговорим или пригласить в дом?

— Хороший хозяин таких вопросов не задает гостям, — усмехнулся Сергей.

— Вы меня не поняли, — нашел выход Жорка. — В доме мать. Может, при ней неудобно говорить о том, что вас привело сюда?

— Думаю, что ей тоже необходимо побыть с нами.

Сицилия Рафаиловна испуганно приподнялась с

кресла и застыла.

— Что-нибудь случилось?

— Ничего не случилось, Сицилия Рафаиловна. Я проходил мимо, и ваш сын пригласил меня в гости.

Женщина засуетилась:

— Что же вы стоите? Садитесь, пожалуйста.

— Благодарю.

Жорка тоже сел. Он нервничал с первой минуты встречи с участковым. Голиков пришел не случайно. Может быть, он, Жорка, вчера что-нибудь натворил? Они пили весь вечер, и он не помнил, как и когда пришел домой. Мать стыдила, ругала, когда протрезвел.

«Пора бросить, душу из меня вон! Галя совсем перестала ходить к нам. Как она сказала позавчера? «Подонок несчастный!» Слова-то какие обидные…»