На участке неспокойно

— Я разберусь, Сережа, успокойся. С Айтугановым побеседую, со всеми.

— Я не о себе, о деле, о порядке хлопочу, — с болью в голосе произнёс Сергей. — Ведь Абдурахманов явно спекулирует на мне: то, что надо, не поддерживает, плохое укрывает. Правильно говорит Лазиз: здесь авантюрой пахнет!

— Ты уже и мне не веришь?

Сергей пожал плечами, постоял с минуту, тупо рассматривая носки собственных ботинок, и вдруг, резко повернувшись, вышел из кабинета.

Автюхович поднял телефонную трубку, подержал ее в руке, задумчиво глядя на микрофон, затем попросил Ташкент.

3.

На окраине города в двухкомнатном глинобитном домике собрались приятели Эргаша. Они пришли сюда по приглашению Черной Змеи, решившей отметить, якобы, пятилетний юбилей пребывания в городе. Противоречивые мысли тревожили собутыльников. По-разному смотрели они на приглашение Горловой. Некоторые видели в этом желание Эргаша окончательно подчинить всех своей власти.

Больше всех переживал Анатолий Депринцев. Драка в кафе хотя и обошлась без последствий, однако, окончательно подломила его «воинствующий дух». Где бы он ни был в эти дни, его преследовал противный липкий страх. Страх был до того сильным, что Анатолий совсем потерял покой. Ему казалось, что милиция лишь на время оставила его, что вот-вот Голиков и Айтуганов разберутся во всем и арестуют. Он потому и пришел сюда, к Черной Змее, которую, как ему сказали, ни за что, ни про что избил. Хотел попросить Эргаша как-нибудь замять это дело.

Анатолий вспомнил второй случай, когда судьба связала его с этим опасным человеком.

Это случилось на третий день после дебоша в кафе, Холодным дождливым вечером забрел он на окраине города в пивную и взял на последние сорок копеек две кружки пива.

В пивной было тепло, и потянуло ко сну. Очнулся от чьего-то прикосновения к плечу. Это оказался Эргаш. У него был веселый, бесшабашный вид.

— Ты что? Спать сюда пришел?

— Взгрустнулось что-то, значит, — вяло улыбнулся Анатолий. Ему не хотелось признаваться этому человеку в собственной обреченности. Он старался скрыть это даже от самого себя.

— Можно?

— Садись, место не куплено, во-от.

— На пиво перешел?

— Такова, значит, участь всех поэтов…

— Ульмас! — крикнул Эргаш пивнику. — Организуй нам что-нибудь.

Ульмас не заставил себя долго ждать, — тут же появился с подносом, заставленным водкой, пивом и холодной закуской.

— Давай за дружбу, — наполнил Эргаш стаканы.

— Давай, значит, во-от. Чтобы не обижался за вчерашний день…

— Обошлось бы тебе, если бы не я и сама Рита… Ну, ладно, кто старое помянет, тому глаз вон. С Ритой все как будто обошлось…

Пили долго, шумно. Анатолий проклинал всех, кто не угодил ему: бывшую жену, бывшего тестя, участкового, Айтуганова. Все они мешали ему. Особенно Мезенцева ей, видите ли, нужно было, чтобы он, поэт Анатолий Депринцев, работал на заводе. Разве он не трудился день и ночь? Сколько было творческих планов! Нельзя Же винить человека только за то, что у него пока не совсем лепились строки! Поэзия — капризная штука, и тот, кто пишет, не сразу найдет к ней нужный подход.

Эргаш поддакивал, возмущался, ругал вместе с Анатолием Катю, грозился отомстить участковому за поруганную честь друга, проучить Айтуганова.

В конце концов, Анатолий и Эргаш расцеловались, поклялись в вечной дружбе и, остановив на улице первую попавшуюся автомашину, поехали «встряхнуть мозги» в Ташкент.

Что было дальше» Анатолий не помнил. Он проснулся сегодня часов в двенадцать в маленькой затемненной комнате. К нему вошел Эргаш.

— Здорово ты вчера орудовал, старик! — весело проговорил он, раскупоривая бутылку.

— Да, — невнятно промычал Анатолий.

Выпили, не закусывая, прямо на кровати, из одного стакана.

— Я не думал, что ты такой, — продолжал Эргаш — Любого профессионала за пояс заткнешь… На! — Он вытащил из кармана пачку денег и небрежно бросил на кровать. — Это твоя половина.

— П-постой, постой! Какая п-половина? — посмотрел Анатолий на Эргаша.

— Ты что? Неужели ничего не помнишь? Мы же вчера одного раззяву в Ташкенте обобрали.

— Не п-помню…

— Выпей еще — вспомнишь… Молодец, старик! — похвалил Эргаш. — С тобой не пропадешь. Ты умеешь работать кулаками. Так двинул этого неврастеника, что у него от удара язык отнялся!

— Врешь! — сорвался с кровати Анатолий — Не было ничего этого, во-от. Чужое дело хочешь пришить?

— Сиди! — ударил Эргаш Анатолия. — Умел грабить, умей ответ держать! Я не посмотрю, что у тебя Морда интеллигентная. Живо превращу ее в кашу.

Анатолий трусливо умолк.

Через час они «мирно» обсудили взаимовыгодные дипломатические условия.

«Интересно все-таки, — подумал теперь Анатолий. — Ограбили мы кого-нибудь или нет? Может быть, Эргаш соврал?..»

Переживал и Жорка Шофман, которого Каримов затащил сюда почти силой. «Что я наделал, душу из меня вон? — озирался он по сторонам. У него душа уходила в пятки, когда он видел Голикова: обещал помогать ему, клялся своей любовью к Гале, а потом снова принял сторону Эргаша. — Вот подлый характер…»

— Не дрейфь, Жора, — хлопал его по спине Равиль. — Положись полностью на вождей. Скоро такие дела закрутим!

Эргаш Каримов был встревожен только в день дебоша Анатолия в кафе, когда сфальсифицировал драку с Горловой. Потом он успокоился и с прежней последовательностью выполнял намеченные «мероприятия». Сегодня, прикрываясь празднованием юбилея Ритиного местожительства, он решил обговорить с дружками темные дела. Надо было только хорошенько встряхнуть мозги каждому и дать почувствовать, что он не помилует того, кто попытается удрать в кусты. Не за красивые глаза ему приходилось тратить деньги на ежедневные пьянки. Особенно требовал проработки Жорка Шофман. Что-то он в последнее время скис. Не снюхался ли с Голиковым? Участковый уже не один раз бывал у него на квартире. Правда, не забывал он и его, Эрга-ша Каримова.

Ничто не волновало лишь одного участника этой разноликой компании — Азиза Садыкова. За участие в последних выездах в соседний город Эргаш уплатил ему наличными, и он ни на что не обращал внимания, перебирая в руках хрустящие купюры. Деньги были его страстью. Они затмевали абсолютно все и делали владельца машины самым надежным орудием Эргаша.

Каримов представил Анатолия Садыкову.

— Поэт Депринцев.

Рисуясь, Анатолий продекламировал приглушенным, тягучим голосом:

Я очень рад, друзья, что случай Меня привел сегодня к вам,

Что в нашей жизни невезучей Есть место истинным друзьям!

Что есть на свете вы, Садыков,

Что вместе с вами сотни миль Бок о бок по стопам великих Прошли Георгий и Равиль.

Это произвело на Азиза потрясающее впечатление. Жорка и Равиль оказались равнодушными. Правда, Муртазин, чтобы блеснуть начитанностью и некоторым знанием поэзии, заметил как бы между прочим:

— Лишь люди с острым умом могут за считанные секунды сочинить подобный экспромт!

— Ты прав, душу из меня вон! — поддержал его Жорка.