На все руки доктор

— Несмотря на то что вина моего брата так и не была доказана, на род упало несмываемое пятно позора, — Кокордию мелко затрясло, она сжимала губы и кулаки. — Готаров выгнали из столицы, выжгли дар целителей у всех, даже у детей… О, мне тогда было двенадцать. До сих пор помню боль, когда горит и плавится магический источник. Нам запретили не только занимать государственные должности, но и лечить.

— Какое расточительство! Ваш король идиот.

— Не тебе судить, ты не знаешь нашего мира с его законами. А грехи отцов падают и на детей, и на внуков.

Я больше не перебивала, слушала внимательно, и эмоции графини передавались мне.

— Потом в графство Готар нагрянули дознаватели с обыском, они хотели изъять семейную библиотеку — ценнейшие книги по искусству целительства. Но брат оказал сопротивление и погиб, а книги… Книги он успел спрятать, только никто не знает, куда. Дознаватели их не нашли, а отец сумел убедить всех, что они — выдумка, их не существует.

— Но они есть.

— Да. Только толку, — Кокордия горестно вздохнула, — род быстро пришел в упадок, мы обеднели, старики умирали, а дети… Дети у нас почти не рождались.

— Почему?

Меня снова пронзил цепкий взгляд, полный затаенной печали.

— Выжигание дара плохо сказывается на способности к деторождению. Мой старший брат погиб, не оставив наследников, двое средних тоже не нажили детей. Кузены и кузины — та же история.

— Выходит, эта процедура убивает не только магический дар, но и фертильность.

— Я не знаю твоих иномирных слов, но, наверное, да. В нашем роду только мне повезло, я была самой младшей. Вышла замуж и родила сына, а у него появилось четверо детей.

Старший брат, чьего имени я пока не знаю, Олетта, Костадин и Дафина.

— Только никому из них не повезло родиться целителем, выжигание дара затрагивает и потомков. Кроме…

— Кроме Олетты, — закончила я. — Но она была каким-то неправильным целителем, верно?

Кокордия снова загрустила. Этот разговор не доставлял ей ни малейшего удовольствия, но она старательно боролась с собой.

— Ты когда-нибудь слышала о некромантах?

Я задумалась. Что-то зашевелилось в памяти, а потом пришло осознание.

— Ах вот какой у нее второй дар, — выдохнула и бросила опасливый взгляд на дверь.

Кокордия мрачно кивнула.

— Некромантов давно нет на наших землях, этот дар под запретом. Их уничтожили либо изгнали сотню лет назад, но иногда, очень редко, в магически одаренных семьях рождаются дети с таким даром. Его невозможно выжечь, только приглушить на время. А уж если власти узнают, что кто-то укрывает некроманта, ууу… — графиня покачала головой и красноречиво выпучила глаза.

— Я поняла.

Ну и расклад. Не повезло Олетте, что тут скажешь.

— И ваша семья решила спрятать ее в монастыре? А как вы поняли, что у нее имеется такой дар?

— С раннего детства она пыталась потихоньку лечить кошечек, собачек, мы не могли нарадоваться, думали, что целительство возвращается к Готарам, что теперь все будет хорошо. Но постепенно начали замечать все больше странностей, Олетта развивалась не как нормальный ребенок. Она будто существовала и в этом мире, и не в этом одновременно.

По рукам поползли холодные, мерзкие мурашки. Какая жуть, батюшки!

— Быть может, если бы она жила где-то в другом месте, где не гонят некромантов, ей бы удалось стать великой волшебницей, — графиня посмотрела в окно, с которого я попросила снять штору. Теперь сквозь стекло пробивался мутный дневной свет.

— А может, так и есть? Может, твоя внучка тоже попала в другой мир, как и я? Это было бы справедливо.

— Как бы то ни было, мы уже не узнаем правду.

Померещилось, что морщины вокруг тонких губ графини разгладились, словно она пыталась улыбнуться. Наверное, представляла, что сейчас Олетта где-то счастлива.

— Но дай мне продолжить. Однажды слуга полез на крышу сарая, чтобы залатать дыру. Неосторожно ступил, сорвался и сломал руку. Олетта была поблизости, она бросилась к нему и хотела облегчить боль, но… — Кокордия отвела взгляд и схватилась пальцами за ручки кресла. — Вот тогда-то мы поняли, что девочка владеет не только целительством, но и некромантией. Она играючи умертвила беднягу, тот ничего и не почувствовал. Парные дары — большая редкость. Особенно противоположные.

— Одной рукой лечит, другой калечит, — пробормотала я. — Воистину не дар, а проклятье.

— Вот именно, — согласилась она.

— А что было дальше?

— Повезло, что никто из слуг не понял, что случилось на самом деле. Мы жутко испугались, ведь тогда уже родились маленькие Дафина и Костадин. Одной был годик, второму — два. Их мать билась в истерике, боялась, что Олетта может нечаянно навредить братику или сестричке.

И было решено отправить ее в монастырь Пресветлой Матери. Его настоятельница была большой должницей моего отца, она не выдала никому, что Олетта наполовину некромантка. Более того, служительницы монастыря умели блокировать страшный дар.

Я старалась навещать внучку, ведь после этого ее родители от нее отвернулись. Они просто боялись, — Кокордия недовольно поджала губы. — А я ее жалела. И знала, что из-за конфликта двух противоположных даров она долго не протянет.

— Так, стой. Выходит, она погибла из-за этого? А как же я? Я ведь чувствую себя относительно нормально. По крайней мере, помирать не собираюсь.

— Сомневаюсь, что она погибла из-за дара. У нее в запасе еще было время. Теперь ты понимаешь, почему я сказала, что ты сама не рада будешь, попав в это тело? — она задержала на мне строгий испытующий взгляд.

И внутри все всколыхнулось. Я ощутила небывалый душевный подъем, откашлялась и проговорила:

— Это ты не понимаешь, что второй шанс на жизнь дан мне не просто так. Я должна исполнить какую-то миссию, пройти свой путь до конца, не свернув и не споткнувшись. И никакие некромантские штучки, никакие противные графья мне не помешают. Поняла, Кокордия?

Лицо графини тронула улыбка.

— Какая ты самоуверенная. Чтобы контролировать дар некромантии, надо иметь очень много внутренней силы. Это должен быть не человек, а гора, кремень. К тому же душа должна быть чистая и светлая, только свет и добро способны победить смерть.