Набат-3

От голоса Бехтеренко в трубке пахнуло нормальной жизнью.

— Святослав Павлович, а это я тебе спать не даю.

— Игорь Петрович! — очень удивился Бехтеренко.
– Вы от куда звоните?

— Из Балашихи, - невозмутимо ответил Судских.

— Как вы там очутились? Водитель говорит, что выса­дил вас у санатория в Старой Руссе. 11 уте шествуете?

Препираться не было смысла, много времени уйдет: Бехтеренко не подозревал о том, что знал Судских, — сдвиг во времени измени.;! события,

— Все в порядке, уверил он. — Отдыхаю.

— О событиях последнего дня в курсе?

— Нет.

— Тогда слушайте. УС И передают и МВД, меня от­правляют в отставку, на мое место приходит Мастачный.

— Как Мастачный? — возмутился Судских, будто он ос­тавался в прежней ипостаси. — С ума посходили наверху?

Так Мастачный. Старый знакомый министра. Нын­че все дерьмо всплывает на поверхность.

Судских намеревался в запальчивости спросить, с чего вдруг переиодчинения, но разумно осекся: другое время, средина года сатаны, и Бехтеренко всего лишь его зам по оперативной работе. Спросил о другом:

— Я в розыске?

— Ну, Игорь Петрович, вы заотдыхались, — хохотнул Бехтеренко, и в таких случаях следует продолжение: беле­ны объелись? — Как помнится, вы решили отдохнуть пару дней на нашей базе в Старой Руссе. Нужны, конечно, вы, но решили до сегодняшнего дня не беспокоить. Л тут вы­яснилось. что вас там нет. Президент Воливачу трепку дал. без вас передача невозможна. Вы надолго в Балашиху?

— Об этом потом, — не стал Судских бередить созна­ние Бехтеренко. Не по телефону выяснять, почему одни считают сю опальным, а другие не подозревают об этом. — Слушай, Святослав Павлович, организуй машину за мной и рубликов сто передай с водителем. Я тут в ларек за­должал.

— Сей момент, Игорь Петрович! — обрадовался Бех­теренко. — Жду с нетерпением! И сразу ко мне.

Довольный разговором, Судских положил трубку и по­вернулся к сотнику с таким видом, будто тот его убеждал в обратном, а он не в опате и через час-другой отбывает... И не надо ломать голову: хорошо это, национальное дви­жение, или чревато бедой для страны?

Сотник стоял перед ним навытяжку, но смотрел мимо Судских. Посмотрев в ту же сторону, Судских увидел у входа Буйнова.

— Вы еше бдите? — удивился он.

Из-за вас, Игорь Петрович, — без особой радости ответил Буйнов. — В отличие от вашего зама я радости не проявляю. Поднимемся ко мне, я все вам объясню...

Недоумевающий Судских поднялся вслед за Буйновым на второй этаж. Не все, видать, складывается удачно, пле­тет сатана свои узелочки, развлекается...

— Присаживайтесь, — предложил Буйнов и подошел к своему столу, откуда взял лист бумаги. — Это копия при­каза, и, прошу верить, подлинная: «Приказ JNfi 216/24.

Параграф пятый Согласно указу президента от 22 июня 1998 года о пере­формировании структур армии, внутренних войск и ФСБ, приказываю:

Расформировать УСИ и передать его в подчинение МВД. Лабораторию— вычислительную технику и прочее оборудование — передать в отделы 2,3,4 Управлений МВД. На базе УСИ создать Управление подвижной вневедом­ственной охраны при администрации президента РФ.

Параграф шестой Генерал--лейтенанта УСИ Судских И.П. от обязанностей директора освободить и обьявить розыск, как опасного госу­дарственного преступника, в кратчайший срок. Ответственность за вышеперечисленное возлагаю на директора Управления под­вижной вневедомственной охраны при администрации прези­дента РФ, генерал-майора Мастачпого.

Министр МВД С. Барабашкин».

Судских явственно представил физиономию Барабаш­ки на со щечками суслика и чертыхнулся. Очень нужную фигуру нашел президент на этот пост. Веселенькие пере­мещения, прямо-таки крайне необходимые по нынешним временам! Другая отвратная физиономия вообще вызыва­ла желание и чертыхаться, и плеваться: Мастачный! Без­дарь и тупица лимитчик. Еще и в генеральском звании! Щедр на подарки сатана, остаюсь сделат ь премьер-мини- етром какого-нибудь комсомольского трепача из окруже­ния Гайдара — Чубайса, и можно лапти сушить.

— Что делается, твою мать! — не сдержался Судских. Этому документу он не мог не верить.

— Теперь вы видите всю глубину пропасти между вами и человеком, которому присягали в верности? У этой суки нет ничего святого, предаст и продаст всех но указке сво­ей вонючей дочечки и прочей сволочной компании. Те­перь вам понятно, что ваша интеллигентная сдержанность только на руку этому вахлаку в стремлении растоптать остатки величия России? Кстати, он никогда не был рус­ским, помесь мордвы с евреем, хуже не придумаешь. Злое присловье помните? «Москвич» — не машина, мордвин — не мужчина?

— И все же по такому варианту я не могу различать людей, зло ответил Судских. — Из-за одною мерзавца всю Россию на помойку выбрасывать нельзя. Никто тако­го права никому не давал.

— Успокойтесь, Игорь Петрович, — остужал Буйнов. — Сейчас не время обобщать. Я с вами откровенен по одной и весьма важной причине: вы с нами или собираетесь нас по­кину! ь? Я ведь не ставлю вопрос: или против нас? Каждый человек, тем более честный человек, волен выбирать свой путь без подсказок. Только я хочу уберечь вас от излишней доверчивости. Я понимаю, что вы прямо сейчас готовы сбе­жать отсюда и никакие доводы вас не остановят. Что после­дует затем? Вас арестуют и долю будут разбираться, есть за вами вина или нет. Если ист — обязательно найдут. И слух будет опережать действия ваших друзей, что вы государствен­ный преступник. А за это время вас выжмут на жмых, от вашей спортивной стати останутся «галочки Коха. Это ешс в лучшем случае, а в худшем — с вами поработает ОМОН. Сейчас, как говорится, круче солнцевских только шаболов- ские. У этих ребят один способ дознания: мешок на голову и дубинкой но всем частям. Знаете, почему с мешком на голове?

Судских настороженно молчал.

— Чтобы не видеть, кто в мешке, вдруг родная мама. Повторяю: для них ничего святого нет, ваша жизнь для них ничего не значит. А для нас очень значит.

— При чем тут — я ваш или не ваш? — пытайся уяс­нить ход рассуждений Судских.

— Это президенту безразлична судьба его вчерашних друзей и помощников, а за своих мы горло перегрызем. Удовлетворены, почему я так настойчив?

И все же я не имею права с бухты-барахты перейти к вам на службу. Тут антипатии и симпатии роли не игра­ют. Поймите меня правильно, письменного приказа о моем отстранении мне никто не вручал. Здесь я педант. Приняв ваше предложение, я автоматически признаю вину, кото­рой за мной не водилось. Давайте дождемся встречи с Бех­теренко.

— И ведь не могу вам возразить, развел руками Буй­нов. — Редко встречаются в наше время кристально чест­ные люди. Вы из таких, и скажу заранее в знак моего к вам высокого уважения: что бы с вами ни случилось, при­мете вы мое предложение или нет — горло перегрызу ва­шим обидчикам.

— Спасибо. — буркнул Судских. Он чувствовал себя неловко и всегда испытывал неловкость, когда кто-либо уверял его в дичайшей к нему нежности. Ничего особен­ного в нем нет.