Набат-3

Профессор безо всякого озадачился, но незнакомец вы­кладывал дело споро и бойко, а подкупило его другое — грамотно:

— Понимаете, какая петрушка произошла? Я из ЦКБ, при­вез рентгеновские снимки Судских, они вам понадобятся, мой шеф приказал обязательно передать их вам.

Какой шеф, какие снимки? Лупевич, которому уже ис­коверкали утренние часы, «доходил», ожидая ясности.

— Шеф лаже машину свою послал, пойдемте, снимки в машине, — старался не потерять темпа Крокодил.

Лейтенанту было безразлично, какие ведомственные недочеты мешают движению, и Луцевичу были абсолютно не нужны эти снимки, по, как человек воспитанный, он послушно двинулся за незнакомцем, который втерся между ним и лейтенантом, увлекая его к «тойоте». Лейтенант веж­ливо отстал.

Прошу, предложил хозяин и распахнул заднюю дверцу «тойоты». Сидевший там охранник живо выбрался наружу, а Крокодил занял его место. Луцсвич добродушно ожидал окончания вынужденной задержки.

— У нас секунды, Олег Викентьевич, — начал Генна­дий, не сводя глаз с лица Луцевича. — Сделайте так, что­бы генерал Судских на сутки задержался в клинике. Он в опасности, его незаконно удерживают под арестом, до опе­рации его довели менты, избили. Решайтесь, Олег Викен­тьевич. Либо золотым крестом одарю, либо чугунным. За генерала жизнь отдам.

— Да не отпущу его так сразу, — добродушно говорил Лу­певич. А остальное меня не интересует. Будьте спокойны.

Говоря о спокойствии, Луцевшгтем не менее прекрас­но отдавал себе отчет, какие сложные интересы свели его с незнакомцем, который явно подвирал, причислив себя к врачебному корпусу, и сама операция под надзором со­бровцев — из рук вон происшествие, и пациент, которого он еще не видел, но познакомился с высокопоставленным милицейским чином, сложно и путано втолковывавшим ему о необходимой секретности. Как врач, он обязан при­ложить максимум стараний для успешной операции, как человек, он симпатизирует не милицейскому чиновнику с бегающими глазками, а этому незнакомцу, который явно рисковал, знакомясь с ним.

— Все будет хорошо, — уверил он незнакомца.

— Верю и уважаю, — по-прежнему пытливо смотрел на Луцевича Крокодил.
– Жизнь моею товарища в на­дежных руках.

Лейтенантик что-то учуял: физиономии сопровожда­ющих врача из ЦКБ ему но вкусу не пришлись.

— Посмотрели снимки? — спросил он, когда Луцсвич перебрался в милицейскую машину. Взгляд был подозри­тельным.

— И смотреть не стал, — мах пул рукой профессор. — В ЦКБ всегда перестраховкой занимаются. Вот на иност­ранной .машине приехать — они MOiyT,а лечить никогда не умели. Паркетные шаркуны, а не врачи.

Лейтенант успокоился.

2-9

Столица ойкнула, услышав про очередное кровавое преступление мафии — о нападении средь бела дня на одну из престижных клиник. Число жертв измерялось тысячами, пролитая кровь — литрами, саднило души от рассказов оче­видцев. Когда дым рассеялся, выяснилось: дым — дымом, шум — шумом, но никто не пострадал. Врут, решил обыва­тель, прячут от людей правду. По Москве загуляла другая версия, опять же со слов очевидцев: наркоманы прорвачись сквозь охрану, учинили погром, похитили наркотические препараты и скрылись. Простенько так постучали и исчез­ли.

Самая говорливая радиостанция «Эхо Москвы» прове­ла опрос среди радиослушателей: как поступать с зарвав­шимися бандитами? Мужчин-респондентов и нормальных людей среди опрашиваемых было не так много: средь бела дня они трудились и и глупых опросах участия не прини­мали, зато пенсионеры и безработные трикотиновые тет­ки старались вовсю. Именно от этих последних зави сели почти все исследования и опросы. Привыкшие в прежние" времена гонять чаи в рабочее время и висеть на телефонах в советских учреждениях, профкомах и райкомах, рабо­тать они не умели, но обвинять наловчились классно. Хоть чго. Хоть оральный секс, считая, что это крик во время случки, хоть врагов Кубы. Так вот, трикотиновые тетки на чем свет стоит клеймили разгул бандитизма, когда страна в трудном положении. То есть в очередной раз беременна от Ельцина, а бандиты не дают закончить половой акт. А из-за этого новый аборт. А не с кого брать алименты. А Ельцин не виноват, он сделал все честь по чести.

Сам президент где-то там сказал перед прессой: мы, сказал, не потерпим, сказал, подобного, сказал, безобра­зия. Сказал и добавил главное: понимаешь. Пресс-секре­тарь президента оформил его высказывание в удобовари­мое. Пояснил, так сказать, как сказать понятнее.

Из всего этот получилось лицо страны правдивой леп­ки: президент был в курсе всех событий и твердо держал в своих руках кормило, средства массовой информации до­носили до всей страны и до самых зарубежных окраин реальность происходящего, а глас народа, он же глас Бо­жий. говорил решительное «нет» преступности. Все хоро­шо, одним словом: народ и Ельцин едины.

Лишь телепрограмма «На самом деле» озадачила пуб­лику рядом существенных вопросов:

Какого черта столько собровцев находилось в клини­ке, вокруг клиники и на этаже хирургии?

Какою хрена кучка вооруженных наркоманов врыва­ется в тщательно охраняемую клинику, если они нарко­маны и могут бесхлопотно обменять валье на свободно 11 рода васм ы е дур ь и ш и pv?

Какого рожна мы усаживаем себе на голову ограни­ченных умом и средствами, а глас Божий у нас выражают трикотиновые тетки?

Вопросы остались бел ответов. О Судских вообще ни слова.

Дурное времечко. Сплошь замешенное на безбожном вранье и массовом оглуплении.

Прослушав последние теленовости, Гена Крокодил от­правился на кухшо готовить обед. Как вор в законе, он сохранял обет безбрачия. Сам себе готовил, сам брюки гладил. Как человек разумный, по состоятельный, особ­няков по заводил, а поступил иначе: купил несколько квар­тир на подставных лиц и в целях конспирации время от времени менял их и переезжал с места на место. Обстав­ляться любил основательно. Его кухне могла позавидо­вать любая домохозяйка. Только хозяйка готовила на кух­не, а досуг коротала возле телевизора, набираясь видеоглупостей. Гена же, Крокодил который, досуг про­водил на кухне, а на телевизор выходил посмотреть скеп­тически. Этот лупастый товарищ, кроме вранья, ничего ему не говорил, а единственно правдивая информация в программе «На самом деле» начиналась после десяти ве­чера, когда у Крокодила полным ходом шли «стрелки», разборки и лесные арбитражи. Он принципиально не дер­жал на кухне телевизора, обходясь радиоприемником. С утра выслушивал циничные комментарии по «Серебряно­му дождю», а позже сравнивач их с одиозной радиостан­цией «Эхо Москвы». Первая радиостанция уверяла ею в собственных суждениях, а «Эхо Москвы» вполне умело старалась разуверить его, что не все гак плохо в королев­стве. Делалось это посредством все тех же опросов трико- тиновых теток и дремучих пенсионеров.

Включив радиоприемник, Геннадий взялся за готовку. В доме были гости, и срамиться он не хотел. Умел и лю­бил ютовить. Замыслив плов, он принялся методично шин­ковать морковь и лук, пока в казане вытапливалось кур­дючное сало.

Кто должен уступить первым: шахтеры или правитель­ство? — вела опрос радиостанция «Эхо Москвы».

Трикотиновые тетки гневно осуждали шахтеров. Они- де разрушают экономику страны, и бить их надо почем зря, и расстреливать на месте.