Начало пути
Шрифт:
«30 августа 980 год после падения Империи.
Хм, интересно, что же все-таки пишут в дневниках?
Я такой-то, проживаю там-то, с матерью и отчимом. Точнее, с матерью. Отчима вечно где-то черти носят, правда, в данный момент он находится дома. Вернулся вчера из какой-то очередной экспедиции в честь очередного ботанического мутировавшего чуда, которое было торжественно утром высажено в теплицу. Не понимаю я этой любви к цветочкам. Скорее всего, это происходит из-за того, что я Темный маг. Нас осталось очень мало, по пальцам пересчитать можно, причем одной руки вполне для этого хватит. Обидно, я читал некоторые хроники: когда-то прославляющие Прекраснейшую из всех дам, в роскоши купались в прямом смысле этого слова, а я с морковки на хрен перебиваюсь. Несправедливо это как-то, да и странно: зачем быть некромантом, если о Смерти знаешь только в пределах своей религии? Да и ту преподавали тебе через пень колоду. Так что можно смело назвать самого себя атеистом.
Про отца мне рассказывал крестный, ставший по каким-то неведомым всем окружающим обстоятельствам другом Казимира Фолта. Больше из недомолвок, чем из полноценных рассказов, я смог составить определенную картину, которая, если быть совсем честным, меня не слишком радовала.
Казимир с самого рождения был переполнен энергией, которая требовала от него бурной деятельности, работы руками, жажды творчества. Все бы ничего, но остывал он в своих порывах быстрее, чем даже начинал что-то делать. Его слабый, эгоистичный и взрывной характер превращал поначалу отца в моменты приступа ярости и злобы в настоящего деспота. Но вскоре эти эмоциональные порывы пришлось запереть в себе, потому как маме быстро надоели его выкрутасы и она указала ему на дверь, послав в неведомые дали, даже предложила перед этим ему нарисовать карту. Он абсолютно не был приспособлен к занятиям, связанным с физическим трудом, так как, по его мнению, он был достоин большего. Его самооценка была слишком завышена, буквально до уровня Бога. Цели, правда, со временем легко стали меняться на более низкие. Работа, быт, деньги и стабильность — это те проблемы, которые он хотел бы не замечать. Впрочем, нужно отдать ему должное, он просто не мог существовать без семьи, но, вероятнее всего, семья просто давала ему возможность не думать о быте, деньгах, работе и стабильности, так как это всё упало на плечи его молодой супруги. Неудивительно, что он пристрастился к спиртному. Удивительно, что у Казимира смог появиться сын. О причинах его смерти мне так и не рассказали, но я знаю из его медицинской карты, что у него было слабое сердце, болели печень и поджелудочная железа, что не удивительно. Его тяга к спиртному дала о себе знать, даже несмотря на высокий уровень нашей медицины. Так что можно практически смело говорить о том, что он умер совершенно здоровым.
Но я отвлекся... На чем я остановился? Ах, да, на отчиме. Добрейшей души человек, мягкий и ранимый. Наверное, поэтому, несмотря на профессорское звание, его никто к студентам не подпускает, они же его съедят бедного. Вот брал бы пример с матери. Глядя на нее, можно смело утверждать, что она при желании сможет составить достойную конкуренцию капризной Прекраснейшей. И говори после этого, что женщин Темных не бывает. Бывают, скорее всего. Только хорошо маскируются. Так что маму я очень люблю, но побаиваюсь, а отчима воспринимаю, как неизбежное зло, не способствующее моему комфортному существованию. Но, как ни странно, в последнее время часто ловлю себя на мысли, что что-то вроде привязанности у меня к нему все же есть. Ужас какой! Так, пометку нужно сделать – сходить к психиатру. Потому что у темного мага и моего отчима может быть только одно общее — еда. И то не факт! Он же у меня этот, как их, слово есть такое неприличное, а... вегетарианец! Ему салатики всякие подавай, огурчики, морковку, а я мясо хочу, мясо! И рыбу иногда, всякая капустка уже никуда не лезет. А самый страшный из моих кошмаров произошел лет пять назад, когда отчим заразил вегетарианством маму. С тех пор мясо мне только снится. И потом все еще удивляются, почему я такой маленький и хрупкий. А как я могу стать высоким крепышом, если мне из белков достается только соевый? Это же элементарная физиология, мать мою волшебницу!
Это же подтвердил мне крестный. Как оказалось, у Темных энергия по-другому распределяется и очень много ее идет на производство специального защитного поля, которое делает нас неуязвимыми для большинства проклятий обычных магов, да и для заклятий стихийников тоже. Вот то, что должно было в рост пойти на поле и перемалывается. И то мне часто кажется, что от недоедания моя защита не очень надежная. Когда я заикнулся о мясе маме, она заткнула меня очень простой фразой: «У нас нет денег. А овощи – вон в теплице растут». Вот так и живем. Точнее жили, до сегодняшнего дня.
Моим воспитанием пытался заниматься отчим, но по причине своей хронической занятости, а также по причине моего несахарного
характера все его усилия пропадали впустую. Мы с ним просто на разных языках разговариваем. Маме тоже некогда. Несмотря на наличие большого количества кобольдов, вся забота о немаленьком доме – единственном, что у нас есть, и то потому, что дом входит в майорат и его невозможно продать, лежит на ней. Наши кобольды – это нечто. Более ленивых существ, наверное, не сыскать на всей Земле. Так и получилось, что рос я как сорная трава в обожаемых отчимом теплицах. И некому было заняться моей прополкой и окультуриванием.К счастью, в поместье очень большая библиотека, где собраны просто уникальные вещи, сохранившиеся со времен разрушительной войны, на которые не поднялась в свое время рука ни у одного из моих предков, в плане извлечь из их продажи сиюминутную прибыль. Так что, едва я научился читать, где-то лет в семь, я вплотную занялся своим самообразованием. И меня это вполне устраивает!
Единственный человек, который хоть как-то может на меня влиять – это крестный. Алекс к этому времени уже разменял восьмой десяток, но старым и немощным он не выглядел. Высокий, стройный, даже скорее тощий, очень прямой, с пронзительным взглядом серых глаз и постоянной полуулыбкой на губах. Единственным, что выдавало его возраст, были длинные седые волосы, которые он постоянно забирал в хвост. Крестный никогда не стеснялся доносить до меня важную информацию через ремень. Жестокий человек, но не могу сказать, что в этом плане он не прав. Не знаю, что бы из меня выросло, если бы не его карающая длань, приходящая на помощь матери обычно очень вовремя. Арес в это время только руки заламывал: как так, бить ребенка? Это же ужасно и противоестественно! И он всегда так забавно удивлялся, когда я выбирал из наказаний ремень сам, обменивая его на сидение в своей комнате или стояние в углу. Арес до сих пор не понимает, что мне лучше порку выдержать и топать заниматься своими делами, чем зря терять время, разглядывая обои, стоя в углах.
Но я опять отвлекся. Событие, изменившее в корне мою привычную жизнь, которая меня вполне устраивала, и заставившее начать вести дневник, произошло сегодня, но начну по порядку.
То, что день явно не задался, я понял еще с самого раннего утра. Есть хотелось жутко, причем хотелось бифштекса, на крайний случай, яичницу с беконом. А на столе опять стояла какая-то зеленая дрянь. Сижу, ковыряюсь в этой... дряни и размышляю о смысле жизни.
Мои тягостные думы прервал крестный, вошедший как обычно без стука и бесцеремонно усевшийся напротив меня. Мама вежливо предложила ему присоединиться к трапезе. Та гримаса, которую скорчил Алекс, только посмотрев на салатовые сопли, еще до официального отказа дала понять, что он думает о нашей еде.
Подождав, когда мы все насладимся завтраком, он встал со стула и, вытащив из внутреннего кармана конверт и какую-то толстую тетрадь, с ухмылкой отдал письмо мне.
Глядя на сургучную печать, я понял, что это не к добру. Мама чему-то улыбнулась и, пробормотав что-то типа: «Ну наконец-то, хоть чему-то его там научат», расписалась в той большой тетради и ушла к себе. Особой радости на ее лице я не заметил, но и грусть – тоски – печали тоже, что не могло не насторожить меня еще больше. Я повертел конверт в руках и решил не оттягивать судьбу в долгий ящик. Вскрыв конверт, я обнаружил в нем официальное постановление о моем аресте. Дословно там было следующее:
«Мистер Нейман!
Рады сообщить вам, что вы обязаны явиться для прохождения обязательного обучения с 1 сентября 980 года по 30 июня 985 года в школу Вольфнест.
С уважением, куратор вашего курса Айрис Бретт».
– Это что? – я перевел взгляд на крестного, который задумчиво окидывал меня взглядом.
– А ты разучился читать? – усмехнувшись, ответил он. – Это обязательная программа обучения для всех магов, принятая пятьсот тридцать один год назад. Только не говори, что ты об этом не знал.
– Знал. Просто не думал, что это меня коснется. – Я злобно сжал кулаки и глубоко выдохнул.
– А чем ты отличаешься от других?
– Ну, я Темный, вроде, – сквозь зубы процедил я. Мой мозг до конца не мог осознать одну единственную мысль: буквально завтра меня под конвоем поведут отбывать срок за преступление, которого я не совершал.
– Я тоже, – этот… старик, нагло улыбался и буквально наслаждался ситуацией.
– Но это не мешало тебе учиться дома! – буквально прокричал я. – И отцу моему тоже!
– Это просто стечение обстоятельств. Так получилось, что про нас просто забыли.
– А ты про меня забыть случайно не мог? Ты же директор этого гнезда!
– И что? Это должно освободить тебя от ответственности перед обществом?
– Да.
– Как лаконично. В общем, собирайся, я тебя подожду. Буквально через час мы отправляемся.
– Как через час? – я обессилено рухнул на стул и еще раз перечитал письмо. – Мне же только завтра туда.
– Завтра у тебя уже начнутся занятия. А сегодня мы должны прибыть в замок. Тебя я оставил напоследок, чтобы больше никуда не отлучаться и проследить, чтобы ты никуда не сбежал. А то я же тебя знаю.