Начало Водолея

В течение длительного времени, но все же по ускоренной программе, шло обучение оберлейтенанта Вендта дружбе с Войтецким.

Для начала Вендт решил изучить Войтецкого и для этого вылетел в Берлин. Здесь он встретился с фрау Гильдой. Фрау Гильда, как это ни странно, мало знала мужа, а красивому незнакомцу доверилась сразу.

Поручив ее и дочь специальной службе наблюдения, Вендт вылетел обратно в Центр.

Выйдя из самолета и сделав первые несколько шагов по острову, Вендт прислушался. Не было ставшего за несколько дней привычным воя сирены, не было стрельбы. Кругом росла экзотическая трава, покрытое сеткой небо все равно, несмотря на принятые меры предосторожности, было синим. Бушевал океан. Его волны, набегая одна на другую, брызгами разбивались о скалы, и Вендт на одно мгновение подумал: "А зачем я здесь, чтобы уничтожать"? Но тотчас же взял себя в руки. Он здесь, чтобы уничтожать не это, не природу, он должен уничтожать тех, кто на эту природу посягает, он здесь, чтобы уничтожить и превратить в рабов большинство, и тогда меньшинство скажет ему спасибо. Вот за это "спасибо" и работал Вендт. Ничем, впрочем, не рискуя. Подумаешь, обмануть полусумасшедшего ученого, войти к нему в дружбу - вот и все дела.

Но зная уже романтическую натуру Войтецкого, он понимал: надо было не переиграть.

Первая встреча была организована Вендтом на берегу океана. Провокатор делал вид, что не замечает Войтецкого, совершающего свой утренний моцион. Вендт громко декламировал себе под нос стихи.

А Войтецкий думал в этот момент о своей семье, и странные звуки человеческого голоса, сложенные в рифмованные строки, заставили его остановиться. На острове, призванном сеять смерть, на острове, оцепленном тысячами рядов солдат Вермахта, звучали стихи! К этому было привыкнуть еще труднее, чем к постоянным бомбежкам.

Глава 17. Полстакана женщины

Утверждения о том, что распространение

опасного заболевания - синдрома приобретен

ного иммунодефицита (СПИД) началось с тер

ритории Африки, не выдерживают критики,

отмечается в докладе французских ученых

Жакоба и Лили Сегал. По своей структуре

вирус СПИД - искусственный продукт, полу

ченный в результате манипуляций с генами

человека. Структура генов этого вируса резко

отличается от структуры генов африканской

зеленой обезьяны, ранее названной некоторыми

специалистами в качестве разносчика СПИД.

(Из архива Вождаева)

Консервированные мутанты - вот в чем была идея Войтецкого, и с этой идеей считались все, более того, терпели Войтецкого, потому что он был именно тем, кто мог бы эту идею осуществить.

Мирослав работал день и ночь.

Вендт преданно следовал за нм по пятам. Мало что понимая в том, что делал Войтецкий, он тем не менее своей неусыпностью тоже помогал делу.

Однажды Войтецкий был расстроен, подготавливаемый им опыт не давался в руки, как кошка, напуганная собакой. И вдруг, увидя Вендта, ученый как-то по особенному взглянул на него и. Подведя к столику с только что изготовленными препаратами, заявил: "Выпейте, герр Вендт", - и подал ему стакан с яркой, похожей на разболтанный желток, жидкостью.

Вендт, не зная наверняка, что предлагает ему Войтецкий, пошутил, дескать, здесь, видимо, яд. Мирослав ответил невразумительно. Тогда Вендт незаметно окунул палец в раствор и дал его понюхать лабораторной мыши, сидящей неподалеку в клетке. Мышь облизала палец и встала на задние лапки. Вендт с интересом разглядывал ее.

Войтецкий, казалось, занимался своим делом. Вдруг он спросил: "Выпили, Вендт?"

Вендт поднял полный стакан.

– Не пейте, это вам не нужно, вы и так хороши, но попробуйте заставить это выпить кого-нибудь из них.

Вендт сразу поставил стакан на столик.

– Что это, черт возьми?
– спросил он.

– Это мутанты, Вендт, формула бытия, и эта формула создана мной.

– Означает ли это, герр Войтецкий, что все, принявшие это снадобье, станут думать и действовать по вашему образу и подобию?

Войтецкий задумался. Он не был готов к ответу. Ему попросту не приходила в голову мысль, сформулированная только что Вендтом.

Вендт принял молчание Войтецкого за его поражение.

– Скорее всего вы правы, Вендт, но только для фантастических книг, на самом деле это, конечно, не так. Я вывожу из подкорки мозга в кору (специально говорю вам столь примитивно, понимая вашу неграмотность) не свое мироощущение, а все то доброе, что годами вытравливалось и забывалось людьми. Так что смело пейте - станете добрым и отзывчивым.

– Намекаете на уничтоженную доктрину совести?

– Постоянно о ней думаю... Впрочем, если не хотите, не пейте.

Соотношение сил на острове становилось странным: побеждал Войтецкий не своими действиями, а тем, что на запрос о возможности ликвидации его приходил неизменный циркуляр - "оставить впредь до особого распоряжения". Это бесило Лорингофа. Он начинал понимать, что в том случае, если такой приказ, наконец, прибудет, его, как свидетеля создания сверхсекретных боеприпасов, также ликвидируют.

Обстановка на острове стала взрывоопасной.

От всего этого с Войтецким случилось нечто вроде психического расстройства.

День, пока его приводили в порядок, был для базы безумием. Все повально перестали есть и пить, боясь превратиться, как им казалось, в животных.

Работать Войтецкий отказывался наотрез и требовал устроить свидание с женой и дочерью.

К счастью, в это время пришла шифрованная радиограмма, предписывающая немедленную передислокацию всего Центра.

Был зафрахтован пароход, который, по данным коносамента, свой фрахт должен был завершить, прибыв в Соединенные Штаты.

Груз решено было держать в верхних каютах, категорически оберегая его от любых случайностей. На этом же пароходе должна была быть эвакуирована часть наиболее ценного оборудования, которое берется отобрать и привезти в мобилизационный вид Мирослав Войтецкий. Однако Мирослав капризничал и не желал свертывать оборудование, необходимое для дальнейшей работы. Психическое состояние его вообще было таково, что даже просто общаться с ним стало невозможно. И Лорингоф принял решение - на двое суток оставить Войтецкого в покое - путь делает, что хочет.

Но эти двое суток не принесли ожидаемых результатов. Через два дня Войтецкий показался Лорингофу еще более больным, насупленным и неконтактным.

– Я хотел бы просить вас заняться делом, через месяц вам докладывать командованию, как у вас продвинулась работа. Для этого мы и должны вывезти созданные вами чудеса и продемонстрировать все это там, - Лорингоф сделал неопределенный жест рукой.

Как это ни странно, именно слово "чудеса" вдруг вылечило Войтецкого. Не лишенный тщеславия, он развеселился. И стал вдруг работать.