Начало Водолея

К тому же - он знал это прекрасно - в Доме творчества всегда можно встретить каких-то знакомых, поговорить с ними о последних указах Президента или о политике Попова и Ельцина, о том, наконец, кто на ком женат служат ли в КГБ Евтушенко и митрополит Питирим или правда ли, что у Андропова не было высшего образования и дачи, а была двухкомнатная квартира, о том, что Солодин - главный цензор страны имеет дворянское происхождение, и еще о многом таком, что ни к чему не обязывает ни мозг, ни язык, ни время, ни пространство, которое, казалось, замерло в удивлении.

Нашему Герою хотелось общения. В сущности одинокий, как все, человек. Он шел и всю дорогу убеждал себя, что и кино, и встречи, и, быть может, биллиард, и ужин (он похлопал себя по карманам брюк - бумажник был на месте) - все это его расслабит, отвлечет, а обратная ночная прогулка усыпит. И тогда завтра напишется ненаписанная сегодня глава, убьется время и наступит таинственное и немножко неудобное в отпуске послезавтра. Со своим Нестеровым. С перестрелкой...

Не лишенный воображения писатель живо представил себе, как они послезавтра с другом будут брать преступника и еще, чего доброго, своротят под откос электричку. Последнее рассмешило. Хотя если говорить всерьез, то коэффициент полезного действия деятельности правоохранительных органов, несмотря на искренние их усилия, пока именно таков: на одной чаше весов почти пойманный преступник, а на другой - пятьдесят восемь нечаянно застреленных во время операции прохожих, два сожженных дома и срытая до основания Поклонная гора.

Свернув налево и попав в ворота Дома творчества, Наш Герой прошел еще метров сто, оставив справа множество игрушечных коттеджиков, где писатели трудились, и им, по-видимому, писалось, а слева скелет так и не построенных за тридцать лет гаражей, и уже совсем было устремился к ярко освещенному подъезду главного корпуса Дома, похожего на усадебку конца прошлого века, как вдруг его внимание привлек стоящий в тени, хотя и под фонарем, человек, силуэт которого показался НГ знакомым. Легкий холодок, верный признак открытия или осенения, заставил его, не ускоряя шагов, интенсивно и быстро думать. Ему вспомнился сегодняшний разговор с Нестеровым о том, что послезавтра они будут арестовывать знакомого. И тотчас же Наш Герой намеренно изменил походку и стал прихрамывать, сутулость свою превратил в стройность и легкость, ибо понимал, что и его может узнать стоящий в тени человек, если он и есть каким-то чудом тот самый знакомый, о котором говорит Нестеров.

Наш Герой вспомнил и как зовут стоящего в тени фонаря человека, и его фамилию, и бывшую должность. И чем больше вспоминал все это, тем больше убеждался в том, что это он самый и есть. Но этого не может быть! "Что он здесь делает и кого он ждет?"

Человек не заметил Нашего Героя, и, понимая, что судьба подбрасывает ему фору, НГ не стал ее испытывать, сошел с дороги, пошел вдоль нее по тропинке, совершенно сливаясь с черными кустами, и, быть может, прошел бы мимо, теперь уже точно зная, кого они с Нестеровым будут послезавтра ждать на платформе, и пообщался бы еще с чопорными жителями писательского Дома, где показал бы и себя, но в этот самый момент человек из-под фонаря вышел на пустынную, плохо освещенную дорогу, и вышел он, вероятно, потому, что тот, кого он ждал, уже шел к нему навстречу.

Дверь освещенного подъезда Дома творчества чуть-чуть приоткрылась и выпустила легкую, изящную, миловидную девушку, которую НГ здесь раньше никогда не видел. Девушка сперва робко пошла от подъезда, потом, вероятно, узнала незнакомца и пошла быстрее, на ходу открывая крошечный зонтик, который, раскрывшись, превратился чуть ли не в парашют.

Двое встретились.

Незнакомец с жаром, но очень неуклюже принялся целовать ей руки. А она не вырывала их, по-видимому, была иностранкой. Это сразу вычислил Наш Герой и не ошибся.

– Синьорина Винченца, - первым заговорил человек из-под фонаря.
– Я счастлив видеть вас этой подмосковной ночью.

– Синьора, - машинально поправила его девушка.

– Тем более, - сказал человек. Но смутился. Потому что, видимо, сообразил, что сказал глупость.

Воцарилось молчание. Очень неудобное для Нашего Героя. Потому что, слыша начало диалога, он вынужден был затыкать себе носовым платком рот, чтобы громко не расхохотаться.

Мысль, что он схватился руками за мокрую траву, во что-то вляпался и вытирал руки этим платком, пришла ему в голову позднее, и захотелось плеваться, что еще больше осложняло дело. Но все обошлось.

– Я все сделала для вас, - сказала девушка с милым акцентом. И, Наш, прячущийся, Герой увидел, как в общем немолодой и грузный человек снова стал хватать ее за руки.

– Ну, подождите, подождите, - сказала девушка.
– Я еще не все сказала. Только через час я смогу сообщить вам имя и телефон человека, который вам нужен. Мне надо перезвонить.

Толстяк еще раз горячо поцеловал ей руку.

– Я буду ждать, - сказал он.

Девушка не пригласила его к себе в апартаменты, и он снова отступил на свое место, оказавшись в тени. Она на секундочку вернулась и спросила:

– Вы что, без зонта? Может быть, дать вам зонт?

А толстяк энергично помотал головой.

Как раз в эту пору газеты писали о разгуле итальянской мафии. И, соединив в своем сознании ведомого ему толстяка из-под фонаря с итальянкой, Наш Герой решил, что послезавтра с Нестеровым они в самом деле сделают полезное дело, вышел из своего убежища и пошел наконец к освещенному подъезду Дома.

На подъезде Дома висел плакат:

"Как просто отнять у народа свободу:

Ее надо просто доверить народу..."

Правый нижний угол его загнулся, и Наш Герой поэтому не узнал автора.

Глава 4. Начало романа

Каждый день итальянская печать сообща

ет "новые важные данные" вокруг расследова

ния причин гибели самолета с 81 пассажиром

и экипажем на борту, упавшего в воду Тиррен- ского моря у острова Устика.

Для итальянцев. Причем не только для тех,

кто потерял родных и близких, эти преступле

ния имеют особый смысл: никто не гарантиро

ван, что не станет жертвой очередного. Это

– первое. И второе: вряд ли можно ожидать,

что правоохранительные органы покарают пре

ступников, ведь они, бросив вызов государству,

постоянно доказывают свою силу и бравируют

безнаказанностью. Первое и второе опасно

взаимосвязаны.

(Из газет)

Зато он с удовольствием обнаружил, что сегодня в Доме творчества идет двадцатипятилетней давности двухсерийный и весьма способствующий отдохновению фильм "Большая прогулка" с Бурвилем и Де Фюнесом. Однако тут он огорчился, сейчас он лишен возможности пойти на этот фильм, потому что ему очень хотелось узнать, чем закончился разговор подфонарного толстяка с прелестной иностранной дамой. И, наблюдая за ней искоса в фойе, невнимательно раскланиваясь со знакомыми, он уже не упускал ее из виду, ожидая только, когда она подойдет к телефонной будке, чтобы потом снова выйти на дождь.

Ему бы следовало перекусить, но он решил, что попостится. Он был напряжен, поэтому не слишком восторженно поздоровался с двенадцатой женой известного поэта. О "Большой прогулке" не могло быть и речи еще и потому, что Наш Герой так промочил в кустах штаны, что постеснялся идти в таком виде в кино.

Словно в обмен на штаны и фильм, судьба смилостивилась на Нашим Героем. Только что виденная им на улице девушка оказалась рядом, и он смог убедиться, что она действительно мила. Легко, как старому знакомому, улыбнувшись, спросила его: