Начало Водолея

Времени оставалось мало. Эвакуация была назначена через неделю, а через пять дней к базе пришвартовался пароход, призванный увезти на своем борту страшный груз и некоторых людей, которые еще могли пригодиться рейху. Что будет с остальными -тщательно скрывалось, но наиболее прозорливые не могли не видеть, что на пароходе не поместятся все.

Глава 18. Эвакуация

"Не считая возможным ставить под сомне

ние суть рассказа фрау Гильды Войтецкой о

Центре, в котором делал или помогал делать

опыты над людьми ее муж, считаем долгом

оставить открытым вопрос о местонахожде

нии Центра, категорически утверждая, что в

акватории Атлантики такого Центра в годы

второй мировой войны не было"

(Ответ НАСА Японскому и Советскому

представителям)

– Я вовсе не расположен молчать, господин Войтецкий, - после долгого сопения проговорил наконец Вендт.
– Я вышел на прогулку, как и вы, а не на погляделки.
– Он натужно рассмеялся.

– Что это значит?

– А то, что менее чем через три дня мы с вами уже будем плыть по морю к цивилизованным странам.

– А что, война кончилась, и мы можем вернуться в Европу?

– Я не думаю, что она кончилась, но пусть вас это не беспокоит, ведь для вас же войны нет.

– Война, - подумав, сказал Войтецкий, - это когда мои близкие далеко от меня... А кто поедет?

– Примерно пятая часть всех тех, кто обслуживает наши лаборатории.

Так, переговариваясь, они шли по берегу океана и смотрели, как громадные волны, догоняя одна другую, меняя окраску, бежали к берегу, становясь все меньше и меньше и почти исчезая возле песчаного пляжа, облизывали неосторожную гальку, слишком уж близко лежащую у воды.

– Если бы вам пришлось комплектовать команду, - спросил Вендт, - кого бы вы взяли с собой для дальнейшей работы?..

Вендт хотел закончить словами "на материке", но это было бы неосторожностью, поэтому он вовремя остановился.

Войтецкий подумал.

– И вы едете, - рассмеялся Войтецкий.

– А вы против?

– Вы же предоставили возможность комплектовать команду мне.

– И вы...

– А я бы вас не взял.

– За что такая немилость?..

– Вы очень много меня пугали.

– Я просто давал вам много информации, благодаря ей вы стали сильным, не так ли?

Войтецкий подумал и согласился.

– Так как же все-таки будет с отъездом?
– настаивал Вендт.

– Вы же не назвали то количество людей, которое можно взять с собой.

– Берите всех, кто реально может вам помочь, но только минимум, прислуга там будет своя, не менее квалифицированная. Охрана тоже; если я по каким-то параметрам не гожусь вам в помощники, мы расстанемся. Я, преклоняясь перед вами, уйду.

– Ну, ну, милый мой Вендт, я ведь пошутил.

– Нет, наука прежде всего, мы делаем слишком большое дело, - шутя, капризничал Вендт.

Войтецкий отправился в коттедж. Весь день он трудился над составлением списка и вечером его уже читал... Лорингоф. Вычеркнув примерно треть людей, главным образом из числа тех, кто не внушал ему, Лорингофу, доверия, тех, в отношении кого были малейшие сомнения, и тех, кто не попал в истинный секретный список, Лорингоф счел свою задачу исполненной.

Внесенный в список людей было предложено арестовывать прямо в квартире, причем, в тайне от других, и с минимумом вещей сажать в закрытую машину и везти на ту часть острова, где пришвартовался пароход, после чего содержать на пароходе безотлучно вплоть до отбытия. Передвижение по пароходу также строжайше запрещалось. В последний день на пароход будет грузиться оборудование.

Демонтированные лаборатории, упакованные руками тех, кому предстояло остаться здесь, к исходу третьих суток были погружены на пароход.

Войтецкого не минула участь остальных. Он был тайно направлен на пароход и содержался в своей каюте. Вендт, единственный кому разрешалось передвижение по пароходу, часто навещал Войтецкого.

Ночью пароход тихо отошел от причала. Странный остров навсегда остался в истории.

Войтецкий почувствовал движение и приоткрыл глаза.

Стук в дверь каюты вывел его из себя.

"Поспать не дадут в этих плавучих застенках", - зло подумал он и подошел к двери каюты.

– Кто?

– Это я, господин Войтецкий.
– Голос мог принадлежать только одному человеку, Лорингофу, и Войтецкий, как был в нижнем белье и халате, открыл дверь. На пороге его каюты действительно стоял человек, внушающий страх всем жителям острова.

– Я хотел бы просить вас совершить со мной небольшую прогулку, улыбаясь, сказал он повелительно.

Войтецкий не посмел отказаться. Он зашел за ширму и быстро оделся.

– Скорее, - торопил Лорингоф, поглядывая на часы.

Оба вышли на палубу. Лорингоф пригласил Войтецкого на мостик. Войтецкий обратил внимание, что на палубах немного народу. Однако он встретил несколько знакомых лиц, и притом вовсе не тех, кого он рекомендовал взять на пароход с первым эшелоном.

– Вот туда смотрите, - проговорил Лорингоф, показывая в черноту ночи.

Войтецкий повиновался, но ничего не увидел.

И вдруг ему показалось, что какой-то яркий огонек вспыхнул там, куда призывал смотреть Лорингоф. Огонек разгорался. И вот это уже громадный пожар, пламя которого лижет своими языками небо.

Смутная, тревожная догадка озарила усталый мозг Войтецкого. Неужели?.. Но он переспросил Лорингофа.

– Что это?

– Неужели не узнаете, пан Войтецкий?
– цинично сказал Лорингоф, - ведь на этом острове вы прожили почти полгода и славно поработали.

– Но ведь там люди...
– упавшим голосом сказал Войтецкий.

– Там не только люди, там оборудование шести лабораторий, дублировавших вашу. Там ваши коллеги, которые не уместились на пароход, там Рихард Швабе, Неда Тилич, там...

Но Войтецкий уже не мог слышать всего этого, ему сделалось дурно.

Последнее, что он видел, было пернатое зарево огня.

Находясь без памяти, Войтецкий не почувствовал, как пароход дрогнул, как взревели его машины, как медленно стал он накреняться, отчего созданные Войтецким капсулы раскатились по всем палубам, и стал тонуть. Пароход тонул почти полтора часа... На четыре больших бота были перегружены те, в отношении которых было дано распоряжение Лорингофом.