Национальность – одессит

Войдя в мою квартиру, Вероник остановилась перед зеркалом и медленно сняла шляпку и расправила густые светло-русые волосы, как когда-то сделала ее сестра. Может быть, повторяла услышанное от Стефани, может быть, сказалось родство, может быть, чисто женское — привлечь, пленить. Она добилась своего — обнял и поцеловал в губы. Девушка прильнула ко мне всем телом, обхватила руками за шею. Меня пробило так, что забыл все навыки обольстителя, тупо поднял ее на руки и понес в спальню, где вместе рухнули на кровать. Я стремительно, не жалея пуговиц, раздел ее и себя и без прелюдии вошел в миссионерской позе. Вероник оказалась девственницей, но быстро вошла во вкус, вскрикивая-всхлипывая удивленно-радостно. Кончая, попыталась выскользнуть из-под меня, протяжно заскулив, как маленький щенок. Я тут же последовал ее примеру, словно упав в глубокую «воздушную» яму, после чего придавил ее размякшее горячее тело своим, таким же. Сил не было, даже пошевелиться. При каждом движении по телу разбегались покалывающие пузырьки, как а затекшем, онемевшем теле, но не болезненные, а приятные.

Вдыхая тонизирующий запах ее волос и касаясь губами маленького теплого ушка, прошептал:

— Я люблю тебя!

Вероник всхлипнула и, тыкаясь, как слепой щенок, начала касаться влажными губами моего лица, а потом произнесла со слезами в голосе:

— Я ждала этого с тех пор, как мы встретились первый раз на вокзале!

Умом понимал, что после женской тюрьмы под названием «Институт благородных девиц» любой мужчина кажется принцем на белом паровозе, видимо, для этого и было задуманы данные заведения, но хотелось быть счастливым — верить в услышанное.

117

Проснулся я от пристального взгляда. Вероник, как раньше ее сестра, лежала на боку, подперев голову кулачком, и смотрела неотрывно в мою сторону, но в полумраке не был уверен, что ее глаза видит меня, а не что-то или кого-то внутри себя. Лицо у нее было, как у блаженной.

— Зачаровываешь? — шутливо спросил я.

— Нет, — ответила она, слегка раздвинув губы в материнской улыбке, наполненной жертвенной любовью. — Когда спишь, ты совсем другой. Мягкий и беззащитный, как ребенок.

— У меня много недостатков, — согласился я.

— Это другое, — сказал она. — Как будто видишь незнакомого человека и думаешь, а вдруг он, проснувшись, не вернется в прежний образ?

— Тогда ты тоже заснешь и проснешься другой, — подсказал я.

— Не хочу быть другой! — отказалась она.

— Вот и не думай о всякой ерунде, — порекомендовал я, подвинул ее к себе и поцеловал в сухие мягкие губы.

Как будут советовать одесские проститутки, не бери дурное в голову, бери в рот: легче выплюнуть,

Будильник зазвенел в самый неподходящий момент. Дребезжал настырно, с явным намерением обломать любой ценой. За что и поплатился. Я долбанул его, не глядя, но всего лишь сбил на пол, где эта гадость продолжила издеваться над нами. Вероник нежно погладила меня по спине, успокаивая, но я чувствовал, как ее тело мелко трясется от беззвучного смеха. На меня накатила волна бешенства и быстро схлынула, вернув желание продолжить. К тому моменту и будильник заткнулся, издав что-то среднее между скрежетом и хрюканьем. Мне захотелось сделать больно Вероник, и продолжил напористо, думая только о себе. К моему удивлению, она сразу подстроилась, застонав громче и с животной радостью, Перед тем, как захочешь наказать женщину, подумай, какое удовольствие доставишь ей.

Выбравшись с кровати, нашел на полу будильник. Это кайфолом тикал, как ни в чём ни бывало, и показывал, что у нас на сборы двенадцать минут, иначе я опоздаю на первую лекцию.

Я сказал это Вероник и добавил:

— Позавтракаешь в кафе между парами. Я дам денег.

— Я с тобой не ради денег, — обиженно заявила Вероник.

Значит, обойдется еще дороже.

— Это не должно лишать меня удовольствия заботиться о тебе, — напомнил ей.

Одеваясь, Вероник обнаружила, что на жакете не хватает пуговицы, вырванной «с мясом». Так и не нашли ее.

— Вернусь с занятий, посмотрю еще раз, — пообещал я. — В пролетке никто не заметит, а дома переоденешься.

Заметив, как погрустнела Вероник, сделал вывод, что этот костюм, если не единственный «пасхальный», то самый красивое, и предложил:

— После занятий заеду за тобой, пообедаем вместе, а потом купим новый костюм. Я порвал, поэтому обязан возместить ущерб.

— Я не покупаю готовые, шью на заказ, — сообщила она.

— Закажу новый. Договорись с портнихой, — согласился я.

Проезжая мимо юнкерского училища, увидел Андрея Макарова, помахал рукой. Он козырнул, как положено курсанту, и проводил мою спутницу взглядом. Теперь у пацанов в училище будет новый объект обожания.

— Кто это? — спросила Вероник.

— Поклонник твоей сестры, — шутливо ответил я.

— Стефани всегда нравилась военным и замуж вышла за офицера, — поведала она.

— В каких он чинах? — полюбопытствовал я.

— Ты разве не знаешь?! — удивилась она. — Ты же сам познакомил их.

Я перебрал в уме наших общих знакомых-офицеров. Припомнилась только одна кандидатура.

— Неужели штабс-капитан Суконкин?! — предположил я.

— Да, — подтвердила Вероник.

— Сразу понял, что они подходят друг другу, — поделился я и пошутил: — Пора мне устраиваться свахой. За последние полгода повенчал две пары.

— Тебе не обидно, что она с другим? — не унималась Вероник.

— Мне обидно, что не додумался встретиться с тобой в начале каникул, — сказал я.

Видимо, это были именно те слова, которые она хотела услышать, потому что взяла меня под руку, прижалась, положив голову на мое плечо, и надолго замолчала

Я смотрел, как дворники метут на тротуарах разлапистые желто-красные листья каштанов, и думал, как иногда мало надо для счастья. Впрочем, и для несчастья не больше.

После занятий я забрал Вероник возле здания Одесских высших женских педагогических курсов, как она просила. Наверное, чтобы показать подружкам, какого парня отхватила. На ней серая шляпка с белыми искусственными цветочками на узких полях, бирюзовое платье, в котором была, когда встречал ее из Кишинева, с бежевым шейным платком и серая жилетка с короткими рукавами. Духи такие же, как были у сестры и нравились мне. Учтены все мелочи.

Мы пообедали в ресторане гостиницы «Бристоль», потому что был по пути к портнихе. Чтобы не ждать заказ, взяли по комплексному обеду из пяти блюд: соленые опята, уха из стерляди с расстегаями с ней же, жареные дупеля, мягкий сыр реблошон из Савойи и свежий ананас. Оба ели с аппетитом, восстанавливали калории, затраченные ночью и утром.

Ателье «Мадам Женевьева Бертран» находилось на первом этаже соседнего дома на Полицейской улице, прошлись пешком. По обе стороны от входной двери по два арочных окна. Внутри они завешены белями тюлевыми занавесками и темно-красными плотными шторами, открытыми и пристегнутыми ремешками к стене со светлыми обоями с разноцветным цветочным узором. В фойе стояли диван и два кресла с темно-красной бархатной обивкой. В одном сидела пожилая толстая дама с маленьким песочно-белым пучеглазым чихуахуа. Видимо, я не понравился хозяйке, и собака, свободная от человеческих правил приличия, почуяла и озвучила это.