Над пучиной
Шрифт:
Все повалилось отъ сотрясенія и одинъ отчаянный вопль раздался въ тиши чудесной ночи. Пронесся и затихъ… Настала минута страшной тишины.
Все смолкло подъ гнетомъ ожиданія, оледенившаго кровь во всхъ сердцахъ…
Большинству этой нарядной, за минуту такъ безпечно веселой толпы, несомннно, представилось, что насталъ часъ послдняго разсчета, что пароходъ идетъ ко дну… Въ виду залитаго праздничнымъ шумомъ и увеселительными огнями берега, въ нсколькихъ саженяхъ отъ веселившагося народа, подъ яркимъ свтомъ луны, обратившей морскую бездну въ кротко сіявшую гладь – это мгновеніе было вдвойн ужасно!
И вдругъ, какъ бы для большей еще торжественности, съ берега раздался, заливая собою
Подъ чудные звуки вечерней молитвы, пароходъ, переполненный людьми, медленно накренялся…
Тогда паника охватила всхъ. Все бросились, давя другъ друга, на противоположную сторону и раздались отчаянные вопли:
– Помогите!.. Спасите!.. Тонемъ!.. Погибаемъ!..
– Господа! Бога ради не волнуйтесь! Не бойтесь! – кричалъ сверху капитанъ. Ради Господа Бога и собственнаго вашего спасенія, – стойте смирно!.. Ручаюсь вамъ, что все кончится благополучно, если вы будете спокойны.
Слова его мало подйствовали, хотя ему усердно помогали сверху – Арданинъ, внизу – нсколько боле мужественныхъ, чмъ большинство, людей, увщая толпу, убждая ее, что теперь спасеніе боле всего зависитъ отъ ихъ спокойствія и благоразумія.
Отчаянная свалка и крики нсколько поунялись, но многимъ женщинамъ сдлалось дурно и многіе слабые духомъ, преимущественно дти, да пассажиры несомнннаго происхожденія, какъ т двое на рубк, – тонкій и толстый, продолжали голосить и причитывать себ и другимъ отходную… На двухъ этихъ евреевъ Арданинъ ршительно прикрикнулъ, грозя имъ, именемъ капитана, вышвырнуть ихъ за бортъ, если они не перестанутъ наводить ужасъ своими безтолковыми воплями. Они примолкли, дико озираясь и стуча зубами, какъ въ лихорадк, вторя въ этомъ упражненіи почтеннйшему Виктору Наумычу Звенигородову. Онъ, такъ энергично гнавшій ихъ только что изъ своего благороднаго общества, теперь съ ними сравнялся, – даже перещеголялъ ихъ, потому что они еще не приступали къ раздванію, а онъ уже снялъ безъ церемоніи сюртукъ, нацпилъ на себя спасательный поясъ и въ эту минуту, стоя рядомъ съ княжной Ладомирской, былъ усиленно занятъ стаскиваньемъ съ себя сапоговъ…
О! какъ охотно пугнулъ бы его Арданинъ, сильнй еще, чмъ сейчасъ припугнулъ трусовъ– евреевъ!.. Съ какимъ отвращеніемъ смотрлъ онъ на него и какъ оскорбительно было ему за Вру, когда онъ увидалъ гнвно-презрительный взглядъ, брошенный ею на человка, съ которымъ она только что была готова на вки соединить свою жизнь.
Вдругъ блуждавшіе глаза Звенигородова встртились съ удивленнымъ взглядомъ стараго князя.
– Что-жъ это вы? – пробормоталъ онъ. Что-жъ вы стоите?.. Вонъ тамъ еще такой поясъ… Берите скорй, пока никто его не захватилъ.
Презрніе впервые осилило въ старомъ вельмож вс разсчеты. Онъ глянулъ свысока въ позеленвшее отъ ужаса, растерянное лицо Звенигородова и произнесъ:
– Вы забываете, что кром насъ здсь есть женщины и дти!
– Что?!. Плевать мн! Своя рубашка къ тлу ближе! – откровенно вырвалось у Звенигородова. Князь вспыхнулъ и отвернулся.
– Напрасно хлопочете, г. Звенигородовъ! – презрительно сказалъ Арданинъ; эти спасательные снаряды, съ Божіей помощью, никому не понадобятся.
Княжна взглянула было въ искаженное, пошлое боле чмъ когда-либо, лицо и тотчасъ же подняла глаза на Арданина. Она сама не замтила, какъ и когда оперлась на его руку, держась другою за руку отца.
Возл нихъ одна изъ полекъ бормотала молитвы. Другая обняла свою двочку и страстно шептала:
– Oh, mon enfant! Oh, Магіе, ma chere petite!..
Вра принялась ее успокоивать.
Между тмъ капитанъ въ свой рупоръ, а съ нимъ многіе мужчины, сложивъ у рта руки трубою,
во всю силу легкихъ кричали:– Пароходъ!!. Пароходъ!!! Сюда! Скорй!.. Наконецъ съ берега обратили вниманіе на происшествіе. Подлетла большая лодка общества пароходства и матросы вмигъ вскарабкались на бортъ. Пароходъ накренился и ослъ уже такъ, что вода затопляла одну сторону палубы, но боле не погружался. Онъ очевидно застрялъ на подводной скал, которая его поддерживала. Другой, гораздо большій пароходъ «Петръ Великій», шедшій къ пристани Малаго Фонтана, свернулъ съ пути и сначала на всхъ парахъ, а потомъ осторожнй, изъ опасенія подводныхъ камней, которыхъ у этого берега множество, приближался на выручку своего товарища «Дяди». Арданинъ шепнулъ княжн:
– Не трогайтесь съ мста. Тамъ, на палуб, долго будутъ возиться со сходнями, а я васъ мигомъ переведу съ колеса на колесо.
«Петръ Великій» причалилъ къ самому борту и тутъ снова едва не случилось послдняго, самаго горшаго несчастія: публика такъ стремительно бросилась въ ту сторону, гд клали мостки, что трескъ раздался снова и бдный «Дядя» сразу осунулся въ бокъ на полъ-аршина.
Поднялись опять отчаянные крики. Толпа отбросилась отъ воды, рискуя себя погубить.
– Смирно! – неистово рявкнулъ капитанъ. Еще шагъ не во-время – и вс ко дну пойдемъ!..
Моряки съ обоихъ пароходовъ начали дружно работать, переводя людей по одиночк, осторожно. Десятки лодокъ окружили пароходъ съ предложеніемъ услугъ; но едва нсколько человкъ покусились спрыгнуть въ нихъ, раздалась энергическая команда и вс лодки, кром служебныхъ, были удалены. И хорошо это было сдлано, иначе со многими неминуемо произошли бы несчастія.
Едва сошлись вмст пароходныя колеса, Арданинъ, ожидавшій этой минуты съ величайшимъ безпокойствомъ, схватилъ заране приготовленный имъ канатъ и перебросилъ конецъ его на «Петра Великаго», крикнувъ туда, чтобъ его захватили. Одинъ изъ офицеровъ на вахт тотчасъ понялъ его намреніе и крпко натянулъ его, какъ перила. Между покачивавшимися слегка колесами перешагнуть было не трудно. Арданинъ вскочилъ на покатый бортъ и подавая свободную руку Вр, прошепталъ:
– Переходите! Держитесь за канатъ и Бога ради скоре!
– Нтъ! Пожалуйста переведите прежде дтей, – отвчала ему княжна.
И обратилась поспшно къ своимъ сосдкамъ:
– Passez, madame! Faites vite, car la foule va se ruer tout-a-l'heure.
Молодая женщина не заставила себ повторять приглашенія. Схвативъ на руки свою двочку, она, съ помощью Арданина, въ одну секунду очутилась на другомъ пароход. За нею проскользнула ея подруга. Потомъ княжна взяла за плечи одинокаго маленькаго гимназиста и его перевела; а тогда уже сама вступила на шаткую покатость; одною рукой взявшись за руку Арданина, а другой крпко держась за отца, съ тмъ, чтобы онъ шелъ немедленно за нею… Но въ это мгновеніе кто-то прорвался между ними, оторвавъ Вру отъ князя и толкнувъ ее такъ, что она едва не упала въ воду.
Это женихъ, ей избранный семьею, среди высматриваній своихъ, какъ бы скоре очутиться въ безопасности, вдругъ разобралъ въ чемъ дло и, ничего передъ собой не видя, ни о комъ не помышляя кром себя, ринулся къ спасительной переправ.
Самъ Арданинъ едва устоялъ, такъ рванулъ онъ канатъ, спша спастись.
– Негодяй! – громко послалъ ему вслдъ Юрій Алексичъ, охвативъ сильной рукою зашатавшуюся княжну.
Ладомирскій еле сдержалъ еще сильнйшее восклицаніе, но поблднлъ и стиснулъ зубы до боли. Когда они очутились съ княжной на рубк «Петра Великаго», Звенигородовъ уже сидлъ тамъ безъ сюртука, безъ сапогъ, и отдувался, все еще не совсмъ опомнившись отъ перепуга. Князь сжалъ крпко руку дочери и, не глядя на него, поспшно прошелъ съ нею на другую сторону.