Надежда варвара

— Уходите! Прочь!

Когда я бросаюсь вперед, более крупный одноглазый мэтлакс замахивается на меня когтями, и я уклоняюсь. Они продолжают присматриваться к рюкзаку Химало, и мне ясно, что они не хотят уходить без него… или без Химало. Большой снова замахивается на меня. Я двигаюсь автоматически, резко опуская нож вниз и вонзаясь в плоть, кости и мех. Мой клинок отскакивает от его руки, и кровь брызжет на снег, отвратительный запах мэтлакса становится сильнее.

Существо воет от боли, и они оба убегают, оставляя нас.

Я задыхаюсь, взволнованная и испуганная одновременно.

— Химало? — Я низко приседаю рядом с ним, осматривая снег, одновременно дотрагиваясь до его шеи в поисках пульса.

Он дышит, и я всхлипываю от облегчения. Хорошо. Очень хорошо. Я глажу его по щеке, а затем осторожно поднимаюсь на ноги. Там, где есть один мэтлакс, всегда есть еще, поэтому я оглядываюсь по сторонам в поисках других. Когда проходит несколько мгновений и новые существа не появляются, чтобы напасть на нас, я снова перевожу взгляд на двух нападавших. Они уже далеко, все еще скачут по снегу на полной скорости. Они не вернутся. Не скоро. Они трусливые существа, но эти двое были смелее большинства.

Я должна увести Химало отсюда, пока они не вернулись с другими. Я вытираю свой теперь уже окровавленный нож о тунику, а затем возвращаю его в ножны, прежде чем снова опуститься на колени рядом с Химало. Я изучаю его лицо, прикасаясь к щеке и проводя пальцем по коже. На его гриве большая кровоточащая рана в том месте, где они ударили его камнем, и несколько следов когтей на руках и плечах, где они схватили его рюкзак, но в остальном он невредим. Я испытываю такое облегчение. Я снова касаюсь его лица, провожу пальцами по его губам.

— Ты со мной, — шепчу я. — Не волнуйся.

Я разбираю свой рюкзак в поисках запасных леггинсов. Когда я нахожу их, я разрываю их по швам, а затем использую длинные полоски кожи, чтобы туго перевязать рану у него на голове. Это не выглядит серьезным, но я беспокоюсь, что целителя здесь нет, чтобы это исправить.

— Я не могу потерять тебя, — говорю я ему. — Значит, ты не умрешь у меня на руках.

Химало ничего не отвечает, хотя я этого и не ожидала.

Я еще раз осматриваю его на предмет ран. Царапины некрасивые, но неглубокие, и они уже обледенели. Мне нужно отвести его к теплому костру, укрыть и вычистить грязь из порезов. По крайней мере, пещера охотников близко. Там я смогу позаботиться о своей паре.

— Тебе повезло, что ты не нашел отклика ни у одного из этих жалких человечков, — говорю я его бессознательному телу, собирая наши рюкзаки обратно и связывая их в одну большую ношу, которую перекидываю через плечо. Затем я просовываю руку под спину Химало и под его ноги и поднимаю его в воздух, неся, как ребенка. Он громоздкий, но не слишком тяжелый для меня, и я радуюсь, когда его кхай начинает громко подпевать моему.

К тому времени, как я добираюсь до пещеры, ветер становится порывистым, на горизонте сгущаются темные тучи. Ночью разразится буря, что означает еще больше снега и еще более пронизывающе холодную погоду. В пещере темно и пахнет мэтлаксами, что заставляет меня волноваться. Я кладу Химало у входа, а затем прокрадываюсь внутрь с ножом, чтобы разобраться, но внутри все тихо. Если мэтлаксы и были здесь, то теперь их уже нет. Я возвращаюсь к кострищу и быстро разжигаю ревущий костер, а затем проверяю, достаточно ли топлива, чтобы при необходимости продержаться несколько дней. Я не хочу отправляться в погоню за замерзшим навозом двисти, если будет снежная буря. К счастью, пещера хорошо укомплектована, хотя и в беспорядке. Мне ясно, что мэтлаксы проникли внутрь и уничтожили припасы. Они оставили меха и топливо в покое, но припасенные продукты были уничтожены, маленькие корзинки перевернуты, а содержимое разбросано повсюду. В дальнем углу двойной пещеры есть мэтлакский помет, и он воняет почти так же сильно, как мэтлакс. Фу.

Похоже, следующие несколько часов я проведу, убирая их беспорядок. Я провожу рукой под носом, как будто это поможет заглушить запах, а затем пододвигаю Химало поближе к огню. Я укутываю его одеялом и устраиваю поудобнее, ожидая, когда он проснется. Это может занять несколько часов. А может быть… никогда. Хотя мне не нравится думать об этом. Он силен телом и хорошо дышит. Нет никаких причин для паники. Я борюсь с накатывающим страхом и заставляю себя оставаться занятой. Если он будет без сознания несколько часов, я смогу очистить пещеру и снова сделать ее пригодной для жилья.

Это хороший план. Я делаю несколько глубоких, успокаивающих вдохов и прикладываю руку к сердцу, где неистово поет мой кхай. Пока нет, — говорю я ему. Как бы сильно я ни хотела, чтобы произошел резонанс, я также не хочу забираться на своего бессознательного партнера и использовать его тело. Эта мысль отвратительна. Я хочу, чтобы он присутствовал рядом со мной. Я хочу, чтобы он смотрел мне в глаза, когда мы будем делать наш комплект. Вздохнув, я поднимаюсь на ноги и беру одну из корзин. Она была разорвана на части, сушеное мясо внутри грязное и несъедобное. Такая пустая трата продуктов. Однако мэтлаксы — грязные существа, и я ни за что не рискну съесть то, что они лапали. Я бросаю всю корзину в огонь и некоторое время наблюдаю, как она горит, прежде чем вернуться к уборке.

Пока я убираюсь, я думаю о племени. Стей-си и Пашов недавно были в этой пещере. Человеческая женщина упомянула, что они останавливались в большой пещере с двумя камерами, и это и есть эта пещера. Она упомянула, что пещеру посетил мэтлакс, хотя и пробыл там недолго. Возможно, он продолжает возвращаться, потому что знает, что здесь есть еда. Мне придется рассказать Вэкталу, и если этой пещерой пользуются мэтлаксы, то использовать ее для охотников больше небезопасно. Мы будем в безопасности, пока есть огонь, но… Я подхожу к передней части пещеры и закрываю вход защитным экраном, просто на всякий случай. Не то чтобы мэтлакса это остановило, но я чувствую себя так лучше.

Я возвращаюсь в дальний конец пещеры и смотрю на беспорядочные груды, размышляя, чем заняться дальше. Затем что-то чирикает.

Я совершенно спокойна.

В пещере царит тишина. Я немного расслабляюсь. Значит, мне почудился этот звук? Это не похоже ни на что, что я когда-либо слышала раньше, и я мысленно пробегаюсь по списку маленьких, роющих норы существ, которые, возможно, вторглись в пещеру ша-кхай, спасаясь от жестокого сезона.

Чириканье повторяется снова.

Он доносится из задней части пещеры, где мэтлаксы устроили самый большой беспорядок. Охваченная любопытством, я медленно продвигаюсь вперед. Там большая куча мусора, состоящая из остатков пищи, грязи и чего-то похожего на пучки волос мэтлакса, сваленных в кучу. Поверх всего этого беспорядка лежит округлый комок грязного пуха с шевелящимися ручками и большими круглыми глазами. Он видит меня, тонкие ручки двигаются, и он снова щебечет.

Комплект мэтлаксов.

Я слишком потрясена, чтобы издать хоть звук. Так вот почему мэтлаксы находились в этой пещере? Потому что здесь есть комплект? Но этот комплект слишком маленький, чтобы быть здоровым. Я медленно протягиваю руку и поднимаю его, и он издает радостное чириканье, обращенное ко мне. Тварь воняет, и его мех слипся от грязи, но он маленький и голодный.

— Что мне с тобой делать? — шепчу я ему.

Комплект извивается у меня в руках и издает еще один чирикающий звук, на этот раз более голодный, чем предыдущий. Его маленький, похожий на клюв рот шевелится, а большие глаза моргают, глядя на меня. Они светятся ярко-синим цветом, точно так же, как у моей Шамало.

Я… не знаю, что делать. Меня всегда учили, что мэтлаксы — это вредители, от которых нужно избавляться. Они без колебаний убьют охотника, а наши охотники без колебаний убьют их в ответ. Взрослые мэтлаксы грязные, подлые и опасные.

Но это комплект, которому еще нет и целого сезона. Он грязный, как взрослый мэтлакс, но не злой и не опасный. Я прижимаю его к своей тунике, и он прижимается ко мне в поисках тепла, и мое сердце болит, когда он начинает шарить вокруг в поисках соска. Он умирает с голоду. Самым добрым поступком было бы положить его на снег и позволить морозу быстро расправиться с ним.